Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Завтра, милая хозяюшка, доставим! — Канатчиков кончил игру и, посерьёзнев, кивнул на ступенчатый костёр берёзовых дров. — Так, говорите, при обыске выручило поленце?..

— Выручило! Поэтому хочу запастись ещё одним. — Она хитро улыбнулась.

— Воеводин, спускай пса! — Канатчиков подошёл к калитке, навесил крюк.

Из конуры большими прыжками вывалился лохматый пёс и затряс тяжёлой цепью. Сонно зевнул, потянулся, шаром подкатился к Марии Петровне. Женщина отстранилась, засмеялась. Потрепала рукой по жёстким космам. Шарик прижал уши, отскочил и вновь вихрем налетел на Марию Петровну.

— Сами виноваты: испортили собаку! Никакой злости нет!

Пёс стоял на задних лапах, умильно крутил хвостом, тихо скулил. В зеленоватых с рыжими искорками глазах преданность, ожидание.

— Получай, разбойник! — Мария Петровна вынула из корзины кулёк с обрезками, критически взглянула на пса. — Больно толстоват, братец!

— Ну, опять баловство, — нахмурился Канатчиков. — Кругом собаки как тигры. Злые, поджарые А наш — карикатура на собаку!

— Зато видом берёт. Летит снежным комом, цепью гремит… Разорвёт! — Воеводин погрузил пальцы в собачью шерсть.

— Счастье, что соседские куры забредают ненароком. Тут уж Шарик кидается так, что цепь стонет. А лает! Ужас наводит на всю округу. — Канатчиков поднял кольцо, болтавшееся на конце цепи, прикрепил к проволоке, протянутой вдоль забора.

Шарик неохотно поплёлся к конуре, опустив лохматую голову и поджав хвост.

Мария Петровна смеялась. Потом покопалась в корзине, достала пакет в серой бумаге.

— Получайте. Двадцать прокламаций. Это Воеводину для завода Гантке… Ещё десять номеров «Искры». -Мария Петровна прищурила глаза и добавила: — Газету нужно беречь, отдавать только в надёжные руки. Денег нет. Бумаги нет. С типографией туго…

Воеводин понимающе кивнул головой, запрятал свёрток в пахучие стружки, но огорчения своего скрыть не сумел:

— Что так мало?

— Неприятность. Дали одному молодцу, свёрток с литературой оказался в полиции.

— Провокатор?! — насторожился Воеводин.

— Нет, стечение обстоятельств.

Воеводин почесал затылок. Вздохнул.

— Показывайте, что придумали. Кстати, тут двадцать рублей на материал. Знаю, что мало. — Мария Петровна не дала возразить Канатчикову. — Денег нет! Касса пустая! Завтра в Коммерческом клубе вечер. Наверняка соберём. Тогда и вам выделим. А пока говорить не о чем.

— Так от вечера до вечера и тянем… — досадливо заметил Канатчиков. — Да, о событиях в Народной аудитории слышали?

— Были в Народной аудитории? — удивилась Мария Петровна.

— Мне как хозяину посещать богопротивные вечера не полагается, а вот Воеводин целый вечер там проторчал.

— Ну уж вечер… На заводе дамы-благотворительницы раздавали билеты. Ребята наши сначала не хотели идти, но мы уговорили. Концерт длинный, скучный. Кто-то начал шутить, что, мол, пора бы скрипачу перепилить скрипку. А дамы млели, глаза закатывали от восторга. — Воеводин рассказывал обстоятельно. — Потом мы не выдержали, сбежали. Поднялись на второй этаж в библиотеку. Стали толковать о заводских делах, пустили по рукам прокламации о стачке ка заводе Гантке. Слышим, концерт закончился. Народ повалил в буфет. Мы и надумали… Закрыли поплотнее дверь да как грянем: «Вставай, поднимайся, рабочий народ!»

— Вот так концерт! — довольно заметил Канатчиков.

— Распорядитель с белым бантом влетел как угорелый. Замахал руками, обманули, мол, его доверие. Дружок мой с завода Берга двинулся к распорядителю вечера, — тот ему ровно до пояса — смех! Попятился сей чин испуганно, бочком, бочком — и в дверь. Опять загудела железная лестница. Городовой! Тонкий, худой, глиста в обмороке. Только и виду, что одна шашка. «Что за песни?» — прошипел гусаком. Я дурачком прикинулся: «Где, мол, песни? Ничего не слышу». Даже руку к уху приложил. Тут откуда-то студенты, я к ним: «Господин городовой какие-то песни услышал!» Те удивлённо развели руками, мол, ничего не слышали. Городовой аж позеленел от злости. «Доложу по начальству… Вызову наряд!» — и засеменил вниз по лестнице. А братва вывалилась на балкон, поёт. Так, с песнями, и спустилась в зал. Меня осенило — снять шапку и по кругу: «Пожалуйста, деньги для бедных студентов». Народ смекнул, и полетели денежки осенними листочками. Тут мне пора и честь знать.

— Нельзя так рисковать, деньги нужно сразу было вынести! — вставил Канатчиков, как бы объясняя Марии Петровне.

— Понятно, а обидно. Выхожу на улицу, а навстречу катят фараоны. Впереди всё тот же комар тонконогий. Постоял я, посмотрел, как из подъезда аудитории начали выволакивать ребят. Первыми — с завода Берга. Студенты кинулись выручать, и их подхватили. — Воеводин от досады сплюнул. — А мне ввязываться нельзя. Деньги на руках.

— В какую часть отправили? Может, удастся помочь? — заметила Мария Петровна.

— В первую часть на Немецкую. Если бы не деньги — не утерпел. Не могу видеть, как братву запихивают в участок. — Воеводин тряхнул головой. — Сволочи!..

— Придёт время — покажешь кулаки, — примирительно заметил Канатчиков. — А пока потерпи.

— Держите деньги, Мария Петровна. — Воеводин подхватил полено, выбил кляп, достал узелок. — Для «Искры»… Пятьдесят шесть рублев и трехалтынный.

— Спасибо, друг! Спасибо! — Мария Петровна запрятала деньги на дно корзины. — А полено не легковато? — обеспокоенно заметила она. — Нужно вес сохранять.

— А вы попробуйте. — Канатчиков подкатил полено.

Мария Петровна нагнулась. Подняла. На щеках появился румянец. Сказала с укором.

— Жадничаете! Тайник хотите побольше сделать, а зря! Провалите при обысках и загубите такую идею. Вынимайте древесины поменьше. Вес. Вес не забывайте.

Мария Петровна прошлась по мастерской. Стружка с хрустом давилась под ногами. Запах свежей смолы и скипидара. А вот и «мебель» для нужд социал-демократов. Обеденный стол с отвинчивающимися ножками. В ножках — тайник. Полки для посуды с двойными стенами; передняя вынималась, если знать секрет. Но подлинного искусства достигли в производстве бочек. Бочка залита водой, а в двойном дне — литература! Но вот Мария Петровна удивлённо пожала плечами: в красном углу мастерской портрет Карла Маркса!

— О конспирации совершенно забыли! — сердито обронила она. — На самом видном месте — портрет!

— Как возможно! — деланно возмутился Канатчиков. — Забыть о конспирации.

Воеводин быстро перевернул рамку. На Марию Петровну смотрели пустые водянистые глаза Николая Второго. Канатчиков торжествовал усмехаясь. Мария Петровна не выдержала, махнула рукой. Воеводин хохотал.

В Саратов Канатчикова выслали из Петербурга. Приехал и стал «хозяином» мастерской по производству мебели. Мысль о создании такой мастерской вынашивалась долго. Конечно, получать «Искру» из-за границы дело сложное, перевозка требовала подлинного искусства, но сохранить и уберечь её при обысках — задача не менее трудная.

— Шпиков не видно? — спросила Мария Петровна при прощании.

— Как сказать. Завертелись около нас «клиенты»… Вчера пожаловал господин заказывать диван. Отказали. Милости просим через дорогу к Фирюбину. Так, гад, уходить со двора не хотел, всё чего-то крутился, высматривал. — Канатчиков невесело пошутил: — Хотел Шарика спустить.

— Давно началось? — глухо спросила Мария Петровна.

— Да с недельку!

— Мастерская не может провалиться. Понимаете, не должна! Удвойте осторожность. — Мария Петровна сразу будто постарела, глаза потускнели, у рта обозначились глубокие складки. — В случае опасности нелегальщину разнесите по известным адресам. Да что вас учить — учёные! — И, желая переменить разговор, спросила: — Так когда привезёте полено?

— Завтра… Завтра доставим. — Канатчиков толкнул ногой бочки. — Может быть, бочку прихватить?

— Давайте, не помешает.

Штаб-квартира Ленина

Петербург бежал знакомыми улицами и площадями. Падал снег. Редкий. Пушистый. Побагровевшее от мороза солнце повисло над Адмиралтейством, зацепившись за золотую иглу. Крупные снежинки падали на холодный гранит набережной. Сверкал матовыми шарами Троицкий мост.

6
{"b":"234033","o":1}