– Желаю тебе удачи, Кнут конунг! – Гунхильда помахала рукой на прощание. – Я знаю, ты достоин моей благосклонности!

Она послала коня вперед и выехала за ворота. Многие устремились за ней, но прекрасная всадница быстро исчезла в темноте. Стук копыт, постепенно отдаляясь, замер, но казалось, он еще доносится еле слышно откуда-то сверху. Хирдманы задирали головы, обшаривая взглядом небесный свод, надеясь хоть мельком увидеть среди звезд силуэт девы верхом на коне.

***

На следующий день той же дорогой двинулась старая королева Асфрид в сопровождении служанок и двух хёвдингов Хейдабьора, Торберна Сильного и фриза Альвбада. Кнут принял гостей хорошо и выразил готовность к переговорам.

Северяне старались держаться уверенно, как победители, всем видом давая понять, что именно южане должны пытаться склонить их к миру. Более молодые и горячие из дружины Кнута действительно думали так, но не все. Регнер, Холдор и хирдманы постарше и поопытнее хорошо понимали: они оказались в самом дальнем конце чужой страны, в отрыве от своей земли, а Горм конунг даже не знает ничего об их славном походе и вот-вот уже ждет назад в Эбергорд. Напав на Хейдабьор, они рисковали быть все перебиты. А вернувшись домой, должны были ждать ответного похода со стороны Олава. А если он найдет в Швеции помощь и явится с сильным войском?

Предложение признать власть Кнютлингов над Южным Йотландом и Хейдабьором, раз уж их прежний конунг сбежал, приезжие отвергли.

– Это не в нашей власти, – твердо ответил Торберн Сильный. – Годфред Грозный победил конунга фризов, который раньше владел этими краями, а потом привез купцов, которых захватил в вендском Рёрике и поселил здесь. Годфред конунг предложил купцам самое выгодное место, где встречаются все пути по морю и по суше, и выстроил Датский вал, чтобы защитить нас от саксов, прикрывал вик от нападений с моря. Между ним и торговыми людьми был заключен договор о том, что никто не изменит другому: конунг не нарушит условий и не будет требовать чересчур много, а мы не станем искать себе другого покровителя. Фрейр и Фрейя были призваны в свидетели клятвы, и в знак своей благосклонности Фрейя дала Годфреду кольцо, которое с тех пор служит кольцом клятв…

– Неправда! – возмутился Альвбад. – Этим кольцом владел наш конунг Фольквальд и оно звалось кольцом Фроувы, а Годфред…

– Да знаем мы ваши старые песни! Не об этом сейчас речь. В этом кольце и его законных владельцах заключена удача нашего вика. Если мы нарушим старинный договор, боги отвернутся от нас, и ни в каких делах на море и на суше не будет нам удачи. Потомки Годфреда – наши единственные законные конунги, и пока их род жив, мы не примем другого.

Часть дружины Кнута – в основном молодые и горячие – стояли за то, чтобы захватить вик силой, пограбить и уйти, и пусть потом Олав восстанавливает, как знает, свое законное владение. Но почти все знатные люди и старшие хирдманы были против захвата: разорение Хейдабьора нарушило бы всю торговлю северных морей, а это принесло бы множество убытков и поссорило Горма со всеми соседями. Богатства всех северных конунгов в известной степени зависели от удачной торговли, и если взять добычу можно только один раз, то подати собирают каждое лето.

Хёвдинги Хейдабьора очень надеялись на благоразумие если не самого Кнута, то хотя бы его отца. В случае нападения на вик они могли бы и отбиться, но кто пообещает, что склады товаров, корабли, спрятанные на зиму в сараи и высохшие после летних походов, причалы, дома, лавки, мастерские уцелеют? Что все это не будет разграблено или сожжено?

– Мы предлагаем вам, королева Асфрид и хёвдинги, следующие условия, – сказал в конце концов Регнер ярл. – Кнут конунг уводит дружину, не причиняя вреда никому в Южном Йотланде. Но чтобы мы были уверены, что нам не нанесут удара в спину и позволят благополучно пройти по стране, мы хотим получить заложников. Пусть это будут мать и дочь Олава конунга. Им не будет грозить ничего дурного, ибо они родственницы королевы Тюры; когда же Олав конунг пожелает получить их назад, он знает, где нас найти.

По лицам хёвдингов Асфрид видел, что эти условия им нравятся: они обещали безопасность Хейдабьору, но в то же время не порочили его чести. Женщин из семьи их конунга, в том числе Госпожу Кольца, не брали в плен, а всего лишь приглашали погостить, пока мужчины уладят свои дела.

– Буду рада повидать свою родственницу Тюру, – величаво произнесла Асфрид.

Как женщина королевского рода, она разделяла ответственность за судьбу его владений. Не в силах выйти на поле сражения, она тоже умела, когда надо, проявить мужество.

Итак, Одиндис, не состоявшая в родстве с королевой Тюрой, оставалась присматривать за усадьбой Слиасторп со всем имуществом, а Асфрид и Гунхильда ехали с Кнутом и его дружиной. На сборы им оставалась всего пара дней.

– Нужно выбрать подарки, – сказала Асфрид, вернувшись в дом Торберна и велев внучке готовиться к поездке в Средний Йотланд.

– Для Тюры?

– Да, и для ее невестки.

– Невестки? – Гунхильда подняла глаза от сундука и нахмурилась.

Она ничего не слышала о том, чтобы Кнут Радостный был женат, и эта мысль так неприятно кольнула ее, что она сама удивилась.

– Да, жены Харальда, его младшего сына.

– А! – Гунхильда вспомнила, что у Горма и Тюры двое сыновей. – А он, оказывается, женат?

– Не совсем, но все же! – Асфрид усмехнулась. – Это дочь Хальвдана, бывшего конунга Съялланда. Когда Горм разбил его, от всей семьи осталась она одна, и ее забрали с собой. Харальд был с ним в этом походе, и ее отдали ему в жены. Но поскольку за нее не платили выкупа, да и в дом она попала как пленница, а от рода ее никого больше не осталось, то ее стоит называть скорее наложницей. Однако другой жены у Харальда нет, и если мы не хотим нажить себе врага в их доме, то следует и ей подарить какую-нибудь безделицу. Вот это хотя бы! – Она встряхнула шелковое головное покрывало, когда-то белое, а теперь пожелтевшее от времени, но еще вполне пригодное. – Такие женщины особенно чувствительны к неуважению.

Гунхильда вздохнула. С одной стороны, жаль было раздаривать наложницам врагов остатки своих сокровищ – долгая война опустошила сундуки. А с другой, в судьбе Хлоды дочери Хальвдана она увидела отражение своей собственной судьбы – такой, какой она могла бы быть. Ведь не придумай они эту поездку в Слиасторп, возможно, сегодня сама Гунхильда уже была бы пленницей, а потом и наложницей Кнута, или Харальда, или самого Горма… И только норны знают, не грозит ли ей подобная участь в будущем. Ведь чего они достигли на сегодняшний день? Только обещания отвезти их с бабушкой к королеве Тюре, но именно поэтому новое столкновение между Гормом и Олавом неизбежно! И только Один знает, к чему все это в конце концов приведет.

– Не очень-то мне хочется водить дружбу с наложницей… – пробормотала Гунхильда. – Неудача заразна…

– Тем не менее, она член семьи Горма, и ссориться с ней не стоит. Ведь как знать…

– Что? – Гунхильда посмотрела на бабку.

– Как знать, сколько времени нам придется провести в доме Горма…

Ранним утром, как и было условлено, к воротам усадьбы Слиасторп подкатила повозка, в которой сидела старая королева Асфрид в окружении мешков и сундуков. Две служанки шли следом, двое рабов-мужчин вели в поводу еще двух лошадей. Как и в прошлый раз, Кнут сын Горма вышел встретить ее и помочь выйти из повозки.

– Мои люди уже готовы, – сказал он, подавляя зевок: час был ранний. – Отдохни немного, и тронемся. Хорошо, что у вас есть лошади.

– Нужно чуть подождать, – заметила Асфрид. – Моя внучка едет следом.

– Твоя внучка уже взрослая?

– О да! Это единственная дочь моего младшего сына Олава и единственная ныне девушка в нашем роду. Да вон она.

Обернувшись и поглядев на дорогу, по которой приехала, королева Асфрид указала рукой. Кнут обернулся.