И оттого, что этот бандит так ясно, легко и уверенно улыбается, Науму Абрамовичу становится жутко. Потому он весело, пренебрежительно смеётся.
— Так-таки я уже в ваших руках?
— Полностью. И при вашем подходе будете у каждого умного человека. Ну, да я же понимаю, что это всего лишь традиционный способ торговли, а вы и сами знаете, что так нельзя. Не дети же вы на самом деле. Так вот, Наум Абрамович, чтоб долго с этим не возиться, предложение моё такое: расходы — расходами, десять тысяч — десятью тысячами, а кроме того — равное товарищеское участие во всём деле. Всё, что мы отопрём этим ключом, делится на три равные части. Вы, очевидно, инициатор. Пан Крук финансирует. Ольга Ивановна выполняет главную работу. Однако, чтобы не было никакого неравенства, зависти и нареканий, все получают равную долю. Справедливо?
Крук неожиданно вынимает сигару изо рта:
— Абсолютно.
Наум Абрамович всё время пытается что-то сказать Терниченко. но после неожиданной реплики Крука растерянно пожимает плечами.
Терниченко же живо поворачивается, к Круку.
— Правда же? Тогда, разумеется, можно ожидать и искренности, и преданности делу, и инициативы, и честного, товарищеского поведения.
— Совершенно верно. Я то же самое говорил Науму Абрамовичу. И я знал, что вы поставите вопрос именно так.
— Значит, вы деловой человек. А Наум Абрамович…
— Ай, хорошо уже, хорошо! «А Наум Абрамович»! А Наум Абрамович что сказал Прокопу Панасовичу? «Если Терниченко что-то будет иметь против, он сам скажет свои условия. Что мы будем говорить за него?» Ну. так Терниченко сказал нам свои условия. Что тут такого? Что мы, разрабатываем какие-то научные теории? Пусть так. Но согласится ли Ольга Ивановна? Это тоже важный пункт.
— Я думаю, согласится. Это я беру на себя.
— Так завтра уже надо быть в пансионе, потому что послезавтра приезжает чекист.
— Если нужно, значит, будет. Но прежде всего хорошо бы как-то оформить наш договор. Конечно, не сейчас, но на этих днях. Ну, а теперь детали, пожалуйста! И будем разрабатывать план кампании.
И так, словно его жена, его близкий человек должен принять участие в научной экспедиции в Африку, Терниченко деловито, сосредоточенно расспрашивает, прикидывает, вносит разумные предложения. Что не клад, а залежи золота, это вызывает у него приятное удивление. Но конкуренция Соньки беспокоит. Однако он полагает так: если Гунявый за несколько лет нигде не выдал своей тайны, значит, он не дурак. Наоборот, все данные дают основания думать, что это интеллектуально весьма сильный человек. И тонкий, кажется, психолог. Маленькая деталь: он не сбрил ни бородки, ни усов. Вульгарный преступник сразу же сделал бы это. Дальше: отношения с этим Свистуном, очевидно, не просто так. Свистун о золоте наверняка ничего не знает. Если бы знал, уже давно воспользовался бы. Какая-то зависимость? Вряд ли. Скорее всего Свистун служит Гунявому ширмой. Ну, кто поверит, что этот жестокий и сильный человек в подчинении у какого-то сопливого авантюристика? Каждый должен думать: нет, это не Гунявый, это не может быть Гунявый. А отсюда вывод: если Сонька поведёт атаку быстро и примитивно, бояться нечего. Пусть становится его любовницей, он такой любовнице своей тайны не рыдает. А тем временем, пока он будет себя подобным образом исчерпывать, Ольга Ивановна начнёт окружение противника со всех сторон, а особенно изнутри. Это работа медленная, требует точной игры и обдуманной стратегии. Он, Терниченко, разработку этой стратегии берёт на себя.
Конечно, не со всем можно согласиться. Но и Крук, и Финкель, слушая серьёзный, увлечённый голос, не испытывают ни удивления, ни малейшей неловкости, будто это совершенно нормально, когда муж берётся выработать психологическую стратегию для жены, которая должна стать любовницей убийцы и вора. И, если он просто и легко требует деньги на первые расходы, Крук точно так же просто и легко вынимает две тысячи и протягивает их Терниченко. И вопрос Финкеля, согласится ли Ольга Ивановна, больше не возникает, так всё просто, ясно, невинно. И даже само дело кажется хоть и не легче, но яснее и проще.
Терниченко небрежно, как платок, суёт две тысячи в карман брюк и нежно хлопает Крука по плечу.
— А я был о вас несколько иного мнения. Теперь вижу, что узнать кого бы то ни было можно только вблизи.
Крук не может сдержать довольной улыбки. Этот бесцеремонный авантюрист ему определённо нравится. Можно подумать, что в его руках всё золото Америки, такая уверенность и предупредительность манер.
— А что же вы думали обо мне?
И Круку совсем не страшно, что Терниченко скажет какую-нибудь глупость о правительственных деньгах, воровстве и тому подобных мелочах.
— Я почему-то думал, что вы без размаха. Люди, делающие иногда широкие жесты, часто не обладают подлинной широтой. Поэтому, знаете ли, мне хочется предложить вам одну вещь. Золото золотом, а тем временем оно есть не только на Украине в россыпях, но и в Париже в бумажках. Правда? Так вот, не хотите ли вы вступить акционером в одно дело, я говорю об открытии фабрики для эксплуатации огромной силы — человеческой глупости?
И Крук, и Финкель непонимающе, выжидательно смотрят в ясные, не то серьёзные, не то со смешинкой глаза.
— Не понимаете? Скажу конкретнее. Как вам известно, во всём мире, а особенно в больших городах всех частей планеты есть множество шарлатанств, эксплуатирующих энергию человеческой глупости: гадалки, магнетизёры, рулетки, фармацевты, всевозможные институты красоты, здоровья, омоложения и так далее. Все они посредством глупости используют одну гигантскую человеческую силу, а именно: жажду счастья. Это колоссальная сила! Невероятная. Вы только подумайте: каждый человек, каждый, без исключения, пылко желает себе счастья. Это универсальный закон. Только воплощение его индивидуально. Один видит своё счастье в богатстве, другой — в славе, третий — в гениальности, четвёртый — во власти, пятый — в красоте, шестой — в любви, и так далее, и так далее. Глупость человеческая, собственно, и есть тот пояс, который соединяет этот могучий источник человеческой энергии с упомянутыми шарлатанами. И потому так необычайно легковерие ко всяческим чудесам и обещаниям. Только эксплуатация этой силы происходит кустарно, примитивно. неорганизованно, без системы, без широкого плана. Это мелкие лавочки. А моя идея такая: поставить дело научно, капиталистически, в европейском, а то и в мировом масштабе. Надо организовать большой универсальный магазин, где каждый может найти всё, что себе пожелает. Назвать его, скажем, «Ателье Счастья». Со всеми возможными отделами. Славы хочешь?
Пожалуйста — отдел такой-то. Там всё научно, строго, точно. Вымеряют, вычислят и скажут, в чём, когда и как может прийти к тебе слава. Психометрия, гипноз, психоанализ, все научные новейшие методы. Хочешь развестить с женой? Пожалуйста, отдел юридический. Власти? Корону, депутатское кресло, министерский портфель? Пожалуйста, отдел такой-то. Желаешь знать судьбу свою, не только до смерти, но и во всех перевоплощениях на несколько сот и тысяч лет вперёд? Пожалуйста, отдел оккультный, телепатия, теософия, спиритизм. Вам понятна моя идея?
Крук улыбается, а Наум Абрамович щёлкает пальцами.
— Это-таки не идиотская идея!
Терниченко убеждённо и строго поправляет:
— Гениальная идея. Но она требует серьёзного финансирования. Прежде всего нужно большое, красивое помещение. Хорошо было бы расположиться в каком-нибудь дворце. Обставить его с соответствующей импозантностью, чтобы клиент, как вошёл, сразу же был бы загипнотизирован, сразу же проникся бы доверием. А если он будет верить, то действительно получит всё, что захочет. Так что и шарлатанства, собственно, не будет. Ну, персонал, разумеется, должен быть первого сорта: профессора, адвокаты, литераторы, врачи, гимнасты, актёры, финансисты, политики, одним словом, все те кустари, которые работают сейчас каждый в отдельности.
Наум Абрамович смеётся, щуря глаза.
