– Честное слово, я человек! Можешь проверить… – еще чуть-чуть, и эта четырехрукая орясина свернет ему шею. – Это может подтвердить другой человек, девушка, вместе с которой я сюда пришел. Мы уже третий день вместе, неужели ящер смог бы так долго притворяться человеком?

– Это твой любимый трюк, Трайгах. Ты умеешь дольше других удерживать чужой облик, но сейчас это тебе не поможет, ты попался. Посмотри, что будет…

Не договорив, он разжал хватку. Риг потерял равновесие и упал в траву, захрустели сминаемые стебли.

Похититель издал неожиданно тонкий вопль. Перекатившись, Риг вскочил, готовый броситься наутек не разбирая дороги, – и остался на месте, потому что вместо аррауна увидел Лесме.

– Ты?.. Здесь только что был…

Девушка опустила глаза. Он тоже посмотрел вниз и увидел… Нечеловеческая голова клиновидной формы, четыре руки, куски туловища – все это по отдельности, или, точнее, кучей, словно аррауна в мгновение ока разрубили на куски. Конечности все еще конвульсивно подергивались. Риг снова перевел взгляд на Лесме и успел заметить, что она держит отблескивающий в свете ближайшего фонаря металлический веер. Легкое движение – и веер сложился, исчез у нее в рукаве.

Чему удивляться, она ведь наемная убийца! Лучше поблагодарить за то, что вовремя подоспела.

– Спасибо, что выручила. Он был сумасшедшим, – показав на сочащиеся кровью, издающие острый смертный запах останки, пояснил Риг. – Представляешь, он принял меня за ящера!

– Пойдем отсюда, – озабоченно перебила Лесме. – По дороге расскажешь. В эту гостиницу нам нельзя.

Они пересекли пустырь, держась подальше от редко расставленных фонарей, взбежали по каменной лесенке. Оказавшись на улице, неспешным шагом направились к перекрестку. Лесме прижалась к Ригу, обвила рукой за пояс вкрадчивым змеиным движением. Его сразу бросило в жар, и он тоже обнял ее за плечи.

Двинулись дальше в обнимку – парочка влюбленных на вечерней прогулке.

Когда из-за угла появился полицейский патруль, девушка остановилась, обхватила голову Рига, приникла к его губам. Так и целовались, пока стражи порядка не прошли мимо. Те не рассмотрели их лиц, роскошные рыжие патлы Лесме перекрыли обзор – вроде того, как листва дерева прячет и шипы, и насекомых, и притаившихся среди ветвей мелких хищников.

Один из полицейских, поравнявшись с ними, произнес что-то покровительственно-подзадоривающее.

– Идем, – бросила девушка, отстранившись, после того как патруль исчез за углом в конце улицы.

Риг улыбнулся ей, благодарно и ошеломленно.

– Хочешь исполнить брачный танец? – насмешливо фыркнула убийца. – Ага, сейчас для этого самый момент!

Улыбка сползла с его лица. Он ничего не ответил, молча пошел рядом. Лесме держалась как ни в чем не бывало, рассеянно поглядывала по сторонам, не выдавая своей настороженности. Он-то думал, что нравится ей… То есть Риг, конечно, понимал, что целуются они из стратегических соображений, но это было так здорово, и ему показалось, что Лесме тоже считает, что это здорово… А когда он услышал эту реплику, произнесенную спокойным ироничным тоном, когда встретил ее взгляд, увидел выражение лица – хладнокровное, деловитое, без намека на нежность, – тогда сразу стало ясно, что поцелуй для нее ничего не значит. Для нее это все равно что набросить капюшон плаща, или закрыть дверь, или передвинуть стул с места на место – физическое действие, совершаемое из соображений целесообразности и никак не связанное с чувствами. Ни с возвышенными, ни с низменными – вообще ни с какими. Кажется, это называют цинизмом. С этим надо освоиться.

Они петляли по улицам и переулкам Восточного пригорода, Риг молчал, так как не испытывал желания с ней общаться, но Лесме заговорила первая – потребовала, чтобы он рассказал о своем столкновении с аррауном.

Этот эпизод – если разобраться, идиотское недоразумение – чрезвычайно ее заинтересовал. Ригу пришлось изложить всю историю дважды, припоминая подробности, отвечая на вопросы.

– Да он был просто чокнутый – принять меня за ящера! Что тебя так зацепило?

– Хорошо бы узнать, это был один такой психованный оригинал или тут орудует целая шайка четырехруких придурков, – озабоченно отозвалась Лесме. – Ты сказал, он говорил во множественном числе: «мы», «наши деньги» – правильно?

– Да, но ведь он ошибся, а другие, может быть, немного поумнее… Думаю, что ящера, который притворяется человеком, все-таки можно отличить от человека.

– Мы бы, наверное, сразу отличили, – согласилась девушка. – Но ведь это аррауны, они в самостоятельном мышлении не сильны. Арраун вдали от своего роя – почти калека. По крайней мере в умственном отношении. Их не стоит недооценивать, но нечего ждать от отдельно взятого аррауна большой сообразительности. Привычка к коллективному мышлению, чего ты хочешь! Никто бы не послал улаживать денежные дела аррауна-одиночку. Их тут целая банда, и если остальные тоже думают, что ты – Трайгах, тебе надо поберечься.

Квартал тэнки. Обстановка почти такая же, как в Йуир’кна, разве что птиц на карнизах поменьше. Здесь аррауны не смогут затеряться на общем фоне, стоит им объявиться – сразу привлекут к себе внимание.

– Что у тебя за веер, если не секрет?

– Рабочий инструмент, – усмехнулась Лесме.

Так усмехнулась, что Риг решил воздержаться от дальнейших расспросов.

Посреди небольшой булыжной площади стоял театральный павильон, озаренный фонарями всех цветов радуги.

Афиша на трех языках гласила: «ЦАРЬ ПОДНЕБЕСЬЯ».

Ниже был нарисован тэнки, парящий среди облаков.

Риг уже видел эту афишу. И около этого павильона уже бывал, и сиживал в кофейне на другой стороне площади. Там угощают представителей всех рас, и кто-то уговаривал его попробовать тэнкийское лакомство – смесь жареных семечек и сушеных ягод. И еще там варят неплохой кофе.

– Завернем туда? Поужинаем, я проголодался, и ты, наверное, тоже.

Лесме с нехорошей ухмылкой смотрела на афишу. Сейчас прокомментирует… А по мнению Рига, то, что тэнки считают небо своим исконным царством, – простительная слабость.

– Пойдем…

– Ригласис!.. Ригласис Кенбит!

До него не сразу дошло, что обращаются к нему. Кто-то произнес вслух его полное имя.

Повернувшись, Риг увидел крупного тэнки с позолоченным клювом и лоснящимися перьями, стоявшего около приоткрытой служебной двери театрального павильона. На ногах у тэнки сверкали, ловя свет фонарей, птичьи браслеты с драгоценными камнями.

Да они же знакомы – Риг, наконец-то узнавший, как его зовут, и актер тэнкийского театра Клюзан. В прежние времена – если разобраться, совсем недавно – Риг нередко бывал у него в гостях.

Сейчас он задерживаться не хотел. Опасался, что Лесме что-нибудь сказанет, и это осложнит их отношения на будущее, но актер настойчиво приглашал, а им бы в самый раз где-нибудь отсидеться – в таком месте, куда аррауны не полезут.

Риг украдкой взглянул на свою спутницу: сама благопристойность, ни намека на ухмылку. Впрочем, он уже успел убедиться, что она расчетлива и, когда надо, мигом натягивает личину, не имеющую ничего общего с ее реальным настроением. Тоже актриса та еще.

Уповая на то, что она не выйдет из образа, Риг ответил звезде тэнкийского театра:

– Ненадолго, Клюзан, мы торопимся.

Представление уже закончилось. Тэнки провел их к себе в гримерную, сам устроился в кресле-гнезде, люди присели на низкую скамеечку напротив.

Да, Риг здесь уже бывал, заглядывал просто так, поболтать, и ему здесь нравилось.

Зеркало. Большое, по краям расписное, перед ним на столике расставлены баночки с цветной пудрой и блестками для перьев, склянка с позолотой для клюва, кисточки в деревянном стакане, открытая шкатулка с браслетами, разрисованная облаками и горными вершинами по лазурному фону. Среди драгоценностей немало амулетов, изготовленных цвергами: Клюзан суеверен и опасается завистников.

Но главное – само зеркало. Риг смутно представлял, как он выглядит, а теперь хотя бы можно выяснить, на кого он похож.