О нет, это невозможно. Смотри внимательнее, строго приказал он себе и медленно повел пальцем по странице вниз. Потом обратно. И снова вниз.

Оставалось признать горькую истину: ее телефона в справочнике не значилось. Что это означает? Что она скрывается от всех и каждого? Но… почему? Причина должна быть серьезной… Или…

Ему внезапно пришла в голову мысль, от которой стало противно поташнивать.

Или… может быть, она вовсе не Молли Кивер?! Что, если она… Господи! Нет, только не это! Или все же… Ведь он видел ее всего второй раз в жизни и совсем ничего не знает о ней, кроме того, что она наговорила…

Возможно ли, что эта черноволосая красавица — простая мошенница, зарабатывающая себе на жизнь воровством?

Нет…

Нет.

Нет!

Рэнди вспомнил полные боли и искренних слез бездонные зеленые глаза. Нет, трижды нет!

Это невозможно!

И все же, хоть и стыдясь своих подозрений, но подспудно тревожась, проверил карманы валяющихся на полу джинсов. Ключи и от дома, и от машины были на месте. Потом обернул бедра простыней и спустился вниз. Еще раз позвал ее — без всякой надежды на успех. Ему никто не ответил. Огляделся, заметил бумажник, открыл его. Документы, деньги, кредитные карточки — все было на месте, все лежало так, как и всегда. Ясно, Молли до него не дотрагивалась.

И тут Рэнди содрогнулся. Он вспомнил то, что сам же говорил ей всего несколько часов назад: человек судит о других по самому себе.

Когда же и каким образом он дошел до того, что смог заподозрить в воровстве милую, измученную молодую женщину?

Но она же исчезла так внезапно! — слабо и неубедительно попытался оправдаться разум.

И что же из этого? — возмутилась праведница-совесть. Мало ли почему она ушла? Ты же только что говорил, что она застыдилась. Еще бы не застыдиться! Сама предложила тебе заняться любовью. Попробуй теперь еще заявить, что она распутница!

Но Рэнди решил не продолжать философскую беседу о нравственности или ее отсутствии и причинах оного с этими двумя голосами, а вернуться к ней в более спокойное и подходящее время. Теперь же у него были другие дела, поважнее.

Ему необходимо срочно найти Молли. Потому что одному Господу ведомо, что она сейчас переживает. Одна, совсем одна…

Непонятно только, как сделать это. Решить — это одно, а вот привести план в исполнение — совсем иное.

Сейчас почти ночь, завтра утром он отправляется в рейс и вернется не раньше пяти вечера. Значит, может приступить к розыскам только послезавтра и все, что остается сделать сегодня, — это составить список колледжей.

Сказано — сделано. Рэнди отыскал «Желтые страницы», нашел нужную рубрику и с изумлением и недоверием уставился на несколько страниц с названиями, адресами и телефонами. Господи, да сколько же их? Два десятка?

Три? Около сотни? Или еще больше? Да нет, не больше, но около того… Как же все это перелопатить?

Он слегка передернулся, поняв, что дело ему предстоит далеко не простое.

Это работа для сыщика-профессионала, негромко подсказал здравый смысл. Но Рэнди отмахнулся: едва ли Молли будет приятно оказаться объектом выслеживания. Нет, он должен отыскать ее самостоятельно. По крайней мере, хотя бы попытаться. Если ему это не удастся, то тогда… тогда, возможно, и не останется другого выхода.

Но с чего же начать? Думай, Рэнди, думай!

И он придумал: конечно, с Саут-Лоджа. Ведь она сказала, что бывает в этом торговом центре минимум раз в две недели. Значит… значит, либо живет, либо работает неподалеку. Или и то, и другое.

Он спустился в гараж и достал старую карту города. Наметил на ней пять точек — задание на послезавтра.

Вот так, а потом посмотрим, решил Рэнди и уже направился в ванную, как вдруг его осенила блестящая идея. Как же он сразу об этом не подумал? Конечно! Надо дать объявление в газету!

Рэнди быстро набросал текст, набрал телефон «Хроники Сан-Франциско», продиктовал свое отчаянное воззвание и назвал номер кредитной карточки.

— Ваше объявление будет публиковаться в течение недели, начиная с восемнадцатого, сэр, — произнесла-пропела девушка-приемщица.

— С восемнадцатого?! — заорал Рэнди. — Но это же… это же только через десять дней! Я не могу ждать так долго!

— Извините, сэр, но это самая ранняя возможная дата, — уже совсем не певуче и не приветливо отозвался голос на том конце провода.

Рэнди тут же понял свою ошибку, немедленно понизил тон и почти умоляюще заговорил:

— Мисс, скажите, пожалуйста…

— Миссис, — перебила его приемщица. — Миссис Старк.

— Тем более, — удовлетворенно продолжил он. — Раз вы замужем, то понимаете, что такое любовь. — Миссис Старк вздохнула. — И наверняка представляете, как это тяжело, как невыносимо быть в разлуке с любимым человеком.

Вспомните, как чувствовали себя, если ему случалось уехать на несколько дней по делам…

— Ладно, уговорили, — сдалась женщина. Вы, мистер Таунсенд, попали в самую точку.

Билл как раз позавчера ушел в рейс… — Она вздохнула. — Вернется не раньше чем через четыре дня. А то и позже. Ваше объявление выйдет послезавтра.

— Спасибо, миссис Старк. Я так вам благодарен! — Рэнди облегченно вздохнул. — Если вы скажете мне свой адрес, то я пришлю вам цветы. В знак признательности за отзывчивость.

Женщина рассмеялась.

— Благодарю, но не стоит. А то неизвестно, что еще придет Билли в голову. И… удачи вам, мистер Таунсенд.

Они расстались в высшей степени довольные собой и друг другом.

И Рэнди отправился спать не то чтобы с легким сердцем, но в значительно лучшем настроении, чем пребывал еще час назад.

Однако несмотря на все предпринятые шаги, следующий день он провел в тоске и беспокойстве. Образ черноволосой красавицы Молли не давал ему покоя. В ушах звучал ее голос — то грустный, то гневный, то презрительный. Вспоминался полный горечи рассказ. И потом… потом хрипловатый призыв: «Пожалуйста… возьми меня сейчас, Рэнди…».

— Эй, парень, что с тобой сегодня творится? — спросил его приятель-штурман.

— А что со мной творится? — деланно-невинно поинтересовался Рэнди, не отрывая взгляда от приборов.

— Да ты с самого взлета то краснеешь, как девица на выданье, то бледнеешь, будто вот-вот в обморок грохнешься. Тебе, может, к врачу надо было заглянуть? Сумеешь это корыто посадить-то?

— Да не волнуйся ты, Марки, я отлично себя чувствую. И это, как ты изысканно выражаешься, «корыто» могу посадить и поднять с закрытыми глазами. Возможно, даже в полусознательном состоянии.

— Ишь ты, расхвастался! — усмехнулся тридцатисемилетний Марк Козловски. — Давай-ка лучше от ответа не уклоняйся. Рассказывай, что произошло-то.

— Да ничего не произошло. Отстань. Занимайся лучше своим делом. За курсом следи.

— Мы ж на автопилоте идем.

— Не важно. Скоро посадка. Свяжись с башней.

— Ладно-ладно, не злись, — усмехнулся Марк. — Не хочешь признаваться — не надо. Я и сам вижу, что дело в бабе.

Тут уж Рэнди разозлился не на шутку. Он не мог допустить, чтобы о Молли — его Молли — кто-то отзывался столь неуважительным тоном.

— Знаешь что. Марки, — ледяным тоном процедил он, — не стоит судить обо всех по себе. Не каждый озабочен только погоней за юбками, хотя, возможно, тебе и трудно в это поверить.

В ответ старший приятель только присвистнул — таким он видел Рэнди впервые. Похоже, что-то зацепило его всерьез. Более того, похоже, это «что-то» на самом деле было женского пола. Марк Козловски, несмотря на свою репутацию дамского угодника и ловеласа, был верным и любящим мужем. Вся его легкомысленная болтовня о классных ножках, шикарных бедрах и роскошных грудях была только болтовней.

Поэтому он прекратил поддразнивать молодого пилота и перевел беседу в рабочее русло.

Они долетели спокойно, без неожиданностей и неприятностей. А когда приземлились, Рэнди встал со своего кресла и хлопнул его по плечу.

— Извини, Марки, что я так вспылил. Ты ведь знаешь, как я на самом деле к тебе отношусь, — слегка смущенно произнес он.