Как ни странно, но его слова звучали так искренне, будто он и в самом деле собирался это сделать. Адриенне так захотелось довериться ему, снять с души тяжкий груз.

– Почему?

– Не будьте идиоткой, – пробормотал Филипп, прижимаясь губами к ее рту.

Адриенна попыталась сопротивляться, но вскоре прекратила борьбу, и он услышал ее тихий стон. Страсть, которую она ощутила в нем, была не менее пылкой, чем ее собственная. Первый раз в жизни она позволила своим рукам коснуться мужского тела, блуждать по нему, изучать его.

Филипп понимал: это безумие – желать ее настолько, что все отошло на задний план. Единственное, чего ему сейчас хотелось, – раствориться в ней. Эта женщина была сама нежность и сила. От аромата, исходившего от ее кожи, у него закружилась голова, и они рухнули на постель.

Он забыл хорошие манеры, свои подозрения, забыл все – все это исчезло, потонуло, скрытое теперь от него взрывом желания. Кем бы она ни была, какими бы ни были ее тайны, сейчас до этого не было никакого дела. Молодой человек ценил бриллианты из-за скрытого в них огня, рубины из-за их надменного блеска, сапфиры из-за всплесков их глубинного света. Но в Адриенне он нашел все качества, которые прежде встречал только в драгоценных камнях.

Адриенна была миниатюрной и очень гибкой. Ее волосы обволакивали его, опьяняя своим ароматом. В том, как она отвечала на его ласки, было какое-то отчаяние, лишавшее его способности контролировать себя. Когда его рука проникла под ее свитер и нащупала ее полную и нежную грудь, он почувствовал, как бьется под ладонью ее сердце.

Подобного с Адриенной никогда не случалось. Год за годом она убеждала себя, что плотские радости не для нее, но сейчас она была готова сдаться. И в то время как ее тело стремилось к наслаждению, стараясь приблизиться к мужчине, Адриенну вдруг обуял отчаянный страх. Ей внезапно представилось лицо матери, залитое слезами. Она вспомнила глухие стоны отца, бравшего мать силой. Она их слышала, хотя зажимала уши.

– Нет! – вырвалось у нее, и она оттолкнула Филиппа. – Не трогайте меня! Не прикасайтесь!

Филипп инстинктивно ухватил ее за запястья, когда она рванулась от него.

– Черт возьми, Адриенна!

Его охватила ярость, он притянул ее к себе, из его уст уже готовы были вырваться упреки, как вдруг он увидел слезы в ее глазах, искаженное ужасом лицо.

– Ладно, успокойтесь. – Филипп ослабил хватку и сказал как можно мягко: – Не бойтесь, я не причиню вам боли.

– Пустите меня! – Голос не слушался ее, и она говорила шепотом: – Уберите руки.

В нем снова поднялся гнев, но он тут же подавил его.

– Я не нападаю на женщин, – сказал Филипп ровным голосом. – Прошу прощения, если понял вас неправильно, но мы оба знаем, что это не так.

– Я уже сказала, что пришла сюда не для того, чтобы спать с вами. – Адриенна рывком высвободила сначала одну, потом другую руку. – Если вы вообразили, что я готова опрокинуться на спину, чтобы доставить вам удовольствие, должна разочаровать вас.

Филипп медленно отодвинулся от нее, стараясь сохранять самообладание.

– Кто-то скверно обошелся с вами.

– Все очень просто: секс меня не интересует.

Прежде чем Филипп снова попытался прикоснуться к ней, она спрыгнула с кровати и схватила свою сумку.

– Просто вы боитесь. – Филипп тоже поднялся. Он еще не знал, что простыни будут благоухать ею и что она превратится для него в наваждение до конца ночи. – Но хотелось бы знать кого: меня или себя?

Когда Адриенна поправляла ремешок сумки на плече, ее руки дрожали.

– Мужское эго обладает для меня неисчерпаемым обаянием. Прощайте, Филипп. Доброй ночи.

– Еще один вопрос, Адриенна.

Она уже была у двери, но остановилась, склонив голову.

– Мы здесь одни, магнитофонов нет. Мне хочется узнать правду только для себя. Для себя одного. Вы оказались втянуты в эти игры из-за мужчины?

Она не должна была удостаивать его ответом. Ей следовало одарить его своей самой холодной улыбкой и выйти, не сказав ничего. Потом десятки раз Адриенна спрашивала себя, почему она этого не сделала.

– Да. – Внутренним взором девушка видела отца, не внемлющего слезам матери и ее собственным молчаливым мольбам. – Да, из-за мужчины.

Его разочарование было столь же глубоким, как и гнев.

– Он угрожает вам? Шантажирует вас?

– Слишком много вопросов. – У нее еще нашлись силы на то, чтобы улыбнуться. – Но я скажу вам правду. Я сделала то, что сделала, потому что так решила. – Адриенна сунула руку в свою сумку, вытащила футляр Филиппа с запонками и булавками и бросила ему: – Честное отношение одного вора к другому, Филипп. По крайней мере сегодня.

– Дорогая, как я рада тебя видеть!

Лорэн Сент-Джон круто повернулась к Адриенне, обогнув край бассейна, и запечатлела на ее щеке поцелуй. Прежде она удостоверилась, что фотографам она видна в самом выигрышном ракурсе, а Адриенна прикрывает ее и дает возможность скрыть тот факт, что со Дня благодарения[19] она набрала добрых пять фунтов лишнего веса.

– Все идет хорошо?

Адриенна подняла стакан с ледяным коктейлем «Маргарита».

– Все, как и должно быть по плану.

Здесь собрались сотни людей из тех, кому были разосланы приглашения, и сейчас они смешались с гостями, которые находились на террасе у бассейна. В бальном зале толпилось еще человек пятьдесят, предпочитавших кондиционер напоенному морской влагой бризу. Адриенна обвела взглядом пляж и террасу с бассейном.

– Красивый отель, Лорэн, и я уверена, что показ мод пройдет с огромным успехом.

– Я надеюсь. Представителям прессы заплачен миллион. Здесь, конечно, есть люд и из журнала «Пипл». Там появятся наши снимки на трех страницах. И для обложки у нас есть прекрасный кадр. Ты, разумеется, знаешь, что на прошлой неделе я участвовала в программе «Доброе утро, Америка»[20]?

– Да, ты была в ней великолепна.

– Я рада, что тебе понравилось. – Лорэн снова повернулась к газетчикам. – Ты не хочешь шампанского, дорогая? Мы подаем «Маргариту» главным образом ради атмосферы.

Адриенна считала, что мексиканский костюм Лорэн ценой в пять тысяч долларов в полной мере послужил цели создания атмосферы. Она о глядела толпу гостей – в основном богатые, могущественные, знаменитые люди. Представители газет и журналов кружили, стараясь запечатлеть все самое интересное, не пропуская даже пары солнечных очков, сделанных на заказ по эскизу одного из известнейших дизайнеров. На гостях были лучшие курортные туалеты, начиная от откровенных бикини с роскошными, наброшенными на плечи накидками, до струящихся длинных шелковых юбок. Никто не оставил своих драгоценностей дома. На жарком тропическом солнце сверкали бриллианты, поблескивало золото. На два дня маленький островок Косумел превратился в рай для воров. Если бы Адриенна стремилась собрать богатый урожай, ей было бы достаточно побродить среди этой знати, снимая украшения с камнями. «Такое занятие несколько походило бы на сбор полевых цветов», – размышляла она. Несомненно, Интерпол заслал сюда парочку своих агентов, но, слава богу, Филиппа она не заметила.

– Я слышала, что коллекции потрясающие. – Играя свою роль, Адриенна склонила голову и улыбнулась фотографу.

– Ты ничего не должна была об этом слышать. Их держат в строжайшей тайне и охраняют лучше, чем сокровища короны. Чем больше таинственности, тем сильнее предвкушение. А что ты думаешь насчет идеи поместить подиум прямо над бассейном?

– Замечательная мысль.

– Подожди, что еще будет в финале! – Лорэн склонилась к Адриенне и зашептала: – Манекенщицы в купальных костюмах будут прыгать прямо в бассейн.

– Не могу дождаться этого зрелища.

– Я хотела наполнить бассейн шампанским, но Чарли и слышать не пожелал об этом, и все же в бальном зале я приказала поставить фонтан с шампанским. А позже ты должна попробовать поиграть в пиньяту[21]. Послушайте, милая, – обратилась она к официантке, – вам следует обносить гостей напитками, а не прогуливаться среди них. – С лица Лорэн сошла улыбка, а губы сжались, образовав тонкую линию. В следующую минуту она снова повернулась к собеседнице, сияя пленительной улыбкой. – На чем я остановилась? О, на пиньяте. Когда Чарли и я были здесь в прошлом году, мы отправились на фиесту…