— Ну вот, Свен, я и поймал вас!.. — Дейли продолжал рассматривать блокнот журналиста. — Никакие отрицания не помогут. Вы не только типичный автор детектива ужасов, но к тому же, запутывая читателей, запутались и сами. Не вижу в вашем списке Мэри.

— У меня все правильно! — возмутился Свен. — Как ее фамилия?

— Мэри Дануа.

Мун, словно увидев вдруг что–то особенное, не сводил глаз с Дейли.

— Что вы на меня так уставились? Давно не видели?

— Я поражаюсь! Неужели из вашей головы уже улетучились все трагические переживания, связанные с одним печальным событием?

— На что вы намекаете? Трагических переживаний у меня в последнее время было два. Первое — когда вы отказались от тысячи долларов миссис Истмил, и второе — от двадцати тысяч мистера Фелано.

— Я говорю о замужестве Мэри.

— Ну и что?..

— А то, что вы напрасно обвинили Свена. В его Списке Мэри значится под новой фамилией.

— Как Мэри выглядит? — спросил Свен. Дейли дал весьма красочное, точное по приметам, но слегка преувеличенное в оценках описание наружности секретарши Брэдока.

— Что–то не припомню, — покачал головой Свен. — Я бы ее заметил. Впрочем, у меня ведь есть фотография.

Свен вынул из чемоданчика большой черный конверт и разложил снимки на столе.

— Здесь все пассажиры? — спросил Мун.

— По–моему, все.

— Не вижу Мэри! — объявил Дейли.

— Давайте пересчитаем! — предложил Свен.

Но Мун не стал дожидаться. Он позвонил Мэкхилери.

— Нет, нет… Я не насчет катастрофы… Нет, виновника мы еще не нашли… Я хотел узнать кое–что о секретарше мистера Брэдока Мэри. Она переменила фамилию?

— II из–за этого вы отрываете меня от дела? Мы с мистером Брэдоком советуемся, что предпринять… Положение очень серьезное! Если не удастся в самые ближайшие дни найти виновников катастрофы…

— После! У меня нет времени на болтовню. Давайте фамилию.

Мэкхилери уже давно отключился, а Мун продолжал стоять с как будто прилипшей к руке трубкой.

— Что с вами?! — воскликнул Дейли. — Что–нибудь с сердцем?

— У нее новая фамилия… — Губы Муна шевелились почти беззвучно.

— Какая?

— Гримшоу!

— 23-

Мун заказал обед в номер. Официант принес его через десять минут. К еде почти никто не притронулся. Дымилась сигара Муна, дымилась сигарета Свена. Дейли каждые пять минут распахивал окна. В самый разгар спора в дверь постучали. Это был официант. Он вторично принес обед.

— Нас уже обслужили! — рассмеялся Дейли. — Вы, наверно, спутали номер.

— Ничего подобного. Два обеда без спиртного для мистера Муна и мистера Дейли. Доставлять каждый день ровно в шесть часов.

— Все в порядке, — сказал Мун. — Это моя вина! Я совершенно забыл, что имел глупость сделать заказ на обеденный абонемент. Кофе оставьте, а остальное можете отнести…

— …благотворительному обществу помощи нуждающимся миллионерам, — предложил Дейли. — Все! Да, да, и первые три обеда… Мы уже сыты по горло богатейшим набором гипотез.

— Остерегайтесь, Свен, — проворчал Мун. — В лице Дейли вы скоро будете иметь опасного конкурента.

— В чем?

— Некий великий мудрец сказал: «Преувеличение то же вранье, только прикрытое фиговым листком». Гипотез всего три. Резюмирую: Дейли по причинам эмоционального характера хотел бы свалить вину на Фелано. Вы, Свен, очевидно, в интересах ваших читателей, которых убийство с политической подоплекой интересует больше, чем обычное, пусть и массовое, перестроились с Хай Куанга на минитменов. Ваша оригинальная гипотеза, что самолет подорвали эти фашиствующие молодчики, заслуживает пристального внимания…

— Ага! Значит, мне удалось убедить вас!..

— Дайте договорить… Заслуживает внимания в качестве хорошей иллюстрации к тому, какой отличный ценитель живописи получается из крота.

— Но все говорит «за»! — горячо защищался Свен. — На борту находился видный негритянский деятель движения за гражданские права… Однажды они уже пытались убить его… На их счету взрывы в негритянских церквах… Чем самолет отличается от церкви?

— Ничем! — пошутил Дейли. — И там и тут человек вознесен в небо и оторван от реальной почвы.

— А против говорит то, что минитмены не стали бы из–за одного негра убивать несколько десятков белых, в том числе кинозвезду, двух видных финансистов и одного архиреакционного конгрессмена, — возразил Мун. — Кроме того, это и с технической стороны было бы неразумно… Куда легче спрятать бомбу в доме, машине или под трибуной, чем в самолете… Мою точку зрения вы знаете, она, по–моему, достаточно обоснована.

— Но не в главном! — возразил Дейли. — Вы сами всегда утверждали, что решающую роль для установления истины играют мотивы преступления. И я, и Свен указываем мотивы, а в вашей гипотезе они совершенно отсутствуют.

— Временно… Я уверен, что надо только покопать поглубже… Предлагаю на этот раз эксперимент… Пусть каждый попытается собрать доказательства в пользу своей теории. Я отправляюсь к Мэри!

Мун остановился перед чугунной оградой. Треть ее была окрашена в белый цвет, две трети оставались черными, со ржавыми пятнами. Войдя в сад, Мун увидел на дорожке брошенную второпях кисть и банку со свинцовыми белилами. Едкий запах краски смешивался с ароматом цветов. За деревьями виднелся скромный одноэтажный домик. Дверь открыла молоденькая служанка с перемазанными краской руками.

— Если вы торговый агент, — сразу сказала она, — то напрасно пришли. У нас уже всего накуплено до отказа, больше ставить некуда.

— Нет. Я к миссис Мэри Гримшоу по личному делу.

— Как доложить о вас? — Девушка выговаривала фразу, как заученный урок. Там, откуда она приехала, никто не употреблял таких вычурных и с ее точки зрения совершенно ненужных выражений.

— Доложите, что пришел мистер Мун. Служанка захлопнула дверь. Через минуту она

опять появилась.

— Миссис просит ее извинить. Она не сможет принять вас, — старательно выговорила каждое слово служанка и добавила скороговоркой: — Больна.

— А что с ней такое?

— Не знаю. Так что приходите в другой раз. Она собиралась закрыть дверь, но Мун легким движением отстранил ее и вошел в дом. Служанка так опешила, что не воспрепятствовала его натиску. Комната была сравнительно большой. Все здесь было новым и довольно дорогим: мебель, занавеси, телевизор, магнитофон, сверкающий белизной сервиз в застекленном серванте. На стене большой портрет старой женщины с поджатыми губами и строгим взглядом. Мэри, полунакрытая одеялом, лежала на новешеньком широком диване. Рядом на маленьком столике белела раскрытая библия, валялись проспекты различных торговых фирм. Увидев Муна, Мэри испуганно приподнялась.

— Разве вам не сказали, что я больна?

— Сказали, но вопрос не терпит отлагательства… Между прочим, с чего это вы заболели?.. Вчера на аэродроме вы выглядели совершенно здоровой.

— Не знаю. У меня температура, голова кружится… Должно быть, нервное потрясение. Это началось, когда я узнала, что самолет взорвался почти у цели.

— И это вас так потрясло? — Мун пристально посмотрел на Мэри. — Действительно, очень неожиданно. Самолет должен был взорваться посреди океана, так же как «Золотая стрела».

Вместо того чтобы как–то реагировать на это замечание, Мэри сказала дрогнувшим голосом:

— Какое счастье, что я не полетела!

— А почему, собственно говоря, вы остались?.. У вас должна быть веская причина для этого.

— Не знаю. Дейли дал мне понять, что может что–то случиться. И тут меня охватил безотчетный страх. Я вспомнила тетю. Она ведь тоже летела в Гонолулу на таком же самолете… И понятия не имела, что ее ожидает в пути… Меня внезапно охватил какой–то панический ужас, и я убежала. Потом мне было стыдно… Но когда я узнала о катастрофе…

— Вы очень любили тетю?

— Признаться, не очень!

— Но зато она вас, по–видимому, любила… По крайней мере, судя по этому, — Мун красноречивым жестом указал на новую обстановку. — Иначе она не оставила бы вам наследства.