Оборвав на полуфразе разговор с каким–то молодым человеком, расспрашивавшим его о перспективе розысков обломков «Золотой стрелы», Мун извинился и бросился наутек. Во всех комнатах сидели, стояли, разговаривали, а кое–где и танцевали гости Брэдока. Уединение Мун обрел только в библиотеке. Вернее, и тут он застал человека. Но не сразу его узнал. Это был Хэрти — специалист по «отрезанию ушей конкуренции». Он возился у письменного стола. Очевидно, проверял, нет ли в нем акустических мин. Увидев Муна, он, вместо того чтобы продолжать свою работу, извинился:
— Не буду вам мешать.
— Вы ничуть не помешаете…
— Спасибо, но в этой комнате я уже все проверил.
Мун собирался было спросить, входит ли в обязанности Хэрти только обезвреживание вражеских мин или также минирование территории противника но воздержался. Когда Хэрти уходил, Мун заметил, что на этот раз он обходился без электронного щупа. Возможно, подумал Мун, техника уже успела сделать новый гигантский шаг в сторону совершенства и вместо щупа теперь применяется слегка видоизмененная зажигалка.
В библиотеке Брэдока от пола до потолка высились застекленные плексигласом стеллажи с книгами. Одна стена была целиком занята томами по авиации и смежным областям науки. Остальные отведены под художественную литературу. Тут имелись не только дешевые серийные издания и бестселлеры, но и классика. Судя по не совсем новым корешкам, книги служили не только для того, чтобы демонстрировать интеллектуальные запросы хозяина. Но, возможно, их читал не сам Брэдок, а кто–нибудь из домочадцев.
Мун уселся в удобное кресло и, взяв сигару из стоящего на столе ящика с золотой стрелой, закурил.
Раздвижные двери почти бесшумно откатились на роликах. Вошел Стивенсон. Он притворился, будто забрел сюда случайно. Но Муну почему–то казалось, что тот разыскивал его.
— Скоро мы узнаем, насколько верны ваши предположения, — сказал Стивенсон.
— Что касается «Оранжевой стрелы», тут, по–моему, все и так слишком ясно.
— Я говорю о «Золотой стреле». Оказалось, что Мун пропустил довольно важную новость. Капитан Иво, предложивший свой батискаф для исследования места падения лайнера, был готов отправиться в путь. На днях батискаф «Тулон–IV» погрузят на высланный правительством крейсер, который доставит сюда и самого капитана.
Разговор продолжался около десяти минут. Стивенсон явно нервничал. В дверях показалась его жена. Декольтированное, почти насквозь просвечивающее белое вечернее платье. Никаких украшений, кроме собственной красоты. Муну она показалась еще более интересной, чем при первом знакомстве. Ее сопровождал тот самый молодой человек, от которого Мун сбежал полчаса назад. Он был одет со вкусом и довольно хорош собой, но на фоне блистательной миссис Стивенсон выглядел бесцветно и невыразительно.
— Наконец я тебя нашла, Эдвард! Мы с Чарли ищем тебя битый час! Ах, это вы, мистер Мун! Рада вас видеть! — Миссис Стивенсон ослепила Муна интенсивной, минимум в тысячу свечей, улыбкой.
Мун вежливо поклонился.
— Всего пятнадцать минут, дорогая, — Стивенсон повернулся к Муну. — Типично женское свойство преуменьшать суммы, затраченные на туалет, и преувеличивать время! — с легким раздражением сказал он. Видно было, что культ собственной жены по–прежнему заменяет Стивенсону все остальные религии. Просто, как всякий занятый житейскими заботами служитель культа, он в этот вечер не был способен уделять должное внимание своему божеству. — Идите, пожалуйста, с Чарли потанцевать, я сейчас присоединюсь.
— Как хочешь! — Миссис Стивенсон пожала обнаженными плечами. — Чарли будет только рад!.. Правда, Чарли?
— Мистер Стивенсон знает, что любые его пожелания для меня закон, — поклонился Чарли. — Не только на работе, но и в любое время.
Миссис Стивенсон взяла Чарли под руку и, бросив Муну на прощанье еще одну ослепительную улыбку, вышла. Стивенсон тщательно закрыл за ней дверь. Видимо решившись наконец, он шепотом сказал:
— У меня к вам просьба… Я тогда, конечно, сглупил. Не рассказывайте ничего Брэдоку.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Ну, тогда… Помните… Это ужасное сообщение о гибели «Оранжевой стрелы»… Я вам тогда признался, что степень вибрации слишком высока… Нервы не выдержали… Сейчас, когда вы установили причины катастрофы, я понял, что все это не так страшно… Но если мистер Брэдок узнает… Сами понимаете!
— Такого разговора между нами никогда не было. Хотите сигару?
— Нет, спасибо… то есть спасибо, да!.. — От радости Стивенсон не находил нужных слов. — Я так и знал, что вы джентльмен! — Он крепко пожал Муну руку («Еще одно рукопожатие! Интересно, которое по счету?» — подумал про себя Мун) и, держа во рту незажженную сигару, вышел.
Почти немедленно из–за портьеры появился Мэк–хилери. За портьерой находилась дверь, ведущая в южную анфиладу комнат. Вполне возможно, что личный секретарь Брэдока только что пришел оттуда. И все же у Муна было чувство, что в данном случае тот выполнял роль потайного микрофона.
— Вам нравится здесь? — спросил Мэкхилери. — Это любимая комната мистера Брэдока.
— Должно быть, он много читает? — осведомился Мун.
— Не так уж много… Все поступающие на его имя письма читаю я… Ну конечно, если что–нибудь очень важное, он сам знакомится. У него нет времени читать. «Авиабрэдок» — это целая гора дел.
К тому же авиалиния и две газеты, которые пришлось купить в связи с выборами…
— Зачем же тогда он приходит в библиотеку?
— Как же? — удивился Мэкхилери. — Это самая тихая комната в доме. Мистер Брэдок утверждает, что он высыпается здесь даже лучше, чем в своей спальне…
— А кто же в таком случае пользуется библиотекой?
— Мы, его ближайшие сотрудники. Мистер Брэдок иногда устраивает в этой комнате конфиденциальные совещания… Ждать его порой приходится довольно долго. Ну, делать нам нечего, так вот мы от скуки перебираем книги. Хоть какое–то занятие для рук.
— Судя по корешкам, вы больше всего перебираете классику?
— Я лично — да. Очень хорошие, изящные переплеты, не то что сегодняшние бумажные обертки. Это у меня фамильное, мой отец был…
— Переплетчиком?
— Не совсем. Священником. Переплетал души в богоугодную оболочку… — Мэкхилери посмотрел на часы. — Пора! Мистер Брэдок нас ждет… Осмелюсь еще раз напомнить — никаких лишних разговоров. Мистер Брэдок этого не переносит.
В большом зале танцевали. Сначала Мун решил было, что это помещение — точная копия пиршественного зала какого–нибудь средневекового замка, слегка осовремененного кондиционированным воздухом, электрическими каминами и передвижными барами. Мэкхилери вывел его из заблуждения. Это был оригинал, камень за камнем вывезенный из Шотландии, откуда четыре века назад прибыли предки Брэдока. На хорах, увешанных старинными знаменами (отлично имитировавшими старину), играл лучший в городе джаз–оркестр, притом так громко, что забрала шлемов стоявших вдоль стен рыцарских доспехов лязгали в такт чарльстону.
Брэдок танцевал с миссис Стивенсон.
— Еще две минуты, — сказал Мэкхилери.
— Позвать Дейли?
— Нет. Мистер Брэдок хочет поговорить лично с вами.
Мун принялся наблюдать за миссис Стивенсон и ее партнером. Они топтались почти на месте. За эти две минуты Брэдок не пожелал сказать, а миссис Стивенсон остерегалась сказать хотя бы одно слово. Две минуты истекли. Брэдок посмотрел на часы и, не считая нужным извиниться, покинул свою партнершу. Мун и Мэкхилери молча пошли за ним. У дверей личного кабинета Брэдока ждал Хэрти. Вопрошающий взгляд Брэдока, плавный жест Хэрти: все, мол, в порядке, и немой диалог был закончен. Мэкхилери распахнул дверь.
Кабинет Брэдока ничем не напоминал шотландский замок. Это была частица его авиазавода. Одна стена создавала искусную иллюзию десятифутового окна с панорамой заводских корпусов, ангаров и испытательного аэродрома. Иллюзия была до того реальной, что казалось, будто катящийся по аэродрому самолет вот–вот оторвется от земли и взмоет в небо, обрушив на кабинет Брэдока волну постепенно стихающего звукового удара. А если хозяину хотелось действительно посмотреть, что творится на заводе, ему было достаточно отдернуть занавеску, за которой находилась целая система телевизоров. Под потолком, исполняя роль вентиляторов, вертелись самые настоящие авиационные пропеллеры. Даже люстра была не люстрой, а прозрачной, светящейся изнутри моделью «Стрелы», в которой просматривались мельчайшие детали. Брэдок нажал кнопку. Восемьдесят сидений откинулись, и сразу же изменился свет — из резкого перешел в рассеянный.
