Постепенно Эдано успокоился, и в его голове замелькали более прозаические мысли: «Надо такое событие непременно отметить. Куплю хорошего вина, позовем друзей… Хватит горевать. Если бы Намико была жива, она тоже радовалась бы сейчас».

Мысль о жене отозвалась уже не острой болью, а легкой грустью в душе и не замедлила на этот раз стремительный шаг Ичиро.

— Эдано-сан!

Женский голос остановил его. Он оглянулся. Звали его или нет? Очевидно, послышалось.

— Эдано-сан! — снова раздался тот же голос.

Ичиро ещё раз оглянулся. У пестрой витрины магазина стояла невысокая женщина. Яркая одежда и такая же яркая раскраска лица не вызывали сомнения в её профессии. «Пан-пан, — сразу же определил Эдано. — Неужели она зовет меня?»

Виновато улыбаясь и кланяясь, натыкаясь на прохожих, женщина подошла к Ичиро, и на него пахнуло резким запахом дешевых духов, пудры, помады.

— Извините, пожалуйста, Эдано-сан, что я остановила вас… Вы меня не узнаете?

— Нет! — недоуменно смотрел на неё Ичиро.

Женщину снова довольно грубо толкнул какой-то прохожий. Эдано поддержал её за локоть.

— Я очень прошу вас уделить мне минуту вашего драгоценного времени, только здесь неудобно, если бы мы зашли за этот дом…

— Пожалуйста, — неохотно согласился Ичиро и пошел за женщиной, которая, стараясь никого не задеть, заторопилась вдоль витрин, свернула за угол, в узкий проезд между домами, и остановилась.

— Так вы меня не узнаете, Эдано-сан? — снова спросила она.

Ичиро пристально смотрел на неё. Густо усыпанный пудрой приплюснутый носик и торчащие скулы о чем-то напоминали, но он никогда не видал таких необычно широких глаз. Кто она?

— Не узнаете, — с легкой горечью прошептала женщина. — А помните Муданьцзян, магазин «Марудзен». Я — Хироко.

— Хироко! — Мысли Эдано помчались в прошлое. Подруга Ацуко, девушка, которую любил Адзума!

А она продолжала молча смотреть на Ичиро и, видимо догадавшись о его мыслях, подсказала:

— Это из-за глаз… Такая мода пошла, все стараются походить на американок. Операция несложная, её многие делают, особенно подобные мне…

— Теперь узнаю, и вы теперь…

— Проститутка, — спокойно ответила Хироко, — уличная. Нас называют «пан-пан».

Невозмутимый тон Хироко вызвал у Ичиро злость.

— Вот как? Значит, вы, Хироко, укрепляете взаимопонимание с амеко, выполняете государственную задачу?

Глаза женщины затуманились.

— Не надо, Эдано-сан, — печально продолжала она. — Вы же умный человек. Просто я оказалась слабовольной и не смогла покончить с собой… Когда вернулась на родину, поступила в американский госпиталь; там познакомилась с одним лейтенантом. Поверила ему, год прожила с ним, родился ребенок. Потом его перевели в Америку, он обещал взять меня с собой, но… А жить надо, родственники от меня отказались.

— Извините, Хироко, я понимаю… Я не хотел вас обидеть.

— Да разве я одна? Нас много. А обидеть… Мы тоже защищаемся.

— Вы?.. Защищаетесь?

— Да, — в голосе Хироко послышалась нотка гордости. — От хулиганов и разных других…

Эдано недоверчиво посмотрел на её маленькую, щуплую фигурку.

— Мы объединяемся в группы. У нас есть свой босс, и его парни не дают нас в обиду. Конечно, мы платим, и даже дорого. Но, простите, Эдано-сан, я остановила вас не для того, чтобы пожаловаться, — у каждого своя судьба. Я хотела спросить, узнать… где сейчас Адзума-сан? Я его любила.

Эдано растерялся: падшая женщина всё ещё помнит о любимом! О его друге!

— Его нет, Хироко, он погиб.

— Погиб? — Губы женщины задрожали. — Я буду молиться за него, Эдано-сан, поверьте, — она достала платочек, чтобы вытереть навернувшуюся слезу, — мне очень горько, что после моей смерти наши души не окажутся вместе…

Ичиро стоял, не зная, что делать; ему по-человечески было жаль Хироко, жизнь которой так надломилась. Ведь даже вера в то, что она встретится в загробном мире с человеком, которого любила, и та была растоптана. Но и стоять с ней дольше становилось неудобным: прохожие иногда бросали в его сторону любопытствующие взгляды.

Женщина, видимо, поняла состояние Ичиро:

— Извините, но я не могла не остановить вас. Это получилось так неожиданно. Спасибо за любезность.

Она церемонно поклонилась Эдано и торопливо пошла от него, затем снова вернулась:

— Простите, Эдано-сан, может быть, мне и не следовало это говорить, но вы тогда были несправедливы к Ацуко. Полковник Такахаси ничего от неё не добился, и у Ацуко были большие неприятности в магазине. Она любила только вас…

Эдано медленно двинулся к улице. Радостное настроение сменилось раздумьем над тем, что открылось ему после встречи с Хироко. Он даже забыл, куда идет, механически сворачивая с улицы на улицу, и опомнился только тогда, когда оказался около порта и попал в толпу грузчиков. На их плечах лежали кабури — рваные матерчатые подушки, предохраняющие тело от острых углов ящиков и грубой рогожи тюков. Головы были обвязаны полотенцами, чтобы потные, слипшиеся волосы не лезли в глаза, не мешали работать. Даже без груза на плечах их фигуры сутулились, а ноги, обутые в старые, серые от пыли туфли, шаркали по асфальту. Это были крепкие, выносливые парни, без единого грамма лишнего жира. Они прошли мимо Эдано тесной группой, насупясь и не уступая дороги.

Около автомашин Эдано никого не увидел, только в кузове «студебеккера», на котором он приехал, продолжал похрапывать его напарник.

Он снова побрел по городу в поисках магазина, ресторанчика или харчевни, где можно было бы поесть подешевле. Свернул на незнакомую улицу и попал в толпу, которая глазела на процессию. Ичиро в недоумении остановился: по центральной части улицы неторопливо шла группа прилично одетых мужчин и женщин. В руках их были флажки «хи но мару»^[39] и бумажки с текстом. На мотив песни «Боевые друзья» они нестройно и гнусаво тянули:

Землю отобрали у отца.

Он не мог перенести удара.

Слезы лью теперь я без конца

При заходе солнечного шара.

Продолжая недоумевать, Ичиро узнал из песни, что позже в доме её героини обвалилась крыша, умерла мать, а старшая сестра отправилась в чужие страны, и сирота лунными ночами, когда в небе летят гуси, выходит на улицу и ждет, не вернется ли сестра. Процессию замыкало десятка два людей, одетых в жалкие отрепья.

— Кто это, уважаемый? Крестьяне? — не выдержав, спросил Ичиро у стоящего рядом мужчины в куртке со следами масла и металла.

— Крестьяне? — хохотнул тот. — Помещики. Они считают, что им мало заплатили за землю, и идут в префектуру требовать надбавки. Вот пауки!

— И эти, — показал Ичиро на хвост колонны, — тоже помещики?

— Да нет, — рабочий даже сплюнул от злости, — наняли безработных, чтобы жалость вызвать. Привыкли всех обманывать.

— Ну и ну! — усмехнулся Ичиро.

Вскоре он нашел маленький, на три столика, ресторанчик, убогая обстановка которого свидетельствовала, что он предназначен не для местных богачей и не для туристов. Так и оказалось. Усевшись за столиком у единственного окна, Ичиро не спеша поглощал скромный обед, который официантка, жена владельца ресторанчика, подала с поклонами, словно он, Ичиро, сделал заказ, приличествующий знатному вельможе. Но он не обратил внимания на любезность хозяйки, его мысли были прикованы к событиям, нахлынувшим на него в Кобэ.

Снова в памяти, заслоняя все, возникла Ацуко. Как он был неправ, и как ей, наверное, было больно. Где она? Жива? Даже не спросил, растерялся. Поискать Хироко и узнать?

Ичиро рассеянно посмотрел на улицу. Мимо ресторанчика ковылял человек, лицо которого показалось ему удивительно знакомым. Когда прохожий поравнялся с окном, Эдано вздрогнул: Нагано! Поддавшись первому порыву, он выскочил на улицу и крикнул: «Нагано! Нагано-сан!» Человек остановился. Ичиро подошел к нему.