— Зачем?

— Это длинный рассказ. Разрешите курить? Спасибо, у меня есть махорка.

Долго слушали капитан и лейтенант исповедь механика.

— О «рыбаке» подробнее знает Ояма, наш матрос, только очень боязливый он человек. Жизнь и нищета его замучили. Вам, наверное, это не понятно, — закончил он.

— Вы забыли русский язык, Савада-сан?

Савада смутился:

— Не совсем, господин капитан. Но я уже давно не говорил по-русски, да и знал его слабовато.

— В каком лагере вы находились? Кого помните из советских офицеров?

— Мы строили школу и дома под Хабаровском, Офицеров помню всех: майора Попова, капитана Гурова. Это такие люди, господин капитан!..

Следователь помолчал, перебирая бумаги на столе, потом поднял глаза на Саваду и чуть улыбнулся:

— А как поживает госпожа Кодама?

Савада опешил. Такого вопроса он не ожидал. Дочь старика Кодамы, которую он видел немногим более суток назад?.. И тут же мелькнула догадка:

— Скажите, пожалуйста, господин капитан, старик и внук у вас?

— Да!

— Поверьте, они не преступники, просто несчастные люди.

— Знаю. Да их и не в чем обвинить. На море был густой туман. Старик выбился из сил, внук болен. Так тоже бывает.

Глаза Савады затуманились, и он, не стесняясь, протер их кулаком:

— Простите за назойливость, но внук жив?

— Да. Операция прошла удачно, и мы скоро передадим их. Признайтесь, Савада-сан, ведь это вы говорили старику, что русские лечат бесплатно?

— Я? — по привычке переспросил Савада. — Да. Но ведь я сказал только правду. Умница старик! — не удержался он. — Никогда бы не подумал… Вот так старый Кодама!.. Ведь мы уже считали их покойниками.

Когда следователь и переводчик остались вдвоем, лейтенант возбужденно спросил:

— Как вы думаете, Николай Дмитриевич, таких, как этот механик, много в Японии?

Капитан поднялся из-за стола, подошел к окну, за которым распростерлась необъятная водная ширь. Там, за морским простором, находилась страна, откуда прибыли на «Ирука-мару» такие разные её жители.

— Не знаю, честно говоря, сколько их там, — ответил он. — Этого точно не знает и их правительство. Но я уверен — с каждым днем у нас становится всё больше друзей в Японии.

— Я ему как-то сразу поверил, интуитивно!

— Интуиция вещь неплохая, только полагаться на неё особенно нельзя. Саваде я тоже верю, но не мешает всё же запросить Хабаровск.

* * *

Сэндо и на втором допросе продолжал врать. Выслушав его ещё раз, следователь достал из тумбочки стола тяжелую коробку.

— Вот что, сэндо, — произнес он спокойно. — Отрицанием вы только ухудшаете свою участь. Учтите, только чистосердечное признание может вам помочь. В нашем распоряжении достаточно фактов и свидетельских показаний, изобличающих вас в намерении высадить шпиона на советский берег. Мне только интересно знать, что вам за это обещали. Тот же амимото Сибано? Или вы лично связаны с американской разведкой? Если нет, то вас подло обманули.

— Меня? Обманули? — облизал пересохшие губы сэндо.

— Да. Видите эту коробку? Она была у вас в кубрике. Ваш «рыбак» запрятал её там. Если бы вы его высадили, через сорок пять минут «Ирука-мару» пошел бы на дно вместе со всей командой. Ясно?

— Не может быть.

— Почему же? Подойдите к столу, — открыл крышку коробки капитан. — Как видите, устройство несложное.

Сэндо посерел и обмяк.

— Мерзавцы! — прохрипел он. — Я всё расскажу, господин капитан…

Когда в кабинет ввели «рыбака», следователь со скучающим видом выслушал его, а потом спокойно проговорил:

— Не будем терять напрасно время, Кубоми!

Услышав свою фамилию, Кубоми вздрогнул и с ужасом посмотрел на офицера.

— Да, вы господин Кубоми, — сухо продолжал капитан. — Мне можете ничего не говорить, я сам скажу за вас. Правда, не буду вдаваться в детали вашей биографии. Начну с главного. В годы войны вы были офицером военной жандармерии в Кёто. Жили неплохо. Такая власть в руках. Затем в Кёто была доставлена группа английских военнопленных из Сингапура. Надо же было показать населению поверженного противника. Военнопленных поручили вам. Вашими заботами семь человек из них отправлены к праотцам. Троих вы убили лично, а над одним совершили «киматори». Так, кажется, называли древние самураи этот изуверский обычай, когда побежденному противнику вспарывали живот и ели его сырую печень, чтобы обрести ещё большую силу и храбрость. Но, увы, печень англичанина не придала вам храбрости. Когда Япония потерпела поражение, вы не последовали другому обычаю древних самураев — не сделали себе харакири, а попросту скрылись, так как были включены англичанами в список военных преступников. Американцы вас разыскали, но решили не выдавать союзникам, а использовать в своих целях — ведь вы были в их власти. Опять же, самурай капитулировал и стал американским шпионом. Не так ли? Ещё скажу, что наш суд учитывает чистосердечное признание. Будете говорить?

— Буду, господин капитан…

* * *

— Ну, дело сделано, — устало потянулся капитан. — Всё поставлено на свои места. Не так ли, Виктор?

— Да, Николай Дмитриевич, — никаких белых пятен. Всё здорово прошло.

— Да, Виктор, неплохо, — задумчиво продолжал капитан. — Жалею только об одном — не попал в наши руки кровосос Сибано. Хотел бы я видеть его под конвоем.

— Ну, это не в нашей власти, Николай Дмитриевич.

— В том-то и дело. Ведь он, подлец, всё равно не в накладе. Если даже американцы потребуют с него деньги назад, что маловероятно, он получит страховку за «Ирука-мару». Даже злость берет.

— А что мы можем сделать?

— Да есть у меня одна мысль, — оживился капитан. — Этот «Ирука-мару» — рухлядь, никому не нужен. И вот представляешь, господин Сибано уже получил страховку, довольно потирает руки, а у берега Номуры появляется «Ирука-мару» с людьми, которые расскажут всем, как амимото торговал их жизнями. Скандал! Да ещё какой! И тут за него берется страховая компания. Там тоже зубастые акулы сидят — никого не щадят. Ну как?

— Это было бы здорово, Николай Дмитриевич. Просто замечательно!

— И я так думаю. Ну, сэндо и «рыбак» своё получат, остальных отпустят, это ясно. В команду можно добавить Кодаму с внуком, старик поведет «Ирука-мару» не хуже сэндо. Как, лейтенант, толкнемся в верха с этой идеей?

— Непременно!

Амимото Сибано был действительно доволен. Страховую сумму он с трудом, но успел получить. Боги вняли его молитвам. После сытного обеда Сибано развалился на мягкой подушке и лениво поглядывал через раздвинутую стенку дома на спокойное и темно-синее в эту пору море. Вот на горизонте показался какой-то бот, направляясь к Номуре. «Кому из сэндо сегодня повезло, что так рано возвращается? — подумал амимото. — А впрочем, кто бы это ни был, повезло мне: он торопится сдать мои семь долей улова».

Бот приблизился — и амимото что-то показалось в нем странным. Не выдержав, он приподнялся, всматриваясь в суденышко, и судорожно проглотил слюну. «Не может быть!.. «Ирука-мару»? Не может быть!»

Сняв кимоно, амимото стал лихорадочно надевать костюм. «Мне срочно надо в Саппоро!» — крикнул он удивленной жене и ринулся из дома.

Господин Сибано был человеком неглупым. Он знал: первые минуты гнева — самые страшные.

Глава пятая

1

Придя на работу, Эдано Ичиро увидел около грузовой машины, которую он обслуживал, нового грузчика. Рядом с ним стоял Оданака:

— Знакомься, это наш новый товарищ!

Эдано внимательнее взглянул на незнакомца. Это был худой, сутулый человек лет сорока. Лицо его, кроме усталости, ничего не выражало.

— Умэсита! — представился он, поклонившись. — Умэсита Харунори.

— Товарища Умэситу, — пояснил Оданака, — прислали из префектурного комитета и просили устроить на работу. Сержант, который тогда дал мотоцикл, чтобы съездить за врачом, помог нам и в этом деле. Вечером поговорим подробнее.