5

На следующий день по отряду “Белая хризантема” прошел слух, что исчез старший писарь Миура.

— Дезертировал, мерзавец! — неистовствовал капитан — Перед строем расстреляю негодяя!

— А он ловко использовал ваше приказание, чтобы скрыться, — саркастически заметил угрюмый с похмелья поручик Хамада.

— Мерзавец! — снова взорвался капитан. — Придется доложить в штаб.

— Не стоит. Я сам займусь им, когда вернусь в Манилу. Никуда он не денется. А сейчас начнем проверку готовности отряда. К вылету прибудет его превосходительство генерал-майор Янагита.

— Эй, Кавагоэ! — заорал капитан. — Завтракать!.. Быстро!..

К обеду явился офицер связи. В пакете, который, торопясь, вскрыл Хамада, сообщалось, что, по данным разведки, противник сосредоточивает суда, чтобы высадить десант на Лусон. Отряду “Белая хризантема” приказывалось нанесли удар по вражеским кораблям. Перед вылетом разведданные о конвое поступят дополнительно…

— Может быть, собрать летчиков? — предложил капитан.

— Не стоит! Пусть отдыхают. Не надо их тревожить. Ведь завтра день вашего подвига, Танака-сан!

— Слушаюсь!

В груди капитана опять стало холодно.

Савада помогал оружейникам в оснастке самолета Эдано перед последним полетом. Втиснутые за спинку сиденья летчика мощные заряды взрывчатки и две зловеще тусклые бомбы в бомбодержателях превратили легкий самолет в грозное орудие для бронированных кораблей противника. Механику хотелось кричать от возмущения, но он молчал. Никогда еще путь от самолета к казарме не казался ему таким длинным. В казарме, не притронувшись к еде, он бросился на койку.

“Надо помочь Ичиро. Но как? Как? Эти мысли не давали механику покоя. Вчерашние трагические события в баррио Нарциосо казались такими несущественными… Всё меркло перед завтрашним неизбежным для Ичиро концом.

И всё же выход был. Короткая отсрочка неизбежного, один шанс из тысячи. Он, Савада, должен попытаться, даже вопреки желанию и воле летчика. С этим решением механик забылся коротким сном, полным тревожных сновидений.

Ещё не наступил рассвет, как Савада, словно разбуженный тревожным сигналом горниста, вскочил и стал торопливо одеваться. Выйдя из казармы, он осторожно прошел мимо задремавшего дневального. Ночь ещё властвовала над долиной. Только на востоке, над вершинами гор, темное небо чуть-чуть посветлело. Где-то там, за горизонтом, новый день уже шел по земле.

“Не опоздать бы”, — с тревогой подумал Савада и чуть не бегом направился к аэродрому.

У капонира он с минуту постоял, прислушиваясь: нигде ни звука. Тогда механик пододвинул стремянку к самолету и поднял капот мотора. Покопавшись на ощупь в моторе, он перебрался в кабину летчика и принялся вывинчивать взрыватели из зарядов.

“Ну всё! — сказал он себе, спустившись на землю. — Еели Эдано не окончательно потерял разум, бомбы сбросить он догадается сам. Кстати, ему попался американский самолет. Причина неполадок — дерьмовое качество боевых машин амеко.

Смертельно хотелось курить. Савада скользящим неслышным шагом отправился обратно в казарму.

Ночь, ослабев в борьбе с наступающим днем, уползала к подножию гор на запад.

Через час летчиков поднял сигнал боевой тревоги. Они стремительно вскакивали с коек, и у каждого тревожно билось сердце. Значит, сегодня! Торопливо одевшись, они побежали к самолетам.

Неподалеку от взлетной полосы, стояла штабная автомашина. Метрах в двадцати от неё на легком бамбуковом столе рядами выстроились чашечки с сакэ. К столику подошли генерал Янагита, поручик Хамада и ещё два незнакомых летчикам офицера.

Капитан Танака построил летчиков…

Янагита сделал несколько шагов в сторону замершей шеренги, выпятил грудь и торжественным тоном начал напутственную речь:

— Поздравляю вас со знаменательным днем. Сегодня вам выпала честь исполнить волю его величества. Надменный враг пытается высадить десант на Лусоне. Две колонны его кораблей с войсками приближаются к бухте Лигайя…

— Воины! — с пафосом продолжал он, выдержав паузу. — Я уверен, что вы блестяще оправдаете возложенные на вас надежды. О вашем подвиге будут слагать легенды благодарные потомки. Я напоминаю вам девиз героев-камикадзе: “Не умирать, не разбивши врага”. В этом великая мудрость вашего подвига. Умереть за его величество готов каждый его подданный, но ваше высокое предначертание — нанести врагу поражение. Молю богов о вас и прошу у них воинской удачи!

Закончив речь, генерал склонился в полупоклоне, затем жестом пригласил камикадзе к столу с “последней чашкой сакэ”.

Первым подошел капитан Танака, а затем по очереди остальные летчики: они выпивали сака и, четко повернувшись, возвращались в строй. Некоторые, ставя пустую чашку на стол, торжественно произносили: “Непременно победим”, “Сразим врага”.

Когда раздалась команда “По машинам'” и строй рассыпался, Эдано подбежал к Иссумбоси и схватил его за плечи:

— Прощай, друг!

— Прощай, Ичиро! В храме Ясукуни будем рядом! — Иссумбоси не изменил себе даже в этот трагический момент.

У самолета Эдано обнял механика.

— Прощай и не обижайся, хороший ты человек! — ласково сказал он. — Постарайся остаться живым.

— Прощай, Ичиро! — прохрипел механик, у которого от волнения перехватило горло. — Помни, бомбы можно сбросить!

Он помог летчику забраться в кабину и, отойдя в сторону, смотрел сквозь слезы на силуэт Ичиро.

Блеснула ракета, и самолеты, один за одним, стали выруливать на взлетную полосу. Вот тронулась и машина Эдано.

6

Эдано взлетел последним в отряде — вслед за Иссумбоси. Сейчас он всё выбросил из головы. Все, кого он любил, остались на земле, за роковой чертой, перешагнуть которую назад было невозможно. Теперь выбора не было — он должен придерживаться строя и неудержимо мчаться навстречу своей гибели.

Едва эскадрилья миновала горный хребет, как Эдано услышал бьющий по нервам посторонний звук: мотор надсадно выл на самой высокой ноте.

Взглянув на щиток с приборами, летчик похолодел: стрелка, показывающая температуру воды и масла, перешла за красную черту.

“Авария! Мотор сейчас заклинит!” — с тревогой подумал Эдано. Продолжать полет? Но через десяток-другой километров машина упадет на землю и он бессмысленно погибнет. А девиз “Не умирать, не разбивши врага”? Быстрее назад, на аэродром, устранить повреждение…

…Эдано посадил машину на пустом аэродроме.

Ещё ночью, по приказу из армии, штаб отряда и другие службы были погружены на автомашины и отправлены в Манилу. Японское командование лихорадочно подчищало все тылы, мобилизуя силы для отражения американского десанта. С вылетом последнего самолета генерал Янагита, сняв охрану аэродрома и механиков, не мешкая, умчался в город. Саваде удалось задержаться до контрольного пролета над аэродромом “демона смерти” Хамады.

“Как хорошо, что Савада ещё здесь”, — подумал Эдано, подруливая к капониру. Он даже не подумал о том, что может подорваться на собственных бомбах. Слова Савады, что их можно сбросить, прошли как-то мимо его сознания. Едва мотор заглох, Эдано приподнялся в кабине и с отчаянием закричал:

— Савада, скорей! Что с мотором? Скорей, я должен их догнать!

Савада, скрывая радость, бегом поднес стремянку и приподнял капот мотора.

— Неисправность в водяной помпе. Надо обождать, пока остынет.

— Нельзя ждать. Немедленно!

— Убей меня, Ичиро, но не раньше, чем через двадцать — тридцать минут.

— Скорей! — Эдано закрыл лицо ладонями.

Обжигая руки, механик копался в моторе. Он не рад был уже, что прибег к такой уловке. Чего он добился? Всё равно Ичиро не остановится. Задержать его невозможно. А он так унижался, добиваясь разрешения отправиться в Манилу последней машиной.

Вдруг в воздухе послышался далекий слабый звук авиамоторов. Савада поднял голову: высоко в небе два самолета вели воздушный бой. Правда, бой был несколько странным — один самолет упорно наседал, другой увертывался. Вот самолеты несколько снизились, и механик ахнул: в одном из них он узнал “дзеро” капитана Танаки, в другом “аэрокобру” поручика Хамады!"