– Тебя подремонтировали. Теперь тебе просто нужен отдых. – Четырнадцать лет в полиции не подготовили его к жуткой боли, затуманившей ее глаза. – Я приведу медсестру.

– Не надо. Я помню. Он был в квартире, ждал меня. Он хотел вернуть картину. Я сказала, что не знаю, где она, и он выстрелил в меня.

– Он никогда больше не причинит тебе боли. Клянусь. – Джед прижался лбом к их сплетенным пальцам. – Прости, малышка. Прости меня.

Но она уже снова погружалась в темную воду подальше от боли.

– Не оставляй меня здесь одну.

– Не оставлю.

В следующий раз, когда он увидел ее в сознании, она была окружена морем цветов, больших и маленьких, простеньких и экзотических, в корзинах и букетах. И вместо тусклой больничной сорочки на ней было что-то розовое в оборочках. Волосы вымыты и уложены, лицо подкрашено.

И все равно она показалась Джеду ужасающе хрупкой.

– Как дела, Конрой?

– Привет. – Дора улыбнулась и протянула руку, показавшуюся Джеду слабенькой, как крыло маленькой птички. – Как ты пробрался? Здесь очень строго соблюдают часы посещений.

– Воспользовался своим званием. Если ты устала, я могу заглянуть позже.

– Нет. Если ты останешься, то сможешь выгнать их, когда они придут со своими шприцами.

– Рад помочь. – Чувствуя себя удивительно неуклюжим, Джед отвернулся к цветам. – Похоже, тебе следует начать новое дело.

– Здорово, правда? Обожаю, когда надо мной трясутся. – Дора повернулась, вздрогнула от боли и порадовалась, что Джед стоит к ней спиной. – Ты предал меня, Скиммерхорн.

– Что?

– Ты рассказал моей семье.

– Я решил, что так лучше, чем прочитать в газете.

– Может, ты и прав. Так что происходит в твоем мире? Мэри Пэт сказала, что ты раньше времени вышиб Голдмена и вернулся к работе.

– Да.

Надо же было чем-то заполнить дни, чтобы не сойти с ума.

– Можно посмотреть твой жетон?

– Что?

– Жетон. – Дора улыбнулась. – Можно взглянуть?

– Конечно.

Джед вытащил полицейский жетон и подошел к кровати. Дора внимательно изучила его, несколько раз открыла и закрыла.

– Здорово. Как ты себя чувствуешь?

– Соответственно.

Джед убрал жетон в карман. Переступил с ноги на ногу. Он просто не мог болтать, когда видел выглядывавшую из-под розовых оборок ослепительно-белую повязку.

– Послушай, я только хотел узнать, как у тебя дела. Мне надо идти.

– До того, как ты отдашь мне мой подарок? – Не дождавшись ответа, она снова улыбнулась, хотя действие лекарства заканчивалось и боль возвращалась. – Коробка, которую ты держишь? Разве она не для меня?

– Да, для тебя. – Он положил коробку ей на колени. – Я заходил пару раз, когда ты спала, и, увидев этот цветочный магазин, подумал, что цветов достаточно.

– Цветов никогда не бывает достаточно. – Дора потянулась к пышному банту, но откинулась на подушки. – Пожалуйста, помоги мне. Я еще не очень ловко пользуюсь рукой.

Джед не шевельнулся, но глаза его вспыхнули.

– Врачи сказали, что не останется никаких повреждений.

– Ну да. – Дора надула губы. – Как будто шрам – не повреждение. Я никогда не буду выглядеть в бикини так, как раньше.

Джед резко отвернулся, отошел и слепо уставился в окно.

– Я должен был быть там. Ты не должна была оставаться одна.

Его голос был таким гневным, плечи – такими непреклонными, что Дора затаила дыхание. Но, не дождавшись бури, потянула за бант здоровой рукой.

– Насколько я поняла Брента, Финли ускользнул от лос-анджелесской полиции. Никто понятия не имел, что он покинул Калифорнию. И ты не мог предвидеть, что он проберется в мою квартиру и пристрелит меня.

– Моя работа – знать такие вещи.

– Ты не можешь быть везде. – Здоровой рукой Дора умудрилась развязать ленту и развернуть упаковку. – Я обожаю подарки, Джед, и не стыжусь говорить об этом. И даже готова пострадать ради… О, Джед, какая красота!

Потрясенная до глубины души, она приподняла крышку старинной деревянной шкатулки, изящно расписанной сценами из греческой мифологии, и раздалась тихая мелодия.

Джед сунул руки в карманы, чувствуя себя довольно глупо.

– Валялась на складе. Я подумал, что тебе понравится.

– Какая красота, – повторила Дора и посмотрела на Джеда с таким искренним недоумением, что он почувствовал себя еще большим идиотом. – Спасибо.

– Подумаешь, ничего особенного. Можешь складывать всякую мелочь, пока ты здесь. Мне правда пора идти. Да, тебе точно ничего не нужно?

Поглаживая шкатулку, Дора неуверенно взглянула на него.

– Если бы ты оказал мне одну услугу…

– Говори.

– Ты не мог бы дернуть за какие-нибудь ниточки и вытащить меня отсюда?

Ему понадобилось несколько часов и море красноречия, но Дора наконец преклонила голову на собственную подушку в собственной кровати.

– Благодарю тебя, господи. – Глубоко вздохнув, Дора закрыла глаза, снова открыла их и улыбнулась Мэри Пэт. – Ничего личного, Мэри Пэт, но я возненавидела место твоей работы.

– Детка, ты сама не была идеальной пациенткой. Ну-ка открой рот. – Она воткнула термометр в рот Доры.

– Я была бриллиантом, – процедила Дора.

– Скорее необработанным алмазом. Совсем необработанным. Однако мне не на что жаловаться; несколько дней домашних дежурств меня вполне устраивают. – Мэри Пэт ловко надела манжету измерителя кровяного давления на здоровое предплечье Доры. – Отлично, – добавила она, взглянув на термометр, но Дора заметила, что ее давление Мэри Пэт не понравилось.

– Что-то не так?

– Ничего, что не исправит хорошее поведение.

– Я отлично себя веду, только никогда не думала, что устану валяться в постели.

– Переживешь. – Присев на краешек кровати, Мэри Пэт проверила пульс пациентки. – Дора, с хорошим уходом и отдыхом ты поправишься. Но давай начистоту. Если бы Джед задержался, ты бы сейчас не жаловалась. Еще немного, и было бы поздно.

– Я знаю. Я помню все гораздо отчетливее, чем мне хотелось бы.

– Можешь ныть и ворчать. Я не возражаю. Но ты должна беспрекословно выполнять все предписания, или я доложу капитану.

Дора хитро улыбнулась.

– У вас, медсестер, есть звания?

– Я говорю о Джеде, тупица. Он финансирует эту операцию.

– О чем ты?

– О том, что тебе предоставлен круглосуточный домашний уход за счет капитана Д.-Т. Скиммерхорна.

– Но… я думала, что страховка это покрывает.

– Вернись с небес на землю. – Посмеиваясь, Мэри Пэт взбила подушки, разгладила простыни. – И отдыхай. Я приготовлю тебе что-нибудь поесть.

– Он не должен чувствовать себя виноватым, – прошептала Дора.

Мэри Пэт остановилась, обернулась.

– Когда дело касается тебя, он испытывает гораздо больше, чем чувство вины. Ты знаешь, что он не выходил из больницы первые сорок восемь часов?

Дора уставилась на свои руки.

– Нет, я не знала.

– А то, что он заходил к тебе каждую ночь?

Дора только помотала головой.

– Большинство женщин всю жизнь ждут, чтобы кто-то чувствовал себя настолько виноватым.

Оставшись одна, Дора дотянулась до музыкальной шкатулки, открыла крышку, закрыла глаза и задумалась. Ей было о чем подумать.

Закончив дежурство, Мэри Пэт передала пациентку сменщице, но свой долг она еще не считала выполненным. Решительно промаршировав через коридор, она резко постучала в дверь Джеда и, когда он открыл, ткнула пальцем ему в грудь.

– Неужели у тебя не хватает мужества пересечь этот чертов коридор и… – Она умолкла, нахмурилась. – Что ты делаешь?

– Собираю вещи.

Праведный гнев засверкал в ее глазах.

– Черта с два! – Она протопала в комнату и вывернула на пол ящик с книгами. – Ты не бросишь ее, неподвижную и беззащитную.

– Я ее не бросаю. – Джеду стоило большого труда не взорваться. Он убедил себя, что выезжает ради Доры. – Она попросила меня освободить квартиру и только расстроится, если обнаружит меня здесь.