Библиотека оказалась просторным помещением с глубокими кожаными креслами и диваном. На каминной полке в двух высоких дрезденских вазах благоухали розы. Сотни, нет, тысячи книг размещались не на стеллажах, а в шкафах, открытых и застекленных. Очаровательный вращающийся книжный шкафчик начала девятнадцатого века, и еще один, украденный из старинного замка в Девоншире. Коллекция курительных трубок. На стене – портрет мужчины в охотничьем костюме кисти Гейнсборо…

Финли хотел воссоздать атмосферу библиотеки английского сквайра, и ему это прекрасно удалось. А чтобы не нарушать столь любовно созданный уют, он спрятал неизменные телеэкраны за деревянной панелью.

Финли пружинистым шагом подошел к письменному столу.

По его приказу дворецкий оставил в библиотеке молоток, нож и большую мусорную корзину. Финли схватил молоток и аккуратно обезглавил одну из русалок.

– В таких случаях аккуратность никогда не мешает, – тихо сказал он, продолжая осторожно отбивать дешевый гипс. – Это было сделано на Тайване, – объяснил он своим гостям. – На одной из моих фабрик. Оттуда мы – с небольшой, но постоянной прибылью – переправляем изделия, в основном в Северную и Южную Америку. Некоторые предметы – отличные копии известных шедевров, выполненные так безупречно, что могут одурачить даже экспертов.

Финли вынул пакетик из пузырчатого целлофана и отбросил остатки русалки, затем вскрыл ножом упаковку, развернул кусочек замши и достал очень маленькую, очень древнюю нэцке из слоновой кости.

И восхищенно замер. Женщина стояла на четвереньках. Пузатый мужчина за ее спиной по-хозяйски обхватил ее груди. Она слегка повернула голову, чтобы видеть его лицо, когда он войдет в нее.

– Изумительно, изумительно.

Отложив нэцке, Финли аккуратно разбил вторую русалку.

Появившаяся нэцке продолжила тему первой. Женщина стояла на коленях у ног мужчины, обхватив руками его вздыбленный пенис, и, откинув голову, улыбалась.

– Потрясающее мастерство! – дрожащим от волнения голосом воскликнул Финли. – Прошло больше двухсот лет, но никакие современные технологии не смогли бы ничего улучшить. Японцы понимали и высоко ценили эротику в искусстве, когда европейцы стыдливо прикрывали ножки роялей и уверяли детей, что их находят в капусте.

Не теряя времени даром, Финли схватил нож, вспорол чучело попугая и открыл бархатный мешочек.

– А здесь, о, здесь у нас настоящее чудо.

Он задрожал, когда на ладонь выскользнула сапфировая брошь.

В тончайшей золотой филиграни, усыпанной бриллиантами, сверкал квадратный ярко-синий сапфир не менее восьми карат весом.

– Эту брошь носила сама Мария, королева Шотландская, в то время, когда плела интриги и устраивала свои любовные делишки… Из трофеев, доставшихся доброй королеве Елизавете, после того как она приказала обезглавить свою хорошенькую кузину.

Поглаживая камень и оправу, Финли словно ощущал запах крови и предательства.

– О, сколько же трудов и денег стоила мне эта безделушка. Она займет достойное место в моей коллекции.

Как избалованный ребенок в рождественское утро, он недолго наслаждался своим подарком.

Ваза, появившаяся из недр статуи Свободы, восхитила его. Он мгновенно забыл о своих гостях, воркуя над новым сокровищем, лаская гибкие женственные формы стеклянного чуда в стиле модерн.

Его глаза засверкали так чувственно, что Уайнсэп смущенно отвел взгляд.

Из пустотелого постамента бронзового орла Финли вынул обернутую войлоком коробочку. Пока он разрывал войлок, его рот наполнился слюной. Маленькая шкатулочка была сделана из красного дерева и любовно отполирована, но настоящее сокровище – крохотная мозаика на крышечке, изображавшая царский дворец. И, конечно, история – снова кровь, снова предательство. Этот подарок заказал для русской императрицы Екатерины Великой ее любовник, коварный граф Орлов… после того как убил мужа возлюбленной и возвел ее на престол.

– Вам случалось видеть что-нибудь более изысканное? Ею гордились цари, короли, императоры, а потом она оказалась за стеклом в музее, где на нее пялились немытые туристы. Теперь она моя. Только моя.

– Действительно, она изумительна. – Ди Карло не хотел бы прерывать поток восхищенных излияний, но настало время сказать свое слово. – Мистер Финли, вы – настоящий ценитель искусства. Какой смысл в обладании сокровищем, если любое ничтожество с улицы может его увидеть?

– Вы правы. Истинными шедеврами необходимо владеть тайно. Музеи покупают для последующих поколений, бездушные богачи – ради капиталовложения. Мне омерзительно и то, и другое. – Его глаза стали очень яркими, очень зелеными… с сумасшедшинкой. – Наивысшая цель – обладание.

– Я понимаю вас и счастлив, что сыграл некоторую роль в возвращении ваших сокровищ. Конечно, возникли кое-какие трудности…

– Конечно. – Финли небрежно взмахнул рукой, не позволяя испортить свое радужное настроение. – Но прежде, чем мы обсудим ваши злоключения… – Он вдребезги разнес молотком фарфоровый животик бассета. Песик родил золотую кошку. – Прекрасная вещь, – объяснил Финли, – но главная ценность в том, что это дар Цезаря Клеопатре. Доказать эту версию невозможно, хотя исторические периоды совпадают. Однако мне достаточно и мифа, – нежно добавил он. – Вполне достаточно.

Трясущимися от возбуждения руками он отложил кошку.

– А теперь картина.

– Я, ах… – Ди Карло вскочил. – С картиной вышло некоторое недоразумение, мистер Финли.

– Недоразумение? – Улыбка Финли не дрогнула. Он обвел взглядом комнату, но не заметил никаких признаков своего последнего приобретения. – Я не ослышался? Вы что-то сказали о недоразумении, мистер Ди Карло?

– Я хотел доставить вам эти ценности без дальнейших задержек. Ведь вы потратили столько времени и денег.

– Сейчас мы говорим о картине, мистер Ди Карло. – Финли уже забыл и о Клеопатре, и о Екатерине Великой, и о Марии Шотландской. Только картина интересовала его. – Я не вижу ее. Может, мое зрение помутилось? Может, у меня галлюцинации?

Ди Карло почувствовал сарказм и покраснел.

– В этот раз я не смог привезти ее, мистер Финли. Как я пытался рассказать вам, возникла проблема.

– Проблема? – Финли продолжал мило улыбаться, хотя чувствовал, как к горлу поднимается желчь. – Какого свойства?

Воодушевленный его улыбкой, Ди Карло снова уселся и быстро рассказал о трех взломах, напомнил, что первый увенчался возвращением фарфорового бассета, подчеркнул собственный риск в поисках картины.

– Итак, сэр, я уверен, вы согласитесь с тем, что мое возвращение в Филадельфию в данный момент опасно для всех нас. У меня есть человек, которому можно поручить это дело, за мой счет, разумеется. Поскольку вы получили шесть из семи ценностей, то, несомненно, проявите терпение. Не вижу причин, по которым картина не вернулась бы к вам, скажем, через полтора месяца.

– Шесть недель. – Финли кивнул, похлопал указательным пальцем по своим губам. – Вы сказали, что застрелили полицейского офицера.

– Этого нельзя было избежать. Он следил за зданием.

– М-м-м. И как вы полагаете, почему он это делал?

– Точно не знаю. – Ди Карло подался вперед, излучая искренность всеми порами своего существа. – Я не оставил абсолютно никаких следов взлома. Я слышал спор между Конрой и ее жильцом. Он был в бешенстве. Может, она обратилась в полицию за защитой.

– Интересно, почему она просто не выселила его, – вкрадчиво заметил Финли. – Вы, кажется, сказали, что лицо вам разбил этот жилец.

Ди Карло окаменел. Его самолюбие было уязвлено.

– Вероятно, это была ссора любовников, – резко сказал он. – Полагаю, что парень получает от красотки не только крышу над головой.

– Полагаете? – Финли решил пропустить пока грубость мимо ушей. – Мы обсудим это позже, мистер Ди Карло. После ленча.

– Согласен. – Ди Карло с облегчением откинулся на спинку кресла.

– Ну и отлично. Тогда к столу, джентльмены.

В обставленной викторианской мебелью столовой с видом на сад мужчины наслаждались салатом из фазана, запивая его охлажденным «Пуи-Фюме», которое Финли собственными руками наливал гостям. Целый час Финли безупречно играл роль радушного хозяина и ни словом не обмолвился о делах: как объяснил он Ди Карло, это испортило бы вкус еды.