Не произвел на него впечатления и Колин Арчер, создатель «Фрама», возможно, величайший авторитет того времени в вопросах полярного судостроения. «Пустая трата времени», – таков был его вердикт после встречи, организованной Нансеном. Проблема, похоже, заключалась в том, что Скотт не смог разглядеть скрытую способность Арчера видеть неочевидные качества и свойства вещей.

Во время всех этих встреч и в своих записях Скотт производил впечатление человека, на самом деле не стремившегося к знаниям. Казалось, что он во всем руководствовался неофициальным девизом британских военных моряков того времени: «Нет ничего, что не под силу флоту». Как и большинство его коллег-офицеров, он действительно пренебрегал тщательной подготовкой, в глубине души веря в то, что только здравый смысл и импровизация помогут ему, когда дойдет до дела.

Вместе с тем Скотт находил время для активного общения и развлечений. В частности, он признавался в том, что «очень интересуется» миссис Рейх, женой президента Норвежского географического общества, поскольку она была актрисой. Нансен познакомил его с «Григом (композитором)», как он написал в своем дневнике. Скотт был простым офицером флота, но, несмотря на это, ему уделяли большое внимание, что давало ему, как любому новичку, фору в возможности учиться и развиваться.

После десяти дней, проведенных в Христиании, Скотт (снова по настоянию сэра Клементса Маркхэма) отправился в Копенгаген для встречи с Бювэ, поставлявшим Нансену пеммикан. Оттуда он поехал в Берлин, чтобы узнать о немецкой антарктической экспедиции, которая под руководством Эриха фон Драгалски, одного из профессоров географии Берлинского университета, должна была начаться примерно в то же время, что и британская. Драгалски собирался отправиться в районы, выходящие к Индийскому океану, тогда как Скотт направлялся в море Росса, расположенное в другой четверти континента.

В поезде Скотт прочитал только что вышедшую книгу доктора Фредерика Кука «Первая зимовка в Антарктике», в которой содержалось описание экспедиции на «Бельжике». «Должно быть, они плохо сработались», – таков был его единственный комментарий.

В Берлине Скотта ждал еще один повод умерить свое самодовольство. Немцы опережали его по срокам и были лучше организованы. Не на шутку встревоженный, он вернулся в Лондон и прямо со станции Ливерпуль-стрит отправился в Королевское географического общество на Сэвил-роу, 1, где встретился с сэром Клементсом Маркхэмом, «произведя на него огромное впечатление нашим отставанием».

В игру вступили не только немцы. Шведы тоже готовили экспедицию на Землю Грэма под руководством Отто Норденшельда. Судя по тому, как обстояли дела, и те и другие должны были отплыть раньше британцев.

Частичную – но не всю – ответственность за отставание в подготовке британской экспедиции несла система подкомитетов. В Берлине Скотта поразило то, что Драгалски «избавился от какого-либо контроля. Он отказывался– исполнять чужие приказы». Если это мог сделать прусский профессор, то почему не мог коммандер Королевского военно-морского флота? Пример Драгалски вдохновил Скотта на то, чтобы принять командование всей экспедицией, вместо того чтобы оставаться одним из ее участников, просто получающим жалованье. Теперь он требовал ускорить работы и получил то, что считал полной независимостью и исключительными полномочиями. Его единственным руководителем оставался лишь сэр Клементс.

Если Скотт был силой экспедиции, то Королевское географическое общество, или, скорее, сэр Клементс Маркхэм, и Королевское научное общество были ее мозгом. Королевское научное общество предполагало, что Скотт станет лишь капитаном корабля, так сказать, техническим консультантом, который поможет довести экспедицию до Антарктики и обратно. Раз она считалась научным предприятием, то ответственным за нее, как полагали в обществе, должен стать ученый. Это место занял профессор Грегори. Предполагалось, что он возглавит наземную партию.

Грегори, в ту пору тридцатишестилетний лондонский ученый, недавно стал деканом геологического факультета Университета Мельбурна. Он был скалолазом, исследователем и признанным геологом – именно в таком порядке. Он неоднократно совершал классические восхождения в Альпах, специализировался в восхождении на обледеневшие склоны и глетчеры. Вместе с сэром Мартином Конвеем Грегори впервые пересек Шпицберген. Он хорошо понимал принципы полярных путешествий и потому писал в своем плане экспедиции, что собаки очень важны,

поскольку каждый лишний фунт продуктов, который мы можем везти, означает продвижение дальше на юг на дополнительные четыре мили. Во-вторых, трудно ожидать от людей, впряженных в тяжелые сани, существенной умственной готовности… решать новые проблемы, встающие перед ними.

Сказано провидчески. Профессору Грегори не нравился Скотт. Он считал его «плохим организатором, который попытается присвоить себе всю славу этого спектакля… а небрежность Скотта заведет экспедицию в какую-нибудь неприятную историю». Грегори не хотел, чтобы капитаном был офицер военно-морского флота. Он просил поставить на это место опытного шкипера-китобоя с командой моряков из Ньюфаундленда или из Норвегии, которые знакомы с паковым льдом. Он хотел организовать «как можно меньшую» наземную партию с проводниками-швейцарцами из горных– районов страны, чтобы успешно преодолеть глетчеры. Он предполагал двигаться быстро и иметь много собак. До отплытия наземной партии следовало научиться работе во льдах и катанию на лыжах в горах Швейцарии. По сравнению с другими предложениями это считалось образцом правильного восприятия и здравого смысла. По сути, это был единственный план, достойный считаться таковым в потоке многословных банальностей. Он мог бы сделать британцев первыми людьми на Южном полюсе и не сильно отличался от методов того, кто в итоге победил. Но этому плану суждено было остаться в дразнящем разделе «несбывшееся».

Сэр Клементс на дух не переносил идею о том, что где бы то ни было командовать может кто-то другой, кроме офицера военно-морского флота. Он добился отставки Грегори, тем самым лишив экспедицию единственного действительно талантливого человека.

Последствия вышли далеко за рамки самого предприятия. Сэр Клементс Маркхэм изменил направление британских полярных исследований. Если бы все шло так, как предлагал Грегори, победу одержали бы ученые и гражданские специалисты, что означало долгожданный глоток свежего воздуха. Но в действительности устранялись лучшие люди. Грегори был только одним из примеров. Сэр Клементс укрепил позиции военно-морского флота и в критический момент окончательно упрочил власть посредственности.

Конечно, нельзя сказать, что сэр Клементс не встречал сопротивления на своем пути. Так, Альфред Хармсворт (впоследствии лорд Нортклифф) передал экспедиции пять тысяч фунтов стерлингов с условием, что в ней будут участвовать два его представителя. Он видел в этом определенную гарантию сохранности своих инвестиций. Он предложил кандидатуры Альберта Армитажа и доктора Реджинальда Кёттлица, которые до этого провели три года в Арктике с экспедицией Джексона – Хармсворта. Они определенно не имели отношения к клике Королевского географического общества, и, когда сэр Клементс возразил, Хармсворт написал ему:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.