Каша закипела, и Джесси уменьшила огонь.

Потом она отвернулась от плиты, по-прежнему держа Ангелину на руках, и увидела стоявшего в дверях Диллона.

Он посмотрел на Джесси, а затем на прижавшуюся к ней Ангелину.

— Я думал, что мне уже известны все твои достоинства.

— Это чисто женское занятие, и поэтому ничего удивительного, что ты меня за ним не видел. Мужчины при этом не присутствуют.

— А вы хорошо смотритесь. — В его глазах и голосе было нечто большее чем простое одобрение.

— Очень рада.

Пока Диллон принимал ванну, она накормила детей и перебрала их одежду, соображая, во что их лучше одеть. Переодев их, собрала остальную одежду, решив ее постирать.

— У тебя здесь есть, где постирать и посушить белье? — спросила она Диллона, когда он вышел.

Он вернулся в ванную и открыл перед ней еще одну дверь. Осмотрев новые владения, Джесси осталась довольна.

— До того, как наступит завтра, нам нужно о многом поговорить, сказал Диллон.

Ее сердце дрогнуло. Если он на самом деле любит ее, то позволит оставить детей. Ведь они так много для нее значат. Как-то и Диллон сказал, что Эмилио ему нужен.

— Сейчас мне нужно поговорить с Эмилио. Ты можешь забрать Ангелину с собой наверх, пока будешь менять постель? — попросил ее Диллон.

— Конечно.

— Хорошо. Пришли Эмилио на кухню, — сказал Диллон. Поцеловав в губы, он выпустил ее из ванной.

Джесси поспешила в комнату за Ангелиной и поднялась с ней наверх. Девочка больше не молчала и не всхлипывала, а тараторила на смеси испанского и английского. Это было очаровательно, но совершенно непонятно.

Некоторое время спустя Джесси услышала тяжелые шаги на лестнице. Показался Диллон, за ним голова Эмилио. Он обхватил Диллона за талию, стараясь его поддержать.

— Насчет ванны ты была права. — Он застенчиво посмотрел на Джесси, а затем на всклокоченную голову Эмилио. — Может, после того, как я вздремну, мы сможем закончить разговор.

— Хорошо. — Эмилио, похоже, не был огорчен задержкой.

— Это обязательно надо сделать, — сказал Диллон, когда они направились к кровати. — Завтра в зале суда я должен знать все.

Джесси опустила Ангелину на пол. Видимо, разговор прошел нормально.

— Ты поел хоть немного?

— Целую кастрюлю. И еще стакан апельсинового сока. Эмилио ничуть не лучше тебя. Он только и занимался тем, что вталкивал в меня пищу. Из-за этого нам даже не удалось как следует поговорить.

Джесси посмотрела на Эмилио и улыбнулась. Он был мал, но, видимо, имел представление о многих вещах.

— Отведи Ангелину вниз, а я уложу Диллона. Пока он будет спать, мы прогуляемся по округе, а потом уложим Ангелину.

Джесси сунула в ладонь Эмилио руку Ангелины и развернула его лицом к лестнице.

— Что ты хотела мне сказать? — мягко спросил Диллон, когда она прилегла рядом с ним.

— Я хочу взять детей к себе. — В ее голосе прозвучал вызов, а сердце громко забилось. Джесси стиснула зубы и, не мигая, смотрела на Диллона.

— Когда ты это решила?

— Я думала об этом давно, а вчера приняла окончательное решение. Больше не позволю им жить так, как они жили до сих пор.

— Я тебе говорил, что люблю тебя?

— Упоминал.

— Хорошо. Я имел в виду что ты — самая замечательная, самая чистая, самая красивая женщина, которую я когда-либо знал.

Он улыбнулся, а затем громко рассмеялся, прижав ее к себе.

— Ты думаешь, что если не можешь пригреть у себя на груди весь мир, как делает твоя сестра, то, значит, ты не такая хорошая. Ошибаешься. Ведь именно ты заботилась о ней, когда она заботилась обо всех остальных. Ты заботишься о тех, кто делает добро. Джесси, ты женщина, которую я ждал всю жизнь. Без тебя я не представляю себя.

— Ты правда любишь меня?

— Да.

— Это так чудесно, Диллон. — Ее переполнила радость. — И что же в связи с этим мы будем делать?

— В связи с чем?

Ему требовалась подсказка.

— Ты любишь меня и… — Она сделала паузу, предоставив ему возможность заполнить пробел.

— Ох! — сказал он. — Я же тебя никогда по-настоящему не просил! Да?

— Что-то не припомню.

Диллон сполз с кровати и встал на колено. Одной рукой он взял ее за руку, а другую приложил к сердцу.

— Я не думал, что когда-нибудь смогу полюбить женщину так, как тебя. Джесси, выходи за меня замуж.

Она шумно выдохнула.

— Да.

Диллон закрыл глаза и тоже облегченно вздохнул.

— Ты думал, я могу ответить что-нибудь другое? — Она наклонилась к нему и провела рукой по его щеке.

— Джесси, ты научила меня не спешить с выводами. В любой момент ты можешь поставить меня в тупик.

— Я постараюсь больше этого не делать, — легко уступила она.

Он покачал головой.

— Не надо. Я уже привык к тебе, и если ты начнешь меняться, это меня только смутит. — Он положил ладонь на ее руку и посмотрел в глаза. — Мы усыновим их?

— Да.

— Ты в этом уверена?

— За всю свою жизнь я только в одной вещи была уверена больше. В том, что я тебя очень люблю. — Она была готова петь от счастья.

Диллон пристально посмотрел ей в глаза и стал медленно, дюйм за дюймом, надвигаться на нее.

— Я хочу тебя, — страстно сказал он.

— Не забывай, что ты болен, — напомнила Джесси. У нее перехватило дыхание. — И кровать скрипит.

— Ерунда. — Он покачал головой, отказываясь принимать ее аргументы. — Я чувствую себя сильным, как никогда, а матрац можно положить на пол.

— Никогда не встречала более упрямого человека. — Засмеявшись от счастья, она посмотрела в лицо, которое так любила. В это бронзовое, мужественное, чувственное лицо. Теперь она будет видеть его каждый день до конца своей жизни.

— Хочу, чтобы ты всегда оставался таким, — нежно сказала она.

Одетая в светлое короткое кимоно, Джесси стояла на пороге ванной и смотрела на Ребекку.

— Что с тобой? — спросила Ребекка.

— Ничего, просто нервы.

— Сколько я гощу здесь, в доме Диллона, все время вижу тебя по утрам раздраженной. До тебя еще не дошло, что дело может быть не в нервах?

— Что же еще может быть? — Джесси подошла к кровати, рухнула на нее. — Подай мне, пожалуйста, вон ту подушку.

— У меня уже двое, и я кое-что понимаю, — сказала Ребекка, протягивая ей подушку. — У тебя может быть ребенок. Ты не обращалась к врачу?

— Зачем? — Джесси приподнялась, давая Ребекке возможность пристроить подушку. — Я не могу забеременеть.

— Джесси, я тогда была вместе с тобой. Доктор сказал, что это маловероятно, но не сказал — невозможно.

— Ребекка, перестань, пожалуйста! — Джесси села на кровати, борясь с приступом головокружения и тошноты. Такие приступы последние две недели постоянно случались по утрам. — Сегодня самый счастливый день в моей жизни. И я не хочу его омрачать, надеясь на нечто несбыточное. Мне достаточно того, что у меня уже есть. — Джесси встала и подошла к окну, выходящему в сад, отодвинула занавеску и увидела Диллона. Он был еще без фрака и разговаривал с ее братом Хоустоном, который прилетел вместе со своей женой Лаурой. Рядом стоял Коди, муж Ребекки, держал за руку только что начавшего ходить малыша Мэттью. Сюзанна лежала в коляске. — Правда, он прекрасен? — Своей внушительной фигурой Диллон выделялся среди окружающих.

Ребекка тоже подошла к окну.

— Несомненно.

Голос сестры прозвучал мечтательно. Джесси повернулась к ней и улыбнулась.

— Ты смотришь на Коди.

— Диллон тоже красив. — Ребекка рассмеялась. — Нам нужно поторапливаться. Скоро ехать в церковь, а ты еще не одета.

— При мысли, что этот живот придется уместить в корсет, мне становится страшно.

— Джесси, ты выходишь замуж за человека, у которого в семье два доктора. Неужели они не могут дать тебе чего-нибудь, чтобы на церемонии ты чувствовала себя получше?

— Думаю, сейчас мне лучше прилечь. Только на минутку.

Дверь открылась, и на пороге появилась Лаура Кардер, ее свидетельница.