Как только они с Анджело вернулись в дом Лекоков, Ромео предупредили, что его хочет видеть зять. Поскольку Сайрус прекрасно говорил по-итальянски, отец Джульетты отпустил слугу и отправился в кабинет эксперта по уголовному праву. Лекок принял его довольно холодно.

– Мне сообщили, любезный тесть, что вам вздумалось наводить тут свои порядки?

Тарчинини с самым невозмутимым видом сел в удобное кресло.

– Всего-навсего дал небольшой урок невеже-полицейскому, – улыбнулся он.

– А кто вас об этом просил?

– Что?

– Чего ради вы вмешались в историю, которая вас ни в коей мере не касается?

– Из чувства справедливости!

– Позвольте вам напомнить, что вы не в Италии.

– Закон – везде закон.

– Нет, право же, это невероятно! Ну, какая муха вас укусила? Зачем вам понадобилось защищать какого-то уголовника?

– Парень не виноват в том, что на него пытаются взвалить!

– Откуда вы знаете?

– А вы?

– Я?

– С чего вы взяли, будто он виновен?

– Но Джереми Паркер…

– Ваш Паркер – подлец!

– Я не позволю вам!

– А мне плевать на ваши разрешения! Если на вас доллары этого Паркера производят сильное впечатление, то меня они оставляют совершенно равнодушным.

Сайрус ответил не сразу.

– Послушайте меня, – наконец начал он, стараясь говорить спокойно, – у Джереми Паркера одно из самых крупных в Бостоне состояний, и вы не имеете права ставить на одну доску его и этого Мерси!

– Только потому, что Паркер богат, а Мерси беден? По-моему, у вас тут довольно странные представления о правосудии.

– Но вы же не станете отрицать, что Мерси только что вышел из тюрьмы?

– Ссора на любовной почве… Мерси отлупил типа, который отнял у него любимую девушку, почти невесту.

– И вы это одобряете?

– Нет, но во всяком случае могу понять. Любовь все оправдывает… все объясняет…

– Знаю! Слышал я ваши теории!

– Да? А кто, не пожелав принять их всерьез, потерпел поражение в Вероне?[5]

Припомнив историю, в которой он сыграл далеко не блестящую роль, Сайрус закусил губу.

– Мы не в Италии, тесть!

– Тем хуже для вас. Так значит, здесь любят меньше, чем у нас?

– Скажем, тут все немного иначе.

– Ma que! Я начинаю всерьез беспокоиться за свою Джульетту! Сайрус, мой друг, вы меня обманули, заявив, будто полюбили мою страну и хотите поселиться там навсегда. Я вам поверил и только поэтому отдал дочь…

– Но вы же знаете, какие причины побудили…

– Никакие соображения выгоды не могут помешать человеку сдержать слово. Не будь Джульетта так глупо к вам привязана, я бы забрал ее в Верону. Я уезжаю, мистер Лекок, и вряд ли мы еще когда-нибудь свидимся. Судя по тому, что я успел увидеть, ваша страна мне не нравится, а здешний образ жизни внушает отвращение. Что до Джульетты, она сделала выбор и пусть живет, как считает нужным… Мы с женой мало-помалу свыкнемся с мыслью, что наша дочь умерла… Нам будет тяжко, но, впрочем, вас это не касается. А теперь я попрошу вас распорядиться, чтобы приготовили мои вещи.

Тарчинини встал.

– Пожалуй, нам больше не о чем говорить. Мы принадлежим к разным мирам. Наша встреча в Вероне была величайшим несчастьем, и я до конца дней своих не прощу себе, что согласился выдать за вас дочь.

Растроганный Сайрус тоже встал и, обогнув стол, взял Ромео за плечи.

– Да ну же, прошу вас, не стоит драматизировать… Мои намерения нисколько не изменились. Мы с Джульеттой возвратимся в Верону. Потерпите еще полгода, пока я не приведу все свои дела в порядок. Вы отлично знаете, как я люблю Верону, и чем больше сравниваю с Бостоном, тем больше люблю. Я достаточно богат, чтобы жить, как мне нравится, а нравится мне среди ваших соотечественников, рядом с вами и с ребятней.

Дурное настроение Тарчинини как рукой сняло. В полном восторге он открыл Сайрусу объятия.

– Ты вернул меня к жизни! Ну, обними же меня!

Анджело постучал в дверь и, не получив ответа, деликатно заглянул в кабинет. При виде двух крепко обнявшихся мужчин он на мгновение остолбенел, потом вежливо кашлянул. Лекок оторвался от тестя, чьи слезы благодарности залили ему все лицо.

– Чего вы хотите? – проворчал он.

– С вами хочет поговорить мистер Джереми Паркер.

Физиономия Сайруса вытянулась и окаменела.

– Ну вот, начинаются неприятности! – с легким укором шепнул он на ухо тестю.

– Ба, сейчас я поставлю на место этого вашего Паркера!

– О нет, только не это! Если вы останетесь здесь, то, умоляю, по крайней мере молчите!

Ромео не успел ответить, ибо Джереми Паркер, отодвинув Анджело, вошел в кабинет.

– Ну, Сайрус, вы еще и заставляете меня ждать?

– Добрый день, Паркер… позвольте вам представить…

– Некогда! Скажите-ка, что за тип позволил себе наговорить Нортону крайне неприятных слов в мой адрес? Говорят, это ваш родственник…

– Да, тесть.

– Хотел бы я тоже сказать ему пару ласковых!

– Пожалуйста! Вот он!

Паркер без особой симпатии уставился на Тарчинини.

– Позвольте спросить, зачем вы вмешиваетесь не в свое дело?

На сей раз в роли переводчика пришлось выступать Сайрусу.

– Для начала попрошу вас представиться. Я не разговариваю с незнакомыми людьми.

Джереми недоуменно посмотрел на Лекока, словно желая убедиться, что не ослышался. Его, Джереми Паркера, просят представиться! Уж не проник ли в Бостон коммунизм?

– Я Джереми Паркер, банкир, – надувшись заявил он.

– Хорошо. И чего вы хотите?

– Объяснений!

– Насчет чего?

– Да насчет вашего скандального поведения в полицейском участке и высказываний обо мне, которых капитан Нортон не осмелился повторить!

– Напрасно. Я сказал, что вы подлец.

Сайруса все это начало забавлять, и он самым добросовестным образом перевел ответ тестя. Банкир замер от изумления. Столь невероятная смелость парализовала его волю. Чтобы простой смертный – да еще иностранец! – позволил себе твердо и спокойно повторить оскорбление! Это опрокидывало всю иерархическую упорядоченность мира, сияющим центром которого считал себя Джереми. Он вдруг усомнился в своем могуществе и в незыблемости всех представлений. Как Наполеон при Ватерлоо – Груши, он позвал на помощь Лекока. Впрочем, с тем же неутешительным результатом.

– Вы слышали, Сайрус?

– Слышал, Джереми.

И тут банкир решил прибегнуть к тому, что на протяжении всей его жизни неизменно оказывалось самым весомым аргументом.

– А вам известно, что я стою десять миллионов долларов?

– Для кого?

– Но…

Потрясенный Джереми понял, что в противоборстве со странным человечком миллионы ему ничуть не помогут. Бывает же такое! Чувствуя, что почва окончательно уходит из-под ног, он снова воззвал к хозяину дома:

– Ваш тесть, что, коммунист?

Тарчинини уловил смысл вопроса и не стал дожидаться перевода.

– Ma que! Это я-то коммунист??? Да я почетный староста своего прихода! Право слово, у этого типа совсем плохо с головой.

Однако Ромео очень быстро успокоился.

– Мы, итальянцы, бедны. И давно свыклись с нищетой. А раз у нас нет денег, мы ищем смысл существования в другом – в любви, в дружбе, в удовольствии знать, что ты порядочный человек… – убежденно начал он. – По-вашему, все это пустяки, но для нас они дороже любых роскоши и раболепия, какие только могут купить вам доллары… Видите ли, синьор Паркер, я чувствую себя богаче вас, поскольку ни один человек в Вероне не посмеет сказать, что Ромео Тарчинини подлец – эпитет, которым я имел честь вас наградить.

Выслушав перевод, банкир не разразился возмущенными воплями, как ожидал Лекок. Некоторое время он молча разглядывал итальянца, потом повернулся к Сайрусу.

– Спросите же у своего тестя, старина, почему он считает меня подлецом?

Тарчинини без обиняков выложил свою точку зрения.