– Я полагала и продолжаю полагать, что ты не имеешь права совать нос в мою работу.

– Значит, когда ты нуждаешься в моей помощи, когда тебе это удобно, я могу совать нос в твою работу, да?

– Ладно, ладно, черт с тобой! – Ева понимала, что Рорк прав, и от этого злилась еще больше. – Но ты хоть знаешь, на что идешь? Знаешь, чем рискуешь?

– А ты знаешь, чем я готов рискнуть ради тебя? Ни хрена ты не знаешь!

Сильными, жесткими пальцами Рорк схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул. Ева всегда испытывала какое-то странное восхищение, наблюдая его взбешенным, однако сейчас она была не в том настроении, чтобы вос­хищаться.

– Это дело вела я, и я бы его закончила!

– Замечательно, а теперь его ведем МЫ! И мы вместе его закончим. Когда тебе все же удастся проглотить свою злость, Ева, постарайся ею не подавиться – уж больно она у тебя непомерная!

Сказав это, Рорк развернулся и пошел по коридору, оставив Еву у открывшихся дверей лифта – растерянную и злую.

Вернону в этот день здорово не повезло: Ева была так зла, что могла бы разгрызть стакан. Когда она вошла в комнату для допросов, он вскочил со стула.

– По какому праву вы схватили меня?! Схватили и притащили сюда, как какого-нибудь преступника…

– А ты такой и есть, Вернон. – Ева сильно толкнула его в грудь, и мужчина плюхнулся на стул.

– Я требую адвоката!

На сей раз Ева схватила Вернона за воротник и снова толкнула. Стул, как норовистая лошадь, встал на дыбы и ударился спинкой о стену. Фини, Пибоди и Макнаб, вы­строившиеся вдоль противоположной стены, наблюдали эту картину со все возрастающим интересом.

– Я предоставлю тебе адвоката, мать твою! Он тебе понадобится! Но пока, Вернон, мы с тобой разговариваем неофициально. Усек? Видишь, сколько тут собралось на­роду, и никто даже не пытается помешать мне! Поэтому я намерена сначала как следует отделать тебя в этой комна­те, а потом и адвокату можно позвонить.

– Уберите от меня руки! – Вернон попытался оттолк­нуть ее, но в следующую секунду скрючился и взвыл, по­лучив мощный удар кулаком в пах.

– Тут у меня трое свидетелей, которые с радостью подтвердят, что ты попытался напасть на офицера поли­ции. После этого тебя засунут в камеру с очень большими и очень плохими парнями, которые будут кидать монетку, решая, кто из них станет твоим женихом. Готова поспо­рить, ты знаешь, что делают эти большие и плохие парни, когда к ним в камеру попадает коп! Ведь знаешь, Вернон? А они очень многое успеют сделать с тобой за два часа. Почему два часа? Потому что раньше этого срока я вряд ли сумею связаться с твоим адвокатом – в связи с тяже­лым физическим и моральным состоянием, вызванным твоим нападением на меня.

Каждое слово Евы резало Вернона словно битое стек­ло, а она как ни в чем не бывало продолжала:

– Ты ведь не хочешь говорить ни со мной, ни с моими людьми. Поэтому для начала мы засадим тебя за нападе­ние на офицера полиции, а потом повесим на тебя кор­рупцию, злоупотребление служебным положением, сговор с членами организованной преступной группировки, а за­вершим это блюдо обвинением в покушении на убийство.

– Бред собачий! – Вернон уже отдышался, хотя лицо его все еще оставалось белым, как полотно, и блестело от пота.

– Я думаю иначе. И Рикер тоже вряд ли так подумает, узнав, что ты – здесь, и поешь, как соловей. А он об этом узнает, я тебе обещаю! У меня уже есть ордер на арест Кенарда. – На самом деле ордера у нее еще не было, но она не сомневалась в том, что получит его. – Если мы выпус­тим тебя, ты вскоре пожалеешь, что не оказался за решет­кой с одним очень крутым парнем по имени Бруно.

– Я пришел сюда, чтобы все рассказать! Я хочу заклю­чить с вами сделку…

– Да? Что же ты так долго молчал?

– А вы мне дали возможность сказать хоть слово?

– Мне не нравится твое настроение, Вернон. И зна­ешь что? Дело в том, что ты мне больше не нужен. Я возь­му Рикера уже к исходу сегодняшнего дня и закрою это дело.

– Вы блефуете. Что я, по-вашему, не знаю, как это де­лается? Я же все-таки коп, мать вашу!

– Ты – позор для всего управления, мать твою! И не называй себя больше копом в моем присутствии, или я снова дам тебе по яйцам.

Вернон подумал, что, если у этой бабы уже есть ордер на арест Кенарда, если она и впрямь так близко подобра­лась к Рикеру, то ему хана. Поэтому нужно спасаться, и как можно скорее.

– Если вы действительно хотите поскорее закрыть де­ло, вам не обойтись без того, что известно мне. А мне из­вестно очень многое. Вы ведь даже не пытались забросить удочку в мутную воду Сто двадцать восьмого отдела.

– Я столько раз ее туда забрасывала, что скоро там не останется рыбы. Откуда, по-твоему, я узнала о тебе?

– А я могу рассказать вам гораздо больше. – Удушли­вый страх заставил Вернона выдавить кривую улыбоч­ку. – Вы с моей помощью еще повышение получите, Дал­лас! Я могу назвать имена конкретных людей – и не толь­ко из Сто двадцать восьмого, но и из администрации самого мэра, из средств массовой информации, даже из Вашингтона. Но мне нужен иммунитет, новое имя, доку­менты и деньги на переезд в другой город.

Ева широко зевнула:

– Господи, Вернон, до чего с тобой скучно!

– Таковы мои условия.

– А вот – мои. Пибоди, запри этого говнюка в каме­ру, в которой сидит Бруно.

– Эй, подождите! Вы же сами понимаете, что мне нужна защита! Чего ради я буду вам все рассказывать, если мне тут же сунут заточку в бок?

– Я сейчас зарыдаю от жалости! – фыркнула Ева. – Максимум, что я могу тебе обещать – это освобождение от ответственности за совершенные тобой преступления. А новые документы, изменение внешности, переезд в дру­гой город – это все твои проблемы.

– Этого недостаточно!

– Все, торг закончен! У меня уже и так во рту появил­ся мерзкий привкус.

– Я не имею ничего общего с теми, кто убивает поли­цейских!

– Вот и замечательно! Значит, тебе и беспокоиться не о чем, – равнодушно обронила Ева и пошла к двери.

– Ну хорошо! Ладно! Хорошо! – заторопился Вернон. – Подождите! Давайте сделаем так: вы официально освобождаете меня от ответственности, и я даю показа­ния.

Ева вернулась к столу, села и нажала на кнопку звуко­записывающего устройства.

– Беседу с детективом Джереми Верноном проводит лейтенант Ева Даллас. Присутствуют также капитан Райан Фини, детектив Ян Макнаб и сержант Делия Пибоди. Джереми Вернон согласился дать показания и ответить на вопросы в обмен на освобождение его от обвинений в коррупции и злоупотреблении служебным положением. Вы намерены дать показания и ответить на вопросы по доброй воле?

– Да, совершенно верно. Я хочу помочь следствию. Я хочу искупить свою вину. Я чувствую, что…

– Хватит, этого вполне достаточно. Вы являетесь де­тективом полиции Нью-Йорка, это верно?

– Да, я служу в полиции уже шестнадцать лет. По­следние шесть лет я работаю в Сто двадцать восьмом отде­ле по борьбе с наркотиками.

– Готовы ли вы признать, что брали взятки и прини­мали услуги от Макса Рикера в обмен на передачу ему слу­жебной информации и помощь в его незаконной деятель­ности?

– Да, я брал деньги. Дело в том, что я боялся ответить ему отказом. Мне стыдно в этом признаться, но я опасал­ся за свою жизнь. Но я не один такой.

«Теперь, когда он заговорил, его уже не остано­вишь», – подумала Ева.

В течение часа из Вернона фонтаном извергались име­на, адреса, связи. Спасая свою шкуру, он с потрохами сдал весь Сто двадцать восьмой отдел.

– А что капитан Рот? – спросила Ева.

– Рот? – Заметно повеселевший Вернон фыркнул. – Она ничего не замечала. Я даже скажу, не хотела замечать. У нее свои проблемы. Мечтает стать большим начальни­ком. Она неплохо умеет играть в закулисные игры, но вы­ше капитана бабе все равно не прыгнуть. Да еще и муж у нее будь здоров: трахает все, что шевелится. Сама Рот здорово закладывает за воротник. Как раз когда охотились на Рикера, она так бухала, что не видела ничего вокруг себя, поэтому нам было очень просто пустить операцию под от­кос. Мы просто уничтожили кое-какую информацию, «потеряли» наиболее важные вещественные доказательст­ва, подправили парочку отчетов, и – дело в шляпе!