Ру схватила со стойки бокал и залпом выпила его со­держимое, чтобы хоть немного прийти в себя.

– Он показал мне видеозаписи. Оказывается, они за ней следили и записывали на пленку. Мама в своем доми­ке, который я ей купила; мама едет за покупками; мама идет в гости к друзьям – день за днем… Ох, Рорк, я испы­тала такой ужас, что не могла пошевелиться. И тогда он сказал мне, что, если я откажусь выполнять его приказы, маму изнасилуют, будут пытать и под конец расчленят…

– Я бы позаботился о ее безопасности. Ты должна бы­ла довериться мне, Ру!

Женщина в отчаянии покачала головой.

– Ему всегда удается вычислить самое слабое место, в которое можно нанести удар. Всегда! Это дар, и он пользу­ется им безошибочно. Бьет и бьет в это слабое место, пока ты не утратишь возможность сопротивляться. Вот так он и заставил меня предать тебя. – Ру утерла слезы. – Прости меня.

– Он не причинит вреда твоей матери, обещаю тебе. У меня есть одно потаенное место, где она сможет укрыть­ся и жить, ничего не опасаясь, до тех пор, пока мы не ре­шим эту проблему.

Ру удивленно воззрилась на Рорка:

– Я н-не понимаю…

– Ты будешь чувствовать себя гораздо увереннее, зная, что твоя мать в безопасности. А твои усилия в бли­жайшие несколько дней мне очень понадобятся.

– Так ты меня не выгонишь?! После всего этого?..

– У меня нет матери, но я очень хорошо знаю, что значит бояться за дорогого человека. Чтобы уберечь его от опасности, можно пойти на что угодно. Я уже сказал, что тебе следовало довериться мне, Ру, и могу повторить это еще раз. Но я не виню тебя.

Маклин опустилась на высокую табуретку, спрятала лицо в ладонях. Плечи ее тряслись от беззвучных рыда­ний. Рорк допил свое бренди, затем взял бутылку минеральной воды, открыл ее и поставил перед ней:

– Попей водички, тебе станет легче.

– Вот почему он ненавидит тебя, – проговорила Мак­лин негромким, но уже немного окрепшим голосом. – Потому что он никогда и ни в чем не сможет быть таким, как ты! Он не в состоянии понять, что делает тебя таким, каков ты есть, и поэтому ненавидит. Он не просто хотел бы видеть тебя мертвым. Он мечтает полностью уничто­жить тебя.

– Именно на это я и рассчитываю. А теперь я расска­жу тебе, что предстоит сделать.

Прожив в браке целый год, Ева уже считала себя впол­не искушенной в искусстве семейных интриг. И теперь она рассудила, что наиболее простой способ избежать беско­нечных наставлений Рорка о том, как ей следует соблюдать меры безопасности, – это поменьше общаться с ним. Же­лая получить фору, она позвонила домой из машины, спе­циально подгадав время так, чтобы Рорка не было дома.

– Привет! – небрежным тоном заговорила она, когда сработал сигнал автоответчика. – Я, вероятно, задержусь в управлении. Если станет невмоготу, прикорну на часок прямо здесь. Я должна постоянно теребить лабораторию, чтобы они поскорее закончили экспертизу. Позвоню тебе, как только смогу. Целую.

Положив трубку, Ева шумно и с облегчением выдох­нула воздух, но тут же нахмурилась, поймав на себе хит­рый взгляд Пибоди:

– В чем дело?

– Хотите узнать мнение незамужней женщины об этих ваших семейных фиглях-миглях?

– Нет!

– Вы боитесь, что он снова заведет разговор о грозя­щей вам опасности и т. д. и т.п.

Ева издала какой-то странный горловой звук, похожий на рычание, но Пибоди не обратила на это внимания и продолжала:

– Вот вы и вешаете ему лапшу на уши: я, дескать, страшно занята, не могу вернуться домой и даже погово­рить с тобой по телефону. – Пибоди насмешливо фырк­нула: – Неужели вы думаете, что это сработает?

– Заткнись! – рявкнула Ева, потом помолчала, но все же не удержалась: – А почему не сработает?

– Вы хитрая, Даллас, но только Рорк в сто раз хитрее. Он сначала будет делать вид, что верит вашим уверткам, а потом – блямс, и все!

– Блямс? Что это еще за блямс?

– Понятия не имею, я ведь не такая хитрая, как вы двое. Но как только это произойдет, мы сразу поймем, вот увидите! – Машина затормозила у здания, где располага­лась лаборатория, и Пибоди широко зевнула: – Тыщу лет не ездила в патрульной машине! – Она поерзала на жест­ком, неудобном сиденье. – И не могу сказать, что я от этого страдала.

– Больше ничего достать не удалось. Что я могу поде­лать, если кто-то раздолбал мою машину?!

Пибоди снова зевнула и потерла глаза:

– Зато патрульный, который ездит на этой колымаге, лопнет от гордости. Может, даже повесит тут табличку: «Здесь сидела Ева Даллас».

– Помолчала бы ты! – сказала Ева, но все-таки не су­мела удержаться от улыбки. – Лучше свяжись с техниче­ской службой – они ненавидят тебя меньше, чем меня. Вели им поскорее починить мою машину.

– Лучше я совру и отправлю им запрос от имени како­го-нибудь другого детектива, тогда они будут шевелиться быстрее.

– И то верно. Сделай запрос от имени Бакстера. Что-то ты совсем раскисла, – заметила Ева, когда Пибоди снова зевнула. – Когда мы здесь закончим, поспи часок или выпей крепкого кофе. Мне нужна энергичная помощ­ница, а не снулая рыба!

– У меня сейчас откроется второе дыхание.

У охранника в помятой форме, что стоял на входе в ла­бораторию, второе дыхание, похоже, не открылось, по­скольку он клевал носом и изо всех сил пытался держать глаза открытыми.

– Ваши имена в списке, проходите, – промямлил он и заполз обратно в свою будку.

– Ночью здесь страшно, как в склепе, – поежилась Пибоди. – Хуже, чем в морге.

– Ничего, сейчас мы им тут устроим веселье!

Ева вовсе не ожидала, что Дики будет рад видеть ее, но еще меньше она ожидала услышать голос Мэвис, разно­сившийся в лаборатории. Главный эксперт Беренский склонился над окулярами электронного микроскопа и ер­зал на стуле своей тощей задницей в такт звучавшей песне. Увидев эту картину, Ева сразу же смекнула, как можно выпросить у него все, что угодно, хоть луну с неба. У нее на руках внезапно оказался прекрасный козырь, чтобы поторговаться.

– Привет, Дики!

– Для тебя – мистер Беренский, – сварливо отклик­нулся главный эксперт, подняв голову от микроскопа. Од­ного взгляда на него оказалась достаточно, чтобы Ева осознала свою правоту: он ничуть не радовался свиданию с ней. Кроме того, она заметила, что рубашка на нем наде­та наизнанку. – Это же надо, вытащить меня из постели посреди ночи! У тебя вечно аврал, Даллас, всегда тебе все подавай сразу, немедленно! А сейчас отвяжись. У меня бу­дут результаты тогда, когда я закончу, и ни минутой рань­ше. Уйди куда-нибудь и не дыши мне в затылок.

– А может быть, мне просто приятно посмотреть, как ты работаешь. У тебя это так здорово получается!

Дики сузил глаза и окинул Еву подозрительным взглядом. Обычно она появлялась лишь для того, чтобы в очередной раз накричать на него, требуя сию секунду предоставить ей результаты той или иной экспертизы, поэтому теперешний ласковый тон лейтенанта насторо­жил его.

– Что-то у тебя слишком хорошее настроение для де­тектива, на которого каждый день валятся все новые тру­пы и которого вот-вот распнет начальство.

– Ну что я могу с собой поделать! У меня всегда под­нимается настроение, когда я слушаю эту музыку. Кстати, ты знаешь, что Мэвис на следующей неделе дает сольный концерт? Я слышала, все билеты уже проданы. Ты ведь то­же об этом слышала, правда, Пибоди?

– Ага! – Пибоди сразу же поняла замысел начальни­цы и охотно включилась в игру. – Между прочим, это бу­дет единственный концерт в Нью-Йорке: ее просто разры­вают на части. Ну еще бы! По-моему, она великолепна!

– Она не просто великолепна, она неподражаема! – горячо подхватил Дики. – Я уже достал пару билетов на галерке; правда, для этого пришлось изрядно покрутиться.

– На галерке? Пф-ф! – презрительно фыркнула Ева, с равнодушным видом рассматривая ногти. – Ты оттуда ни черта не увидишь и не услышишь! А я бы могла достать билеты в первом ряду да еще пропуск за кулисы. Для хоро­шего друга, разумеется.