— Догадываюсь. — Николсон презрительно посмотрел на него. — Лопата, яма шесть на два и выстрел в спину, когда я закончу копать. Восточная культура. Мы о ней слышали.

Ямата равнодушно улыбнулся.

— Более быстрого, чистого и простого способа не существует, уверяю вас. У нас есть, как вы говорите, культура. И непродуманность ей не свойственна.

— Капитан Ямата. — Ван Эффен смотрел на японского офицера сузившимися глазами — единственным признаком эмоций на его бесстрастном лице.

— Да, подполковник?

— Вы… вы не можете так поступить. Этот человек не шпион, чтобы расстрелять его без суда и следствия. Он даже не состоит на службе в вооруженных силах. Фактически он гражданское лицо.

— Конечно, конечно, — не без сарказма отозвался Ямата. — Пока же на нем ответственность за смерть четырнадцати наших матросов и летчика. Я содрогаюсь при одной мысли о бойне, которую учинил бы этот человек, будь он военным. К тому же он убил сына Кисеки.

— Он не убивал. Сайрен подтвердит это.

— Пусть он сам объяснит это полковнику, — равнодушно проговорил Ямата, вкладывая меч в ножны. — Мы теряем время. Трогаемся. Скоро здесь будет наш грузовик.

— Грузовик? — усомнился Ван Эффен.

— Мы оставили его примерно в миле отсюда, — осклабился Ямата. — Мы не хотели тревожить ваш сон. В чем дело, мистер Николсон?

— Ни в чем, — кратко отозвался Николсон. Он неотрывно смотрел в открытую дверь, и, вопреки его воле, тень волнения пробежала по его лицу. Уловив взгляд Яматы, старший помощник благоразумно отвел глаза от двери. — Грузовик еще не прибыл. Мне бы хотелось задать Ван Эффену еще два вопроса. — Он надеялся на небрежность своего тона.

— У нас есть одна-две минуты, — кивнул Ямата. — Просто из любопытства — нельзя ли узнать, кто передал мисс Плендерлейт алмазы… и планы?

— Ну а это-то к чему? — тяжело спросил Ван Эффен. — Дело прошлое, и к настоящему не имеет никакого отношения.

— Прошу вас. — Настаивал Николсон. Неожиданно он понял, что необходимо выиграть время. — Мне действительно хотелось бы узнать.

— Ну хорошо. — Ван Эффен посмотрел на него с интересом. — Я скажу вам. У Фарнхольма было и то, и другое и почти постоянно при нем. Это должно быть очевидным для вас хотя бы потому, что все оказалось у мисс Плендерлейт. Откуда же взялись планы, я, как уже сказал, не имею представления.

— Должно быть, он пользовался огромным доверием, — сухо проговорил Николсон.

— Это так. И он имел на это право. Фарнхольм был абсолютно надежен, бесконечно умен и находчив, и знал Восток — особенно острова — так же, как и его коренное население. Нам достоверно известно, что генерал говорил, как минимум, на четырнадцати азиатских языках.

— По-моему, вам о нем известно весьма многое.

— Совершенно верно. Это было нашим профессиональным долгом — и немалым удовлетворением любопытства, — узнать о нем все, что возможно. Фарнхольм один из наших ключевых противников. Нам удалось даже выяснить, что он работал в вашей Секретной Службе чуть более тридцати лет.

Один или два человека охнули от изумления, за чем последовал тихий гул голосов. Даже Ямата снова сел и подался вперед, положив локти на колени. Его хитрое загорелое лицо светилось интересом.

— В Секретной Службе! — Николсон протяжно, с присвистом выдохнул и вытер лоб с видом непонимания и недоверия. Он догадался о причастности Фарнхольма к английской разведке еще пять минут назад. Под надежным прикрытием руки его глаза какую-то секунду порыскали по сторонам, задержались на открытой двери и остановились на Ван Эффене. — Но… но мисс Плендерлейт говорила, что он командовал полком в Малайзии несколько лет назад.

— Правильно, командовал, — улыбнулся Ван Эффен. — Во всяком случае это входило в его обязанности.

— Продолжайте же, продолжайте, — раздался нетерпеливый голос капитана Файндхорна.

— Продолжать особенно нечего. Японцы и я сам знали об исчезнувших планах через считанные часы после кражи. Я отправился на поиски, пользуясь официальной директивой Японии. Мы, правда, не рассчитывали, что Фарнхольм договорится еще и о том, чтобы взять с собой алмазы — гениальный ход с его стороны. Если бы кто-нибудь вдруг усомнился в личине бегущего от войны опустившегося алкоголика, он всегда бы смог благополучно откупиться. Этот кто-нибудь, неизбежно бы связал маскировку и странное поведение Фарнхольма с камнями, и оставил бы его в покое. И, наконец, если бы японцы установили, на каком судне находится генерал, то страстное желание получить столь ценный в военное время товар заставило бы их дважды подумать о том, стоит ли топить судно и не лучше ли заиметь и планы, и алмазы каким-нибудь иным способом, что и случилось. Повторяю, Фарнхольм был гениален. Но ему дьявольски не повезло.

— Что-то здесь много шероховатостей, — заметил Файндхорн. — Зачем им понадобилось топить «Кэрри Дэнсер»?

— В то время японцы не знали, что генерал находится на борту, — пояснил Ван Эффен. — А вот Сайрен знал, и знал с самого начала. Он начал охоту за камнями, я подозреваю, потому, что некое нечистоплотное должностное лицо из голландского руководства передало Сайрену информацию в обмен на обещание поделиться частью прибыли, когда Сайрен приберет алмазы к рукам. Но, думаю, этот ренегат голландец не увидел бы и гульдена, равно как и японская сторона.

— Довольно удачная попытка меня опорочить, — впервые заговорил Сайрен. Его голос был ровен и сдержан. — Камни отправились бы прямиком к нашим добрым друзьям и союзникам — японцам. Таково было наше намерение. Вот двое моих людей, могущих это подтвердить.

— Иным способом это доказать будет сложнее, — равнодушно заметил Ван Эффен. — Ваше сегодняшнее предательство стоит отдельного разговора. Не сомневаюсь, ваши хозяева бросят шакалу причитающуюся ему кость. — Он сделал паузу, затем продолжил: — Фарнхольм не подозревал, кто я на самом деле — по крайней мере, до тех пор, пока мы не провели несколько дней в шлюпке. Я же знал его вдоль и поперек, общаясь с ним и выпивая. Тот же Сайрен много раз видел нас вместе и, наверное, решил, что мы больше чем друзья — заблуждение, в которое можно было ввести кого угодно. Поэтому, думаю, он и спас меня — лучше будет сказать, не перекинул через борт, когда «Кэрри Дэнсер» начала тонуть. Он подумал, что я либо знаю о местонахождении алмазов, либо выясню это у Фарнхольма.

— Еще одна моя ошибка, — холодно признал Сайрен. — Следовало дать вам утонуть.

— Следовало. Тогда бы вы один завладели целым состоянием. — Ван Эффен замолчал и взглянул на японского офицера. — Скажите, капитан Ямата, наблюдалось ли недавно в этих водах необычное скопление британских военно-морских судов?

Капитан Ямата бросил на него быстрый удивленный взгляд.

— Откуда вы это узнали?

— Эсминцы, наверное? — проигнорировал вопрос Ван Эффен. — Появлявшиеся ближе к ночи?

— Точно. — Ямата был поражен. — Они приближались каждую ночь к мысу Ява, дрейфуя всего в восьмидесяти милях отсюда, и незадолго до рассвета уплывали, боясь появления наших самолетов. Но как…

— Все легко объяснимо. На рассвете того дня, когда пошла ко дну «Кэрри Дэнсер», Фарнхольм более часа провел в радиорубке. Скорее всего, он передал своим предполагаемое направление дальнейшего продвижения: к югу от Яванского моря. Ни одно союзническое судно не рискует заплывать севернее Индонезии — это было бы верным самоубийством. Вот они и курсируют на юге, ночами подходя поближе. Полагаю, у них есть еще одно судно, около Бали. Вы не пытались разобраться с этим нарушителем, капитан Ямата?

— Куда нам, — сухим тоном проговорил Ямата. — Единственное судно, которым мы располагаем, — баркас полковника Кисеки. Он достаточно быстр, но чересчур мал — обыкновенный баркас, по сути, передвижная радиостанция. Связь в этих районах весьма трудно контролировать.

— Понимаю. — Ван Эффен посмотрел на Николсона. — Остальное очевидно. Фарнхольм пришел к выводу, что носить с собой алмазы и планы — более небезопасно. Планы, я думаю, он отдал мисс Плендерлейт еще на борту «Виромы», алмазы — на острове, опустошив свой саквояж и заполнив его гранатами… Смелее человека мне не доводилось встречать.