Макс любовался холеным крепким и загорелым телом подруги: положение бизнес-вумен обязывало Альбину чутко за ним следить – посещать солярий, массажный и косметический кабинеты, спортивный зал и бассейн.

«Как жаль, что Машка такая богатая», – подумал Макс и стал одеваться. Время, отведённое на любовь, истекло.

Макс уже застегивал молнию на джинсах, когда Альбина подошла к нему, засунула в карман джинсов несколько зелёных бумажек, и, поцеловав в круглый шрам на груди – след от огнестрельного ранения, полученного им ещё в бытность опером, – сказала:

– Здесь за работу и премиальные за то, что эту работу ты выполнил хорошо. Даже отлично.

Макс удивлённо посмотрел на подругу. Так жёстоко Машка никогда не шутила. Что-то было не так.

– У тебя неприятности, Маш? – спросил он.

– У меня всё замечательно, – ответила Альбина. – Только не называй меня Машей. Я Альбина. Я забыла имя, которое мне дали родители.

– Хорошо. – Макс чуть не добавил: «Маша».

– Иди…

Уже в дверях он спросил снова:

– У тебя неприятности, – даже не спросил, сказал утвердительно.

– Да с чего ты взял? У меня всё за-ме-ча-тель-но! – и она вытолкнула его из квартиры.

Макс составил свой маршрут в Интернет-кафе, ожидая рейса в Артём. По расчётам, в Собачках он должен оказаться завтрак вечеру, точнее, не в Собачках, а в самом близком от Собачек населённом пункте. Название «Собачки» на карте присутствовало, но статус Собачек был не определён – ни город, ни село, ни деревня – непонятно, что. В графе «население» стоял прочерк. И в этих загадочных Собачках, не имеющих статуса и даже населения, функционировал филиал всемирно известного университета.

Интересно… Бугаев. Москаленко. Филиал степного университета. Вошкулат. Собачки… Бюро. Симпозиум уфологов.

Более чем интересно. Угнетало Макса лишь то, что он не понимал, что или кого он ищет…

Уснул Макс не сразу, думал не о предстоящем задании – не давали покоя мысли о странном поведении Альбины.

«У Машки явно какие-то проблемы, – думал он. – Либо с бизнесом, либо со здоровьем, либо с чем-то ещё. А может, не проблемы, может, что-то… Вернусь, нужно разобраться…»

До Пологих Сопок из самого восточного аэропорта страны Макс доехал на рейсовом автобусе не вечером, как рассчитывал, а почти ночью. Автобус дважды ломался в пути и один раз застрял в размытой дождями колее. Едва выбрались, объединив усилия всех шести пассажиров, трое из которых были женщины. В начале июля на Дальнем Востоке засухи не бывает.

Пологие Сопки, населённый пункт, лежащий на маршруте, конечной точкой которого являлись пресловутые Собачки, был погружён в темноту, разжиженную светом редких уличных фонарей, и тишину, неразжиженную ничем. Искать гостиницу Макс не стал, подозревая, что таковой здесь не имеется – приезжие, по всей вероятности, сюда наведывались редко. Сдвинув два ряда пластиковых кресел, связанных в обойму и положив под голову кейс, он уснул крепким молодецким сном.

Утро было хмурым, но без дождя.

Макс вышел из здания автовокзала, массируя бока, которые отлежал на жёстком импровизированном диване, и одновременно разминая шею. На деревянной брусчатой лавочке с изогнутой спинкой (такую лавочку можно теперь встретить, пожалуй, только в Пологих Сопках) сидел седовласый старичок с окладистой бородой. Одет он был весьма примечательно. На нём были серые потёртые кожаные брюки, порванные на бёдрах и застроченные в местах разрывов чёрными, как антрацит, нитками. Поверх сиреневой рубашки, застёгнутой на все пуговки, накинут модельный пиджак, не самого дешёвого пошива, к тому же находящийся практически в идеальном состоянии. Светло-коричневый, в тонкую белую полоску, он сидел бы безукоризненно, будь у старика плечи шире, а руки – длиннее. На голых ступнях дедушки красовались жёлтые сандалии, а на голове – бейсболка цвета хаки.

– Доброе утро, – дружелюбно улыбнувшись, поздоровался Макс.

Дед сначала посмотрел на солнце, бледным пятном просвечивающее через марево неразрывной пелены серых облаков, потом перевёл взгляд на улыбающегося незнакомца, и загадочно ответил:

– День тоже будет неплохой.

Макс закурил. Вообще-то он редко курил натощак.

– Откуда будете? – поинтересовался старик.

– Из Москвы.

– Ну, и как там она, Москва-то? Стоит?

– А куда она денется, отец? – сказал Макс. – Стоит. На семи холмах. Как ей и положено.

– Ну и славно, – подытожил дед и добавил после недолгого молчания, – …сынок.

Макс понял, что обращение «отец», по сути не обидное, старику почему-то не понравилось.

– Вы меня простите, – сказал он, – я не представился. Меня зовут Максим. Максим Хабаров.

– Хабаров, – повторил старик. – Знатная фамилия. А я Верещак. Иван Трофимович… По делу в наши края? Или так – отдохнуть?

– По делу, Иван Трофимович. Не подскажите, как мне в Собачки попасть? Там филиал нашего университета находится…

– Университет? Ха-ха-ха! – засмеялся Верещак. – Ну, ты уморил, Максим! Ну, ты дал! Это ж надо же – Университет!

– Филиал, – поправил его Макс.

– Да хоть и филиал. Если он в избушке на курьих ножках расположился, тогда оно конечно – филиал. Филиал… Смех, да и только!

Макс терпеливо ожидал, когда закончится взрыв веселья. Он достал из пачки новую сигарету и разминал её в пальцах.

– Ты это, – отсмеявшись, сказал Верещак, пододвигая к себе матерчатую сумку, расшитую бисером, – натощак не кури, вредно. На вот, поклюй лучше.

Старик извлёк из сумки газетный свёрток, и, развернув, протянул Максу бутерброд, по размерам не уступающий знаменитому американскому Биг-Маку. Бутерброд был составлен из двух кусков белого хлеба, между которыми розово-сочной нагло выглядывали толстые пласты красной рыбы.

Макс не заставил себя упрашивать.

– Спасибо, – последние звуки слова благодарности увязли в начинке бутерброда.

– Моя в дорогу собирала, перестаралась. Мне столько не съесть. – Верещак тщательно упаковал сверток и убрал в сумку. – К дочке еду, во Владик. Зубы хочу новые сделать, – он с завистью посмотрел, как Макс расправляется с бутербродом. – Ты-то, вон оно как! Зубки то, небось, все свои?

– Тридцать два, – объявил Макс, проглатывая последние крошки. – Рыба – прелесть! Сами коптили?

– А то! – вскинул седую бороду Верещак. – Не в сельпо же покупать. Да и нет в сельпо такой рыбёхи.

– Это точно, – кивнул Макс, – в наших московских сельпо тоже ничего подобного не продаётся… Так как мне в Собачки добраться всё-таки? На чём?

Верещак внимательно осмотрел Макса с головы до ног.

– А вот, – сказал, кивая на его кроссовки, – на них.

– То есть, пешком, – догадался Макс.

– Ага, пёхом. Вон тропинку видишь? – Верещак указал на едва заметную, заросшую травой и подорожником тропу, бывшую когда-то грунтовой дорогой. – Она между сопок идёт, километров десять до Собачек, однако. А то и все двенадцать.

Макс с тоской посмотрел вдаль.

– Туда теперь транспорт не ходит, – продолжал Верещак. – Да и не ходил никогда. Два года назад в Собачках метеостанция базировалась, так туда раз в неделю бобик бегал, метеорологический. Ну, там, продукты, медикаменты разные привозились. А когда зелень эта объявилась, так метеорологи из Собачек съехали. Забздели.

– Какая зелень? – не понял Макс.

– Как, какая? Инопланетяне. Зелёные человечки, мать их душу. На своих тарелках.

– И что? Вы этих инопланетян видели?

– А то, – подтвердил Верещак наихудшие опасения Макса. – Один ихний у нас в Пологих Сопках жил, правда, недолго. Помер. Зелёный, как лук.

– И куда он делся?

– Я же сказал: помер.

– А труп?

– Похоронили, знамо дело.

Макс сел на скамейку, рядом с дедом. Дело из загадочного превращалось в невероятное.

«Еще инопланетян мне не хватало!» – мысленно усмехнулся спецагент.

– Так что, я тебе в Собачки идти не советую. Дурное это место. Да и нет там никого. Никакого филиала.