Два месяца подвижнического тренажа в бильярдной вернули ему прежнюю форму. С тех пор Фрэд приходит сюда регулярно, как на службу, выколачивая кием из карманов подвыпивших рыбаков звонкую монету.
Среди «шушеры» — уже сидевших или готовящихся к отсидке карманников и хулиганов — Фрэд котируется как большой специалист и деловой человек. Однако для таких, как Химик, он не фигура. Химику за тридцать. Он лыс. Покатые плечи под спортивного покроя курткой предупреждают против легкомысленного к нему отношения. Он общителен настолько, чтобы поддержать любой разговор. Но не настолько, впрочем, чтобы сказать лишнее о себе. О своем «деле» он сообщил лишь такие сведения, которые совершенно необходимы для рекламы: он «делает ксивы», что в уголовном кодексе переводится как подделка документов. Уволившись из тралфлота, Фрэд не мог чувствовать себя спокойно перед лицом постановления о тунеядцах. Когда в Мурманске появился Химик, Фрэд пришел к Химику. И не ошибся.
В паспорте, а также в трудовой книжке бильярдиста появились желательные записи, удостоверенные нужными печатями и подписями.
Фрэд не остался в долгу. В ресторане он представил своего лысеющего друга некой Рае, которой года через три будет совсем трудно выйти замуж. Осмотрев в ту хмельную ночь ее стати, Химик нашел изъяны несущественными, а метраж комнаты — удовлетворительным. Таким образом, у Раи появился муж, а у Химика — крыша над головой, без которой начать «дело» просто немыслимо…
Сейчас он сидел в бильярдной и сочувственно выслушивал излияния какого-то боцмана:
— …Поперли меня, значит, оттудова, а характеристику дали — в тюрьму не возьмут. Прихожу, значит, я в военкомат…
Да, клиентура есть. Вот и этому можно бы сделать новую характеристику. А сколько других уже плакалось в жилетку.
Но все мелочь, мелочь… Нужен крупней заказ. Случай, когда судья усадил его на два года за серию поддельных медицинских справок, многому научил. Смех один — по полтиннику штука! Как последний спекулянт, мотался у поликлиник, предлагая клиентам товар… Нет, такой случай был последним! Падать — так с хорошего коня… И нужны документы. Часть их теперь будет поставлять «карманка» через длинноносого… как его? Шнобеля. Но на одних паспортах и пропусках далеко не уедешь.
— Значит, так: всех людей бросаете на это дело, товарищ Килдин. Всех! — слышалось из динамика селектора. — Как поняли?
— Понял вас.
Динамик еще пошипел немного и замолчал. И тотчас в красном уголке задвигались и заскрипели стулья, расчихался простывший ночью постовой Нурядов, что-то невнятно забубнил высокий Бутырин…
— Эх, черт, только думал отоспаться…
— Ему легко приказывать: «Всех бросайте!» А к прокурору за отсрочкой по тяжким телесным он, что ли, пойдет? Нет, опять мне шею мылить будут…
— Плюну на все, завтра рапорт подам…
— В отпуск? Держи карман…
— Товарищи! — Килдин оглядел расшумевшихся следователей и оперативных работников. — Так вот об убийстве… Нет, сначала капитан Пятунин доложит обстановку за прошедшие сутки у нас…
— Спокойное было дежурство, товарищ подполковник…
Пятунин, пожилой, несколько отяжелевший, застегивал пуговицу на животе, но китель расходился, и пуговица опять расстегивалась.
— О бытовой ссоре я уже докладывал вам. А кроме нее, карманка…
— Опять? — Килдин даже подскочил на стуле. — Товарищи, что же это, а? У вас новое хобби — копить глухие дела? А? Заявление-то одно?
— Да не заявление. Лейтенант Захаров взял с поличным Виктора Замятина, по кличке Зяма… И вернул очередную пачку документов очередному владельцу, чем в очередной раз предупредил совершение очередного преступления по части второй статьи сто девяносто шестой Уголовного Кодекса РСФСР… — нарочито ровно зачастил Пятунин.
В углу фыркнули.
— Товарищи! — Килдин положил руку на блокнот. — Старшина Хоменко, будьте любезны расшифровать сто девяносто шестую, часть вторую…
Хоменко, заочно учившийся в спецшколе милиции, знаниями, однако, блеснуть не мог:
— Подделка с целью… В общем, подделка…
— Достаточно, товарищ Хоменко. Ну, а товарищ Бутырин чем дополнит Хоменко?
— Систематическая подделка документов с целью…
— Достаточно. Товарищу Захарову будет объявлена благодарность в приказе за грамотные действия при задержании карманного вора… Заметьте, третий раз.
Алексей с признательностью глянул на подполковника. Полгода назад, когда приехал с дипломом юрфака в кармане, он был совершенно убежден: кое-что знает и умеет.
Увы, за полгода Захаров успел убедиться, как он мало знает и умеет. До сих пор допрашивает по заранее составленной шпаргалке. Не раскрыл самостоятельно ни одного крупного преступления. И ко всему прочему угораздило сделаться посмешищем на все отделение.
Как-то стал списывать фамилию из документов одного шеф-повара «Севрыбхолодфлота», и показалось, что печать в квалификационном удостоверении подрисована. Разволновался, скомкал допрос — и к Пятунину: подделку, мол, обнаружил. Тот повертел в руках удостоверение: «Печать как печать! Идет этот повар по мелкому хулиганству — вот пусть и идет». Алексей послушался, но сомнения остались. Потом поступило сообщение из школы: похищены бланки аттестатов зрелости — и из ателье проката: по поддельному паспорту получен транзистор. Захаров на совещании вслух предположил, что кто-то систематически занимается подделкой. «Вот только неизвестно: в Мурманске или в Душанбе», — немедленно съязвили сзади. А после совещания Бутырин, эта верста коломенская, схватил в коридоре за руку:
— Имею сигнал: готовится хищение документов из нашего отдела кадров. Занялся бы ты…
Словом, Захаров сейчас, как никто другой, нуждался в поддержке.
— Теперь по убийству, — продолжал Килдин. — Выехать из города на юг Гагин, убийца, не мог: железная дорога, аэродром, автобусы, морвокзал — все блокируется. В сторону Заполярного — Никеля он под пулеметом не пойдет: там пограничники. Видимо, отсиживается где-то в городе. Родственники убитого Михелидзе показывают, что тот дал телеграмму о возвращении домой, в Грузию. Выручка от четырех партий присланных ему фруктов составляла примерно десять-двенадцать тысяч. Таким образом, подтверждается мотивировка преступления. Наша задача: проверить каждый дом, каждую квартиру на участках. Вот размноженные фотографии Гагина и приметы. Ознакомьте с ними нештатных сотрудников и комсомольцев из оперативного отряда. Да предупредите: только наблюдение! Гагин вооружен…
* * *
Химику было не по себе.
Когда Фрэд сказал, что клиент будет ждать в сквере у кинотеатра «Родина», на первой скамейке слева, да еще в одиннадцать ночи, это звучало малиновым звоном. Вот она, крупная рыба! Химик уже чувствовал в руке тяжесть купюр. Он согласен на конспирацию: за игру втемную клиент заплатит особо.
Но сейчас было такое ощущение, что сидящий рядом дядя держит руку на горле и то сожмет пальцы, то слегка ослабит, давая вздохнуть.
— Так вот, ты меня не знаешь, а я тебя — как облупленного… Не дергайся! Дырку сделаю — не охну… У меня есть способ избежать вышки. Явка с повинной. Да еще такого карася, как ты, приведу с собой… А если ты так поступишь, тебя на первом же месяце в лагере пришьют. Понял?
— Ладно, не пугай. Что нужно?
— Вот и ладушки: паспорт и командировочное удостоверение.
— Заметано. Цена?
— Это пусть тебя не беспокоит. Два куска хватит?
Химика даже пот прошиб. Две тысячи! Но он тут же взял себя в руки.
— Три.
Человек усмехнулся:
— Хорошо, голуба. Пусть три. Но жадность тебя до добра не доведет… Слушай дальше. Я с двадцать четвертого года. Работаю… Кем-нибудь попроще. Живу в Заполярном. Или в Никеле.
— В погранзоне?
— А почему бы и нет? Не беспокойся, свою социалистическую родину я продавать не собираюсь… Дашь задание Шнобелю…
«И про этого знает», — у Химика перехватило дыхание.
— … пусть тряхнет кого-нибудь с никельского автобуса. И обязательно по пьянке. Срисуешь печати — бумаги подбросите обратно. Человек пока косой — не пойдет заявлять. Встречаемся на автовокзале в половине первого через пять дней. Понял? Там и расчет. Пока держи на расходы полкуска. Вот фото для паспорта. А теперь сгинь.
