… День 12 января 1877 года выдался не по — зимнему солнечным и ясным. Предстоящее прохождение по станичной площади батарейцев в торжественном строю, напутственные выступления провожающих, общий молебен, а затем праздничный обед для виновников торжества вносили в обстановку дня необычное оживление.

Глядя на рослых, подтянутых артиллеристов, станичники высказывали слова восхищения.

— Экие молодцы. Им и пушка — что игрушка.

Послышалась команда:

— Строиться!

Печатая шаг, шестиорудийная батарея прошла перед своим начальством, станичниками и семинаристами под звуки марша. У семинарии строй казаков составил плотную колонну. По команде «вольно» артиллеристы выслушали немало добрых напутствий от своих старших начальников. Но сильнее всего напутственное слово прозвучало из уст священника Мосальского.

— Дорогие наши казаки, — сказал он. — Нам не впервые приходится провожать на поле брани сынов Кубани. Но нынешний ваш поход представляет особое значение.

По всему видно, что вам предстоит великая христианская миссия — встать на защиту жизни братских славянских народов на Балканах, освободить их от турецкого ига.

Сам Господь Бог благословляет вас на это святое дело.

В горячей, прочувствованной речи православного священника как наказ, как воля всех жителей станицы прозвучали слова ободрения и вдохновления воинов:

— Впереди у вас долгий, трудный и опасный путь к достижению цели. Благословляя вас на ратные подвиги, хочу напомнить вам заветы отцов и дедов, которые всегда высоко несли честь и достоинство кубанских казаков в битвах с любыми супостатами. Бог вам в помощь за освобождение славян!

Потом перед всеми присутствующими командир батареи произнес прощальное слово:

— Спасибо всем ладожцам. Мы никогда не забудем этих теплых проводов. Обязательно оправдаем ваши пожелания.

Станичные торжества сопровождались колокольным звоном, в десять часов следующего утра батарея зарысила с орудиями на станцию Кавказская. Но путь батарейцев пролег не на Балканы, как ожидалось, а на кавказский фланг, в район Абхазии, где им пришлось отражать натиск турецких войск с Черного моря. «Все равно, — говорили артиллеристы, — мы и здесь отстаиваем святое дело братьев — славян». Они дрались с врагом храбро и умело, их пушки метко разили суда и живую силу противника. И не случайно произведенный в чин полковника командир батареи Яцкевич был награжден орденом святого Георгия 4–й степени. Знаки отличия военного ордена 4–й степени были вручены бомбардирам батареи Никите Долгошееву, Николаю Лещенко, Василию Дуракову и канониру Андрею Пренко.

В жарких схватках с османами под Плевной, Ловче, Горным Дубняком, Телише и другими селениями Болгарии героически сражались с противником казаки Ейского, 2–го Кубанского, Полтавского, Таманского, Хоперского конных полков, 7–го и 2–го пластунских батальонов, других частей и подразделений. Десятки тысяч казаков- кубанцев отстаивали дело славян на Кавказе и в Закавказье. Вместе с Дунайской и Кавказской армиями, со всеми воинами — россиянами кубанцы внесли свой вклад в завоевание свободы и независимости для народов ряда балкан

ских стран, принудили турок пойти на заключение Сан- Стефанского договора о мире в марте 1878 года, который, кстати, еще долго «утрясался» западными завистниками России и на так называемом Берлинском конгрессе.

Особо теплое расположение русские воины и казаки питали к болгарам. По иронии судьбы правители Болгарии в Первую мировую войну 1914–1918 гг. вовлекли свою страну в союз с кайзеровской Германией, главным противником России. И во Вторую мировую войну (1939–1945 гг.) узурпировавшее власть профашистское правительство Цанкова снова отвернулось от России, холуйски прислуживало Гитлеру.

Только после разгрома фашистского рейха болгарский народ, изгнавший из страны предателей, стал подлинным другом и братом великой России в лице народов Советского Союза. Увы, предательская политика Горбачева развеяла в прах сложившуюся прочную дружбу. Нынешнее руководство Болгарии вопреки воле большинства населения вновь отвернулось от верного соратника и жаждет проскочить в блок НАТО, отнюдь не страдающий избытком дружелюбия к разгромленной без войны России.

История ничему не научила ни горбачевых — ельциных, ни болгарских правителей.

На тысячу с лишним километров протянулась река Араке от своих верховий в Турции до слияния с рекой Курой на территории Азербайджана. Примерно треть своего пути Араке мчит свои воды по горным ущельям, и лишь при слиянии с рекой Карасу у города Горадиз он сбавляет свой бег и начинает втягиваться в обширную Прикаспийскую низменность, которая и приводит его в лоно реки Куры.

Араке — река пограничная. Россия здесь держала свои кордоны, соседствуя с Турцией и Ираном. Большой сложностью отличались участки, располагавшиеся в срединном, горном течении реки. И особенно нелегко было нести тут пограничную службу после русско — турецкой войны 1877–1878 годов. Вооруженная контрабанда, перестрелки, погони, внезапные налеты нарушителей границы — изо дня в день, из месяца в месяц.

С сопредельной стороны нарушители границы переправляли контрабандой оружие, порох, украшения, чай и

другие режимные товары. Оттуда же нередко засылались лазутчики — шпионы. Со значительным размахом действовали местные азербайджанские абреки, не признававшие законов империи.

Вот такие суровые будни выпали на долю многих каза- ков — кубанцев, занаряженных сюда на долгие годы бесприютной жизни. В 1879–1887 гг. в горных районах Джуль- фы, Ордубада и других мест вниз по течению Аракса немало располагалось дистанций и постов, где они тянули свою тяжелую солдатскую лямку без громкой славы и почестей, зато с постоянно нависшей угрозой быть убитым или захваченным в плен и обращенным в рабство.

В указанные годы на приречных кордонах Аракса от поста Менджеванского до поста Карадулинского дислоцировались строевые сотни 1–го Полтавского казачьего конного полка под командованием полковника князя Эрнстова, вблизи Каспийского моря, на горных постах ленко- ранского кордона, располагались подразделения 1–го Ейского конного полка. По Араксу были разбросаны сотни Кавказского и других казачьих полков, разновременно сменявшихся и рассылавшихся по другим гарнизонам.

По опыту своих предков и собственным навыкам каза- ки — кубанцы установили интервалы между кордонными постами в 9—10 верст, устраивали между ними залоги и секреты, в определенных промежутках находились базовые стоянки сотен и штабы батальонов, пункты боепитания и продовольственного снабжения. Строго по распорядку совершались смены нарядов на постах, о всех происшествиях в обязательном порядке подавались рапорты по служебным инстанциям.

Впечатляющую картину беспокойной службы на границе представляют документы тех лет, которые велись во втором пластунском батальоне Полтавского казачьего полка, охранявшем Ванкскую кордонную линию. Кроме самого приречного урочища Ванк, в его зону бдения входило урочище Хан — Кенды с дислокацией штаба батальона, а также еще несколько охраняемых пунктов по левому берегу реки.

Много больших и малых происшествий зафиксировано по батальону. Вот, скажем, начало утра 23 декабря 1879 года. У поста Карадулинского оно выдалось туманным и холодным. Стоявший на охране берега у брода пластун Пучков вскоре заметил, как с сопредельной иранской стороны какой‑то всадник — азербайджанец на коне пересек главное

русло реки и, озираясь вокруг, въехал в мелкую протоку. Выйдя из засады, Пучков крикнул нарушителю по — персидски:

— Яваш! Ким адам? (Стой! Что за человек?)

Всадник, не останавливаясь, ответил:

— Я — русскоподданный. Ездил за границу разыскивать своих лошадей.

Когда же он приблизился к Пучкову, то тут же соскочил с лошади и ухватился левой рукой за винтовку пластуна, пытаясь ее отобрать, а правой рукой стал наносить ему кинжалом удар за ударом. Несмотря на кровь и боль, пластун удерживал оружие, а потом, изловчившись, отбросил от себя противника.