Крепостное право, отношения между всесильными помещиками и подневольными крестьянами, жестокие нравы того времени не способствовали уважению к человеческой личности, а к еврею - тем более. Над загнанными и беззащитными Ицками, Берками и Блюм-ками мог издеваться кто угодно и кто угодно мог их обирать. Любая причина годилась для этого, но можно было обобрать и безо всякой причины. Еврей из Бердичева писал: "Сюда обыкновенно приезжают чиновники, которые ищут места для поправки своего состояния. Наши края - все равно, что подножный корм для проголодавшихся лошадей. И действительно, на этих теплых местах чиновная особа удивительно скоро тучнеет и оперяется! Разумеется, в этом случае главный или, вернее, единственный доход - с евреев. Еврей тут не больше, как дойная корова, которую доят безответно везде и всегда". И так было не только в Бердичеве, но и по всей черте оседлости. Городничий Винницы жил и кутил за счет евреев. Кагал даже выделил специальных людей, один из которых "поставлял ему на кухню говядину, другой - хлеб и булки, третий - водку и вино, наконец, был между поставщиками двора и такой, которому поручено было платить карточные проигрыши". Городничий обычно проигрывал большие суммы и при расчете говорил, не стесняясь, что деньги принесет на другой день некий Шмуль. И назавтра, действительно, приходил этот Шмуль с общественными деньгами и выплачивал карточный долг.
Местное начальство было всесильным, оно распоряжалось жизнью и имуществом обывателя, и законы существовали далеко не для каждого. "Прикатит, бывало, в местечко (какой-либо начальник), - вспоминал те времена писатель Осип Рабинович, - местечко дрожит, как в лихорадке. "Запирай лавки… Сажай в колоду… Гони всех в синагогу… Зажигай черные свечи… Присягай стар и млад!"
О чем? про что? - Бог ведает!… Разумеется, развязка всегда та же самая: опять депутация, опять поклоны с обычными приложениями…" Евреев не только обирали, но и не признавали за ними тех нравственных качеств, которыми обладало прочее население. Однажды министерство внутренних дел разослало по губерниям специальный вопросник для сбора статистических сведении, и один из его пунктов касался нравственного состояния подданных Российской империи. В городе Кае Вятской губернии уездное начальство, поразмыслив, решило, что у них в городе нравственное состояние жителей безупречно - по одной, вполне определенной причине. И в соответствующем пункте вопросника они написали кратко: "Жидов в городе Кае не находится".
Из года в год нищета возрастала, и увеличенная рекрутская повинность очень способствовала этому. Даже губернское начальство сообщало в Петербург, что эта повинность "не уничтожает еврейское народонаселение", потому что их плодовитость покрывает убыль, но зато разоряемые еврейские общества, из которых в огромном количестве забирают молодых и здоровых работников, уже не в состоянии выплачивать подати. И действительно, в 1827 году, когда ввели для евреев рекрутскую повинность, на каждого мещанина-еврея приходилось в среднем по одному рублю недоимок, а в 1854 году - уже по пятнадцати с половиной. Общая задолженность всех общин России достигла огромной суммы - восьми с половиной миллионов рублей.
Сторонний наблюдатель-христианин писал о городе Пинске: "На улицах кипело, как в муравейнике. Кроме евреев, казалось, никого в городе не было. Все в длинных, рваных, засаленных балахонах, с длинными, болтающимися пейсами, в каких-то особенных, еврейского покроя, картузах. Лица у всех измученные, испуганные, отталкивающие; ни на ком не видно и тени улыбки; все куда-то спешат, бегут… Все это возбуждает отвращение и в то же время вызывает невольную жалость к этой нищей массе, цепляющейся за жизнь, работающей и рыскающей с утра до ночи, чтобы насытить свои голодные желудки и покрыть свою голытьбу".
На фоне этой всеобщей нищеты и безысходности выделялись люди, сами порой нищие, которые помогали своим единоверцам. В городе Гродно жил Нахум Каплан, или, как все его называли - реб Нохемке, служка в синагоге, посвятивший свою жизнь помощи бедным. Он сам жил в нужде и все свободное время собирал деньги и вещи, которые раздавал неимущим. В городе Вильно жил Шимель Янкелевич Кафтан, который постоянно ходил по городу с кружкой в руке и собирал деньги для нуждающихся и больных. Когда-то он был винокуром, рано потерял жену и детей и стал помогать тем, кому никто не мог или не желал помочь. Его знали все, бедные и богатые, в лачугах и в богатых домах: седобородого, хилого и тщедушного, в старой потрепанной одежде. У богатых он просил сострадания и помощи, а к бедным приходил по вечерам домой, чтобы раздать собранное за день. Сам же он не брал ни гроша из тех денег, а зарабатывал на хлеб физическим трудом. Поработав некоторое время и скопив пару копеек на жизнь, он снова шел на улицу просить для других.
Шимель Янкелевич Кафтан был очень популярен в Вильно, ему подавали охотно и много, и говорили, что за долгие годы он собрал и раздал бедным огромную сумму - около четырехсот тысяч польских злотых. Однажды он пришел в местную иешиву, дал деньги бедным ученикам и сказал на прощанье, что больше их не увидит. Наутро его нашли мертвым на полу его нищей лачуги, на соломенной подстилке, которая многие годы служила ему постелью. На его похоронах собралась огромная толпа народа. "И что это за сила, - писал современник, - которая в течение тридцати лет, - как в годы расцвета жизни, так и на старости, - могла носить на себе бремя такого святого и тяжелого подвига… Эта сила - любовь к ближнему, один маленький луч той любви, которою Бог осенил созданный Им мир".
2
Правление Николая I выделилось среди других времен упорными и непрерывными усилиями властей обратить евреев на "путь истины". Чтобы уничтожить национальные и религиозные отличия, евреев силой наряжали в европейское платье, обрезали им пейсы, массами загоняли в казармы, лишь бы изменить их внешний облик, вырвать из привычного окружения, окрестить и сделать такими же, как все. Выкрестов освобождали на три года от платежа податей, списывали им недоимки, уменьшали наказания для тех, кто во время суда или следствия принимал православие. Еврейскому солдату даже запрещали первые пятнадцать лет служить в черте оседлости, чтобы его единоверцы не помогали ему сохранить веру. И только через пятнадцать лет, если этот солдат не крестился, его признавали неисправимым и разрешали контакты с другими евреями.
Правление Николая I выделилось и не менее упорным сопротивлением сотен тысяч евреев, которые в нищете и унижении, казалось бы, наперекор здравому смыслу, отстаивали свою веру и свои традиции, - а вроде, как выгодно было бы креститься и как заманчиво было бы раствориться в окружающих народах. В обособленном и замкнутом мире еврейской общины самым главным было служение Всевышнему, изучение Торы и соблюдение ее предписаний. Законы Торы распространялись на ежедневный быт, на семейные отношения и воспитание детей, на все желания, потребности и мечты евреев. Безо всякого принуждения, точно и добросовестно выполняли они предписания религии и верили, что слова, мысли и поступки любого человека влияют на судьбу всего мира. Каждый человек, проходя по жизни, строит во имя добра или разрушает во имя зла. Добро не придет само по себе, для этого нужны многие усилия, и жизнь человека не предназначена для того, чтобы проводить ее легко и беззаботно. Без помощи человека мир не избавится от своего несовершенства, и не только человеку нужно заступничество Неба, но и Небо нуждается в его помощи. Выполняя заповеди Торы, каждый еврей восстанавливает то, что повреждено в этом мире, на малую толику уводит Вселенную от хаоса и приближает к гармонии, - и потому мир без Торы не может существовать.
Но не случайно говорили тогда: человек подобен веревке, один конец которой в руке Бога, а за другой конец тянет Сатана. Среди евреев попадались, конечно же, бездельники и обманщики, криводушные и черствые сердцем, эгоисты и себялюбцы: невыносимый условия жизни тому способствовали. Но не эти люди определяли нравственную и духовную атмосферу еврейского общества. В маленьких городках и местечках ходил на рассвете по улицам синагогальный служка, стучал в окна-двери и призывал: "Вставайте, евреи! Наш Бог в изгнании, народ наш в изгнании, - вставайте и славьте Создателя! Для этого вы и сотворены!" Евреи верили нерушимо, что Бог присутствует во всем, весь мир наполнен Его сиянием.Они верили, что избавитель-Мессия скоро придет, он уже близко, "надо быть слепым, чтобы не видеть его света", - и повторяли вслед за праведником гордые слова: "Все можно отнять у меня: подушку из-под головы, дом, но нельзя отнять Бога у моего сердца".
