– Марта! – вскричал я. – Холмс, как вы могли подвергнуть ее такой опасности?

– Опасности нет, Ватсон, – ответил он. – Она гораздо хитроумнее, чем это требуется на кухне. Она ведет для меня наблюдение за нашим пауком и следит за его почтой. Сегодня вечером Марта даст мне знать, что он остался один.

Внезапно в темноте за деревней блеснул огонек.

– Есть! – крикнул Холмс. – Сигнал Марты! Вперед!

Я завел автомобиль, и мы, на всей скорости миновав маленькую деревушку, оказались на дороге. За поворотом нас внезапно ослепил свет огромной машины. Потребовалось все мое искусство, чтобы мы не полетели в кювет, когда на нас стремительно надвинулась эта громадина – «бенц» в сто лошадиных сил.

Я не удержался от проклятий в адрес водителя «бенца», Холмс лукаво улыбнулся:

– Это был барон фон Херлинг, первый секретарь посольства. Наш подопечный теперь в одиночестве.

Я одолел подъем к воротам перед темнеющей громадой дома, и Холмс, взяв с собой сверток, который прихватил из Суссекса, распахнул дверцу автомобиля.

– Ждите моего сигнала, Ватсон, – распорядился он, – и держите пистолет наготове!

Я закурил и приготовился ждать. Не прошло и пятнадцати минут, как Холмс окликнул меня из дверей:

– Несите багажные ремни, Ватсон!

Я последовал за ним в дом, и мы прошли в уставленный книгами кабинет.

На полу лежал человек могучего телосложения, с выразительными чертами лица и орлиным носом, а в комнате резко пахло хлороформом. Сейф над столом был распахнут.

– Тьфу ты! – воскликнул я, поморщившись от знакомого запаха. – Что здесь произошло, Холмс?

– Боюсь, – сказал он, – герр фон Борк так сильно расстроился, когда обнаружил, что это вовсе не коды военно-морского флота, за которые он заплатил пятьсот фунтов, что слегка разошелся. – И он указал на стол.

Я увидел на столе бумагу, в которую был упакован сверток Холмса, а также маленькую голубую книжечку. Название, тисненное золотом, гласило: «Практическое руководство по пчеловодству, с некоторыми замечаниями по сегрегации королевы».

Я усмехнулся:

– Так вы вместо кодов продали ему свою книгу!

– Именно, Ватсон, и у меня еще осталось достаточно денег после оплаты издательских расходов. А теперь, будьте добры, помогите мне с этими ремнями, пока наш пленник не пришел в себя.

Мы быстро связали пруссака и положили его на диван. Холмс налил мне заздравную чашу лучшего вина нашего пленника и стал перекладывать документы из сейфа в саквояж. К нам тотчас присоединилась Марта, и в эту безумную ночь так приятно было видеть ее невозмутимое лицо и знать, что с ней все в порядке! Прежде чем она покинула дом, Холмс горячо поблагодарил ее за старания и попросил ждать нас следующим утром в отеле «Клэридж».

Фон Борк наконец пришел в себя и обрушил на Холмса поток по-немецки многословных проклятий, его даже не слишком успокоил тот факт, что предателем оказался не Деннис О'Нейл Альтамонт, а Шерлок Холмс. Он отчаянно сопротивлялся, и посему его трудно было передвигать, но в конце концов мы запихнули его и саквояж с документами в машину и направились в Лондон, где, доставив нашего пленника в Скотленд-Ярд, занялись наконец ночлегом.

Следующий день, праздничный понедельник августа, выдался серым и дождливым, но все еще теплым. Новости по-прежнему не радовали – Германия оккупировала Люксембург и дала Бельгии двадцать часов на размышление: позволить или нет германской армии пройти через свою территорию, чтобы напасть на Францию. Марта за завтраком передала нам списки адресов на письмах, которые получал и отправлял фон Борк. Холмс лихорадочно просмотрел их, сравнивая со своим списком подозреваемых, но никаких совпадений не обнаружил. Марта тотчас отправилась в Суссекс, а мы взяли кеб до Скотленд-Ярда.

Оказалось, что, несмотря на праздники, Лондон просто наводнен народом. События последних дней не только не опустошили столицу, но похоже, напротив, притягивали в город людей, желающих, по всей вероятности, быть ближе к месту событий в это тревожное время.

В Скотленд-Ярде одетый без претензий инспектор политического отдела встретил и провел нас в огромную комнату. Здесь стоял простой письменный стол, несколько книжных шкафов, несколько стульев с красной обивкой и большое коричневое кожаное кресло у стола.

– Где задержанный? – спросил Холмс.

– Мы поместили его в камеры Кэннон-Роу, сэр. Сию минуту доставим, – ответил инспектор, – и шеф велел, чтобы я оставался снаружи с двумя вооруженными констеблями, пока он находится тут, сэр.

– Весьма предусмотрительно, – отозвался Холмс. – Ватсон, прошу вас, займите это кресло. Инспектор, введите арестованного.

Через несколько минут два офицера в форме и с пистолетами ввели в комнату фон Борка в наручниках. Он выглядел бледным, несмотря на загар, но был куда собраннее, чем в предыдущую ночь. Не обращая внимания на охрану, он коротко бросил нам:

– Добрый день.

– Надеюсь, что так, – откликнулся мой друг. – Прошу вас, офицер, усадите его в коричневое кресло и расстегните наручники.

– Вы уверены, сэр? – уточнил один из констеблей.

– Мой товарищ захватил с собой заряженный пистолет, вы вдвоем – непосредственно у дверей снаружи. Не думаю, что наш гость окажется столь безрассуден, что попытается бежать.

Офицеры усадили пленника, освободили ему руки и уже собрались было удалиться, как Холмс сказал:

– Я ожидаю доставки кое-каких бумаг. Пожалуйста, имейте в виду, что они мне нужны сразу же, как только прибудут.

Фон Борк растер онемевшие запястья и посмотрел на Холмса.

– Я был не совсем вежлив с вами прошлой ночью, мистер Холмс, – начал он. – Прошу прощения. Вы были правы, утверждая, что каждый из нас делал то, что мог, для своей страны.

– Теперь это скорее бравада с вашей стороны, – отозвался Холмс, – но, я надеюсь, такое начало предвещает интересный разговор.

– Пожалуйста, не поймите меня превратно, – продолжил пруссак. – Я ваш пленник. Вы можете делать со мной все, что захотите, но ничто не в состоянии заставить меня помогать врагам моей Родины.

– Ваша голова хранит не так уж много информации, которую бы мы не выдумали сами, или которая была бы нам неизвестна, – не обращая внимания на его слова, сказал Холмс, – но есть один вопрос, в котором вы могли бы нам помочь…

Германец начал громко протестовать, но Холмс резко оборвал его.

– Выслушайте меня! – потребовал он. – Человеку, в чьем ведомстве мы находимся, принадлежит отныне власть над вашей жизнью и смертью. Если он позволит, вы сможете даже с последним кораблем вернуться в Германию. А нет – так в лучшем случае, вы проведете войну в тюремной камере, в худшем же – закончите свои дни на виселице в Пентонвилле[17] или оставите после себя на несколько пулевых отверстий больше в стене Лондонского Тауэра.[18]

– Вы не осмелитесь меня повесить! – запротестовал фон Борк. – Это было бы нарушением всех законов!

– Ваша смерть, безусловно, прискорбна с вашей точки зрения, но с этим ничего не поделаешь. Вы, как я сказал, бесполезны для британской разведки. Было бы проще использовать вас в качестве показательного примера. С другой стороны, мой интерес заключается всего лишь в одном вопросе, и, если вы поможете, я, без сомнения, замолвлю за вас словечко перед нашими властями.

– И что же это за вопрос? – спросил фон Борк осторожно.

– Вы наняли на целый ряд заданий одного англичанина, специалиста по взрывным работам. Им-то я и интересуюсь.

– С чего вы взяли, что подобный человек существует? – удивился фон Борк.

– Не тратьте понапрасну мое время! – отрезал Холмс. – И не упускайте своей возможности! Хотите валяться с пулей в затылке во рву Тауэра? Нет ничего проще! Человек такой существует, и я знал о нем еще прежде, чем узнал о вас. Он действовал уже задолго до того, как ваша нога ступила на землю этой страны. Взрыв в Портленде был делом его рук, так же как и пожар в Бэрроу-на-Фернессе, причем и то и другое осуществлялось согласно вашим распоряжениям!