Холмс прочитал сообщение и передал его мне. Вверху не значилось никакого адреса, и было ясно, что оно было составлено наспех.

– Вот и все, что известно посольству, мистер Холмс, – сказал Крейн. – Сообщение пришло с посыльным меньше часа назад, и мне было приказано сопровождать вас в Винчестер.

– А если бы я отказался поехать? – спросил Холмс.

– Его высокопревосходительство дал мне carte blanche и велел доставить вас в Винчестер, приняв любые меры в случае необходимости. С полковником Харденом его связывает самая тесная дружба.

– Ну тогда мы не станем осложнять англо-американские отношения и ставить в неприятное положение вас, мистер Крейн. Если вы позволите нам с моим другом упаковать вещи, мы сразу же отправимся с вами на вокзал Ватерлоо. Хотя в нашу последнюю встречу полковник Харден не был со мной откровенен и держался недружелюбно, я чувствую, что сейчас его отношение ко мне смягчилось.

Не прошло и часа, а мы уже мчались на юго-восток страны в вагоне первого класса. Внезапный отъезд лишил нас возможности позавтракать, но с нами была плотно упакованная корзина с провизией. Холмс, который мог днями обходиться без пищи, когда его дедуктивный мыслительный процесс заходил в тупик, сейчас жизнерадостно приступил к поглощению яств и вина.

– Запасайтесь, Ватсон! – сказал он. – Запасайтесь! Вы должны сейчас вспомнить свое армейское прошлое, когда ели что придется и сколько влезет. Ну а если полковник Харден не готов быть со мной предельно откровенным, мы всегда сможем вернуться на Бейкер-стрит.

– Позвольте мне сразу сказать вам, мистер Холмс, что я прошу извинить меня за поведение в отношении вас в Лондоне. Я не только подверг вас и доктора Ватсона опасности, но почти что назвал вас лжецом, когда вы мне сказали, что я нуждаюсь в вашей помощи. Да, сэр, я теперь очень в ней нуждаюсь, хотя вполне пойму, если вы мне откажете.

Человек, который встретил нас в Винчестере, очень отличался от того гордеца, с которым мы познакомились в Лондоне. Теперь он сник, его худое лицо было бледным и озабоченным. Как только мы приехали в гостиницу «Белый лебедь», он сразу же отослал заплаканную жену и дочерей в другую комнату и затем снова принес свои извинения Холмсу.

Мой друг протестующе взмахнул рукой:

– Все это дело прошлое, Харден. Вы, несомненно, считали, что поступаете наилучшим образом. Даже я иногда ошибаюсь. Я, конечно, охотно помогу, но при условии, что вы исчерпывающе и честно ответите на мои вопросы.

– Разумеется, сэр, – согласился полковник.

– Итак, почему вы так срочно меня вызвали?

Лицо полковника исказилось от боли.

– Мой сын Джей – Джон Винсент Младший – исчез! Его захватили те же негодяи, которые угрожали мне!

Холмс без приглашения опустился в кресло:

– Вы бы лучше начали с самого начала. Кто вам угрожает и с каких пор?

– Вот здесь-то и зарыта собака, мистер Холмс! Я не знаю, кто мне угрожает! – вскричал полковник. – Но угрозы начались, едва я приехал в вашу страну, и с тех пор продолжаются и с каждым разом становятся все более зловещими.

– Рассказывайте! – приказал Холмс.

– В тот самый день, когда мы ступили на берег Англии и я стоял на пристани, за моей спиной раздался голос: «Полковник Харден, вам бы лучше вернуться в Америку с тем же пароходом». Я просто ушам своим не поверил, оглянулся, но не увидел никого, кто мог бы это сказать.

– А потом?

– Когда выгружали наш багаж, оказалось, что потерялся один из сундуков. Его нашли, и пароходная компания доставила сундук в нашу гостиницу на следующий день. Сундук был заперт, сэр, и очень надежно, но когда мы его открыли, там был адресованный мне конверт. Мне опять угрожали и в тех же выражениях – мол, немедленно уезжайте из Англии.

– У вас сохранилось письмо?

– Нет, я его уничтожил. Я не хотел, чтобы моя семья знала об угрозах.

– Жаль, – ответил Холмс, – ну да это не имеет особого значения. Что последовало далее?

– Я приехал в Англию для проведения некоторых экспериментов в области фотосъемок. Я являюсь изобретателем чрезвычайно искусно сконструированной фотокамеры, которая сможет оказать большую помощь в работе как следователям по криминальным делам, так и археологам…

– Полковник, – перебил его Холмс. – Я читал ваше интервью в газете и с большим интересом ознакомлюсь с вашим изобретением. На вас оказывали давление в связи с вашими экспериментами?

– Да, сэр, именно так. Но я полагал, что все эти угрозы просто нелепость и исходят от группы сумасшедших социалистов или анархистов, потому что, как известно, я богат. Но затем мне снова угрожали в Вестминстерском аббатстве.

– В самом аббатстве? – ужаснулся я.

– Да, доктор. Я поставил фотокамеру и только накрыл голову накидкой, как совсем рядом послышался голос: «Полковник Харден, прислушайтесь к нашему совету и отправляйтесь в Америку следующим пароходом».

– А вы что сделали?

– Я тут же сорвал накидку с головы, но тот, кто сказал это мне, молниеносно исчез. Поблизости не было ни души.

– А что было потом?

– Где бы я ни расставлял треногу, мне каждый раз опять угрожали, и всегда это был спокойный голос человека, находящегося совсем рядом. А затем я снова получил письмо с угрозой.

– А какой это был голос? Мужской? Молодой? Интеллигентный? С акцентом или без?

– Это был особенный голос, высокий, даже пронзительный, и одновременно хрипловатый. Насколько я могу определить, голос принадлежал человеку пожилому, а что касается акцента, то я ведь не очень знаком с английскими диалектами.

– Что содержалось в письме?

– Нечто насчет того, что я теперь легкая мишень, когда сижу у окна в гостинице, и что если я не уеду обратно, мне это постараются доказать.

– И мы знаем, что за этим последовало, – заметил Холмс. – А еще что-нибудь произошло после вашего отъезда из Лондона?

– Нет, мистер Холмс, ничего – до тех пор, пока какой-то негодяй не украл моего сына. – И лицо Хардена исказила гримаса, одновременно гневная и горестная.

– Успокойтесь, полковник, – сказал Холмс. – Я совершенно уверен, что вашему сыну не причинят никакого вреда. Расскажите, каким образом он попал к ним в руки.

– Вчера, – ответил полковник, делая видимые усилия, чтобы сдержать свои чувства, – вчера во второй половине дня Джей пошел в лавку, находящуюся в соседнем квартале; там торгуют сладостями и сигарами. Он долго не возвращался, так долго, что я решил прогуляться в том направлении, но его нигде не было видно, однако я обратил внимание, что лавка расположена напротив театра.

– А это имеет какое-то значение? – спросил я.

– Джей не может равнодушно пройти мимо какого-либо театра, доктор. Он просто обожает актеров, – ответил Харден. – Я подумал, что, возможно, он зашел в театр, но первым делом расспросил хозяина лавки.

– Что он сказал? – спросил Холмс.

– Он вспомнил Джея и сказал, что юноша купил конфеты, а затем перешел на другую сторону улицы и стал читать афиши. Он видел, как мой сын стоял на боковой улочке у входа в театр и разговаривал с двумя мужчинами. Взгляд Холмса просветлел.

– Вы можете описать их?

– Хозяин магазина не обратил на них особого внимания, но отметил, что один из них был высокий, плотного сложения и неуклюжий, а другой поменьше. На обоих были легкие пальто и шляпы.

– Что могло происходить между ними и вашим сыном?

– Я не знаю. Хозяин добавил, что через пару минут он снова взглянул на противоположную сторону улицы, но там уже никого не было.