Критерием истины мы называем средство проверки истинности или ложности какого-либо положения, теории. Чешский мыслитель видит критерий истины в практике научного исследования, в результативности того или другого положения. Эта мысль вытекает и из общей прагматической, утилитарно-нравственной направленности его творчества. Еще в 1803 г. в своих научных записях он писал, что лучшее средство определения истинности какого-либо предложения — это его употребление на практике: подобно тому «как в физической природе фундамент становится все более прочным, чем больше на нем строят, так и принятое основание приобретает тем более крепкие корни, чем чаще его применяют практически» (82, 26). Само стремление к истине, по Больцано, является обязанностью человека и подчинено пользе человечества, основному нравственному закону. В одной из проповедей, которая носит характерное название «О мудром самозаблуждении в некоторых случаях», он пишет: «Если ты видишь, что истинное открытие, которое ты имеешь возможность теперь сделать, больше вредит, чем способствует делу блага и счастья, то ты не только можешь, но и обязан препятствовать этому открытию. Если же ты видишь, что представление, хотя само по себе и неверное, является, однако, поучительным и нужным, чтобы воспламенить твое стремление к добродетели… тогда не сомневайся ни на мгновение, что ты не только можешь, но и обязан усвоить это представление» (13, 116). Подобная точка зрения означает возможность свободы выбора наиболее выгодной, пусть даже неистинной, концепции. Благо же целого, польза для всех оказываются абстрактными понятиями и не могут играть роль критерия истины. Следовательно, позиция Больцано близка прагматической, но она не тождественна ей. Для прагматизма истина концепции определяется ее практической пользой, но при этом польза рассматривается субъективистски. У Больцано истина и заблуждение объективны и независимы от деятельности субъекта. От субъекта зависит лишь выбор уже имеющихся истины и заблуждения.
Весьма оригинальные идеи философ высказывает, развивая учение о видах истин и критикуя различные учения об истине. Он рассматривает несколько видов истины: объективную, субъективную, коллективную и истину в несобственном значении слова. Под объективной истиной Больцано понимает истину-в-себе, свойство предложения-в-себе. Например, говорят, что из трех предложений: «Крылатых змей никогда не было», «Они вымерли» и «Они еще имеются» — одно истинно, но, какое, неизвестно. Имеется и другое значение понятия «объективная истина» — когда не свойство предложения, а само предложение называют истиной, например в выражениях «познание истин», «знание истин» и т. п. С точки зрения материалиста, мы познаем прежде всего объективную реальность, часто употребляемое выражение «познание истины» не нужно понимать в буквальном смысле слова, так как истина уже есть знание. По Больцано, в первую очередь познаются истины-в-себе, а не реальный мир. Философ отрывает истину от субъекта, языка и приписывает ей характер неизменности, постоянства. В данном случае несомненно влияние на Больцано Платона. В истине, по Больцано, мы познаем два рода предметности — не существующие в реальности теоретические объекты науки, и прежде всего объекты математического естествознания, математики и логики, а также существующую реальность, данную нам через ощущения, или, как говорит Больцано, созерцания. Причем объективно существующий мир познается не только посредством опыта, но и посредством истин, относящихся к несуществующей предметности математических теорий: предложения, полученные благодаря опыту, со временем получают свое обоснование в чистых понятийных предложениях. Так, Больцано убежден, что опытный закон всемирного тяготения в будущем будет выведен из чистых понятийных истин (см. 16, 27), т. е. для чешского мыслителя чистые, или априорные, понятия предшествуют всякому эмпирическому знанию и обосновывают его. Закон всемирного тяготения получен из опыта случайно и только потому, что Ньютон не знал тех истин, из которых его можно вывести. Как рационалист, Больцано преувеличивает роль понятийного знания, но в его предсказании имеется рациональный смысл. (Сейчас мы знаем, что этот закон нашел свое обоснование в общей теории относительности Эйнштейна.) Объективная реальность дана нам не непосредственно, а через научные конструкции. Отдельная научная истина относится к объективной реальности через понятийное знание об этой реальности. Возьмем, например, понятие физической реальности. Оно представляет собой теоретизированную систему объектов. В них и через них дается нам объективная реальность.
Следующее значение понятия истины у Больцано связано с субъектом познания и называется философом субъективной истиной. Часто, указывает он, под субъективной истиной в отличие от объективной неправильно понимают истину, которая признается одними, но не рассматривается в качестве истины другими. Ее называют также относительной истиной, чтобы отличить от абсолютной, объективной (см. 21, 1, 136). Субъективная истина, по Больцано, это та же объективная, но воспринимаемая сознанием субъекта. Субъективная истина — это истина, приписываемая суждению, мысли. Предложение-в-себе, мыслимое субъектом, называется суждением; суждение может быть истинным или ложным в зависимости от того, ложно или истинно предложение-в-себе. Объективная истина одна, но суждений, в которых она мыслится, — множество. Объективная истина не существует, в то время как субъективная истина имеет начало и конец своего существования в сознании человека. Суждения имеют разную степень достоверности, ясности и отчетливости; истине-в-себе такие характеристики не присущи. Субъективная истина противопоставляется Больцано заблуждению, т. е. ложному суждению.
Как видим, Больцано разрывает субъективную и объективную истины, что является неизбежным следствием онтологизирования истины-в-себе. Но он нащупывает верный подход к соотношению объективного и субъективного в наших знаниях, в истине: как отражение объективной реальности истина по своему содержанию объективна, по способу же своего бытия она субъективна. Другими словами, по содержанию истина объективна, по форме субъективна. Правда, субъективность способа бытия истины относительна, так как и логическая структура наших знаний, и язык являются объективными, общезначимыми формами человеческого сознания, хотя их объективность имеет другой характер по сравнению с объективностью реальных вещей.
Следующий вид истины, рассматриваемый Больцано, — коллективная истина. Это совокупное знание людей, сумма истин какого-либо учения или знание всего человечества на данном историческом отрезке времени. Имея в виду это значение слова, говорят, например, что Иисус пришел в мир, чтобы возвестить истину.
Наконец, по Больцано, есть несобственное значение понятия истины — когда оно применяется для определения действительных явлений, рассматриваемых как «правильные», т. е. соответствующие принятым нормам. Например, «истинный друг» говорят в значении «настоящий».
Мыслитель почти ничего не говорит об абсолютной и относительной истине. Это объясняется тем, что он придерживается неисторической концепции знания. Объективная истина у него само собой оказывается и абсолютной истиной. Если говорить об отношении абсолютного и относительного в понимании Больцано, то оно является отношением суммы истин, познанных людьми, ко всей совокупности объективных истин. Каждая отдельная истина абсолютна и неизменна, она не может быть относительной. Коллективная истина, складывающаяся из абсолютных, обнаруживает свой относительный характер в том, что она растет, увеличивается с течением времени за счет присоединения все новых познанных человеком истин. Познание, по Больцано, исключает заблуждение: только истинное суждение является познанием. Истина и заблуждение не имеют никакой связи между собой. Больцано крайне упрощает реальный процесс познания. Абсолютное и относительное, так же как истина и заблуждение, не рассматриваются им во взаимосвязи. Но выдавать неполноту наших знаний, их незавершенность за их относительность еще не значит выходить за пределы метафизического понимания проблемы развития науки. Относительной является не только наша совокупная истина о реальном мире, но и каждая отдельная истина о нем, каждый фрагмент знания. Знание, кроме того, включает в себя элементы субъективности и заблуждений. «Истина и заблуждение, — писал Энгельс, — подобно всем логическим категориям, движущимся в полярных противоположностях, имеют абсолютное значение только в пределах чрезвычайно ограниченной области…» (2, 92). Между абсолютным и относительным знанием Больцано проводит жесткую границу, что в действительности сделать невозможно, так же как невозможно в каждый данный момент отделить заблуждение от истины. Исправление и уточнение наших понятий о мире совершаются в научной и социальной практике постоянно. В. И. Ленин указывал, что «пределы истины каждого научного положения относительны, будучи то раздвигаемы, то суживаемы дальнейшим ростом знания» (6, 137).
