Слышу удары. Открываю глаза и вижу, как Рувер раскидывает венаторов в стороны, будто это не представляет собой никакой сложности. Он подлетает ко мне, подхватывает за талию и замирает перед маленьким ножом в руках Видалины.

Она злится.

- Ты обманул меня. Теперь мой черед. Ты просил привести этого человека. Я привела его. Но ты не уточнял, в каком он должен быть состоянии.

- Нет. – Только и успеваю вымолвить я.

Видалина выпускает из своей руки нож. Он летит так медленно, что мне удается просканировать каждое его движение, каждый его маленький круг. Я знаю, Рувер успеет, Рувер спасет отца, ведь он быстрый, сильный. Он перехватит орудие в воздухе, остановит лезвие прямо перед папиным носом. Однако этого не происходит. Едва он двигается в нужную сторону, как нас хватают за руки десятки человек и тянут куда-то назад. К лесу.

Приходится отбиваться. Я кричу и бью мужчин локтями, бедрами. А их так много, что даже дышать становится трудно. И когда я вновь поднимаю глаза, отца я уже не вижу. Осматриваюсь. Где он.

- Чаще всего в наш клан попадают по наследственно идентичности, - вдруг говорит Видалина. Она останавливается прямо перед моим носом и деловито вскидывает квадратный подбородок. – Однако иногда мы принимает людей извне.

Не слушаю ее. И даже сдерживающие мои плечи венаторы, отвлечь теперь меня не способны. Когда я, наконец, нахожу своего отца, все становится бессмысленным. Он лежит на земле, он не двигается, и я обмякаю в чьих-то руках, пораженная автоматной очередью из невидимых, горячих пуль. Зажмуриваюсь, вырываю правую руку из силков и прижимаю ее к своему лицу. Кричу. Боль пронзает все мое тело, все, из чего я состою, из чего я сделана. И вся моя жизнь взрывается в мгновение ока. Ледяная трава царапает колени. Я смотрю на очертания отца где-то в нескольких десятках метров от своих ног, и понимаю, что потеряла все, что у меня было. Мне теперь не к чему стремиться. Мне теперь незачем жить.

Я потеряла Риту. Я потеряла отца.

Уже не сдерживаю слез, поворачиваю голову в поисках хотя бы одного, родного взгляда. И, наконец, нахожу его. Рувер рычит, извивается. Пытается извлечь руки из толстых, тканевых перчаток, и одновременно с этим не отводит от меня глаз. Он терпеть не может моей слабости, но, наверно, сегодня иной случай.

- Тебя обескровят и убьют. – Видалина говорит это спокойным, ровным голосом и кивает мне, будто я осознанно подписалась под этим исходом. – Но ты не должна бояться. Я увидела в тебе то, чего не видела раньше. И ты напомнила мне моего брата.

- Я ни капли на вас не похожа, - пронзаю женщину свирепым взглядом и резко подаюсь вперед. Руки венаторов напрягаются, сильнее стискивают мое тело, но это не мешает мне приблизиться к самому ее лицу и прошипеть, - убей меня и беги, потому что иначе я испепелю один за другим каждый твой орган, и я буду восстанавливать их, и вновь разрушать, и мучать тебя так долго, как тянется время. А в моем случае – еще и дольше этого.

Впервые на лице Видалины отражается ужас. Я вижу его, чувствую его. Он охватывает все ее тело, впитывается под ее кожу, переносится вместе с кровью. И я улыбаюсь. И пугаю ее еще больше. Женщина размахивается, ударяет меня по щеке, но я не перестаю улыбаться. Просто смотрю на нее и не отвожу взгляда в сторону, припечатывая все ее существо к ледяной земле. Если у Видалины и есть страхи, наверняка, они скрыты где-то в прошлом. И что-то мне подсказывает, что я напомнила ей один из них.

Мелли Флер.

Может, я все-таки чем-то похожа на свою мать.

Двое венаторов толкают меня вперед. Приказывают упасть на колени, но я отказываюсь, и вместо слов рассекаю одному из них локтем бровь. Тут же он отвечает мне, шибанув прикладом ружья мой висок.

- Аня, - говорит Рувер. Оборачиваюсь и вижу, как с десяток мужчин пытается оттащить его в сторону леса. Но он борется. Рвется ко мне и вновь выглядит беспомощным, пусть отнюдь таким и не является. Я шевелю одними губами, говорю: беги, а он резко покачивает головой. Кричит, - нет. Нет! – И продолжает отбиваться от напористых рук противников. Не знаю, на что он еще рассчитывает.

Перевожу взгляд на тело Риты. Наверняка, оно уже окаменело, превратилось в ледяной кусок из плоти. Лучше бы на ее месте была я. Хотя и так скоро буду.

Вижу, как один из венаторов вытягивает пистолет и нацеливает мне его на плечо. Убить не хочет, ведь знает, что тогда время повернется вспять. Иначе смело наставил бы дуло прямо на лоб.

Замираю. Смотрю на свои руки и вдруг вижу эту ситуацию совсем по-другому. Рита умерла, и никто уже не сможешь вернуть нас в прошлое. Никто, кроме меня. Неожиданно все становится таким простым. Я должна умереть, ведь тогда настоящее исчезнет, и я вернусь в то время, когда и Рита, и отец были живы! И плевать на то, что я все забуду. Это ведь выход. Это, действительно, выход!

Храбро поднимаю глаза на венатора. Теперь я жду, когда он выстрелит. Мужчина взводит курок, звучит грохот, однако никаких искр не взрывается перед моим носом. Вместо этого внезапно его тело отлетает от меня на добрых десять метров и валится навзничь с огромной дырой в груди. Ошеломленно осматриваюсь.

Стреляет брат не умело. Выходит из леса и дрожащими руками вертит перед собой тяжелое ружье, будто сумасшедший. И я хочу подбежать к нему, хочу расплакаться, сказать, что отец мертв, однако вовремя останавливаюсь. У меня появился шанс. Шанс все изменить. И должна им воспользоваться.

Решительно срываюсь с места, направляюсь к единственному орудию, оставленному на поле: к небольшому ножику Видалины. Вокруг начинается бойня. Свистят пули, то и дело раздаются чьи-то крики. Но я стараюсь не обращать на это внимания, успокаивая себя мыслью о скоропостижном конце этого дня. Всех этих дней. Валюсь на колени рядом с телом отца и тут же замираю. Рыдания вновь подскакиваю к горлу. А руки у папы такие огромные, такие ледяные. Я прикасаюсь к ним пальцами и шепчу что-то. Зову его, но он не слышит.

- Пап. – Мне дико больно. Я сгибаюсь, скручиваюсь, аккуратно извлекаю из его тела нож и повторяю, - все будет хорошо, я исправлю все, слышишь? Исправлю.

Поглаживаю его волосы. Киваю и смотрю на окровавленное лезвие. Видимо, сегодня мне действительно придется умереть.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТЬ. ПРЫЖОК.

Если ты не рискуешь, ты лишаешь себя возможности победы.

Я смотрю на нож, закрываю глаза и думаю: будь, что будет. Размахиваюсь.

- Аня, - мои руки перехватывают в воздухе. Пуля проносится рядом с моим лицом, обдает жаром щеку. Я пошатываюсь в сторону и врезаюсь в чье-то теплое тело. Поднимаю взгляд, - что ты делаешь?

Рувер обескуражен. Он смотрит на меня во все глаза и выглядит совсем другим, испуганным.

- Я должна умереть.

- Что?

- Время. Оно повернется вспять.

Вновь рядом со мной проскальзывает пуля. Я едва успеваю пригнуться. Рувер порывисто притягивает меня к себе, смотрит на скованную вокруг нас холодом землю и сосредоточенно замирает. Не понимаю, что он делает. Касаюсь пальцами его потного лица и привстаю на носочки. Хочу, наконец, стать к нему ближе.

- Ты вернулся за мной.

- Я не мог иначе.

Киваю. Собираюсь сказать что-то еще, как вдруг вижу, что из-под земли прорываются наружу небольшие, зеленые стебли. Уже через секунду они становятся огромными. А через несколько секунд – достигают больше трех метров. Ошеломленно верчу головой, наблюдая за тем, как прямо перед моими глазами с поразительной скоростью вырастают деревья, целый лес; как между собой сплетаются ветви; как появляется некий забор, ограждающий нас от опасности. Восхищенно выдыхаю. Теперь пули не прорвутся. Только не сейчас. Возможно, чуть позже, но не сейчас.

Касаюсь ладонью груди Рувера и говорю:

- Надо торопиться.

- Мы найдем другой выход.

- Не найдем.

На лице парня отражается боль. Он сжимает в своих мои руки и тихо произносит:

- Я не хочу опять тебя потерять.