— Чудно! А я вам не помешаю?
— Нет, Ариадна, конечно нет, — сказал он с обычной вежливостью, сквозь которую, однако, пробивалась нотка сердечности.
Спустившись на следующее утро к завтраку, она увидела, что профессор уже уехал.
— Срочно вызвали в больницу, — пояснил Грейвз. — Спозаранку, я еще только проснулся. Спросил его, будет ли он к ланчу, но ничего определенного он сказать не мог.
Утром у Ариадны было много дел: прогулять псов, полить цветы, зайти на кухню к миссис Грейвз, чтобы обсудить меню на день. Но все равно время тянулось медленно, а она с нетерпением ждала Джонатана.
Только смотри, не забывай, по какой причине он на тебе женился, твердила она себе, делая прическу и макияж. Компаньонство, дружба, необходимость с кем-то поговорить… Только и всего!
На ланч профессор немного опоздал, но по его виду не было заметно, что он рано встал и уже провел тяжелую операцию.
— Несчастный случай на дороге, — сказал он. — Подростки угнали автомобиль, поехали за город, ну и попали в аварию…
— И как они?
Вкратце поведав о происшествии, он, чуть улыбнувшись, добавил:
— Ты так хорошо слушаешь, Ариадна. Между прочим, это одна из причин моей женитьбы на тебе.
Он сказал это как бы мимоходом, но пристально следил за ее реакцией.
— Да поймите, Джонатан, мне действительно интересно все, что касается вашей работы. Я даже думаю, может, не поздно еще выучиться на медсестру…
Консультационный кабинет Джонатана находился в трех кварталах от особняка Мелвилла, в высоком красно-кирпичном здании. Они поднялись по ступенькам, и профессор открыл дверь, находящуюся на лестничной площадке первого этажа. Комната ожидания с мягкой кожаной мебелью и журнальными столиками, с цветами, расставленными повсюду, была светлой и хорошо проветренной, на окнах — симпатичные занавески с ярким цветочным узором. Тут даже и самые нервные пациенты, подумала Ариадна, быстро успокоятся. Здесь же находились миссис Форсайт и миссис Челси, полноватые дамы лет пятидесяти с добрыми лицами и строгими прическами. До того как Ариадна увидела их и они обменялись рукопожатиями, она опасалась, что они окажутся молодыми женщинами с длинными ногами и кокетливыми улыбками.
Они увлекли ее в маленькое помещеньице, находящееся за комнатой ожидания, и усадили там в уютное кресло.
— Выпьете чашку чая, миссис Мелвилл? Вы и не представляете, как мы рады с вами познакомиться, — сказала миссис Челси, так и излучая добродушие. — Я, правда, ненадолго отлучусь посмотреть, не нужно ли помочь профессору, — там один пациент на первичном приеме, — а потом вернусь. Мы с Кэтрин так удивились, когда узнали, что профессор наконец-то женился, и, конечно, порадовались за него — женатый человек это уже совсем другое, нежели холостяк. Мы всегда внушали ему, что счастлив лишь тот дом, где есть место детишкам…
Ну, для детишек в доме профессора места более чем достаточно, с грустью подумала Ариадна. Ох, а девочки обязательно были бы голубоглазыми, с пепельными шелковистыми локонами, как у отца, и прекрасными…
— Дети — это такая радость, если бы вы знали, — продолжала миссис Челси, — особенно, когда их вывезешь за город, а у профессора ведь такой очаровательный домик в деревне. Не затягивайте с этим…
Тут она вопросительно посмотрела на Ариадну, а та изображала полное согласие, хотя не была уверена, что делает это убедительно.
Миссис Форсайт говорила мало, больше кивала и улыбалась.
— Сейчас будет чай. А Кэтрин на какое-то время нужно уйти к пациентам, она у нас как-никак старшая, — говорила миссис Челси, разливая чай. — Ну, как вам живется в качестве жены доктора? Точнее будет сказать — жены хирурга. Уж слишком он занят, так обидно, вам с ним и видеться-то, наверное, приходится довольно редко. Мой-то муженек был химиком, так он работал от звонка до звонка. — Тут миссис Челси грустно посмотрела на Ариадну. — Что может быть лучше счастливого брака? Я вот овдовела три года назад…
Ариадна пила чай и думала, что хорошо бы разузнать о Джонатане побольше, эти женщины наверняка многое могут о нем рассказать.
— Вы обе ведь давно работает с моим мужем? — спросила она.
Миссис Челси, всегда готовая поболтать, уселась за стол и, проводив взглядом выходящую миссис Форсайт, поведала Ариадне много доброго о Джонатане, много такого, чего он сам наверняка не стал бы ей рассказывать: после крушения поезда он чуть не трое суток оперировал потерпевших; а после пожара на металлургическом заводе он самолично провел чуть ли не десять операций в течение одного дня! И все эти люди выжили! Самоотверженный человек!
Позже, когда был принят последний больной, Джонатан зашел за ней, и она, потрясенная и растроганная всем узнанным, неожиданно обняла его, чуть не плача. Она была так сильно взволнована, что на вопросы профессора о том, удалось ли ей подружиться с его ассистентками, могла только кивать и улыбаться.
В течение недели по-прежнему Ариадна старалась скрыть от Джонатана свои истинные чувства, но в то же время не забывала делать все, чтобы понравиться ему, заронить в его сердце любовь, и в этой игре было немало моментов, заставляющих сердце учащенно биться. Подчас она перехватывала задумчивый взгляд, скорее напоминающий взгляд врача, не вполне уверенного в своем диагнозе, но нет, к сожалению, это все тот же рассеянный взгляд человека, углубленного в свои размышления. С другой стороны, он все чаще и чаще оставался посидеть с ней после ужина, правда, все так же уткнувшись в книгу. Ариадна же, находясь рядом, старалась сесть так, чтобы нежный розовый свет от лампы выгодно освещал ее лицо. Она почти ежедневно меняла прически. Увы, он ничего этого не замечает, с грустью думала она. Он относится ко мне скорее как к своей сестре, но не как к жене.
Однако профессор все замечал. Погрузившись в чтение газеты или перечитывая поэзию Вергилия, — в оригинале, конечно, — он при любом удобном случае посматривал на склонившуюся над вышивкой Ариадну, воплощавшую собой образ семейного уюта и благополучия. Жаль, что она никогда не поднимала от рукоделия глаз, иначе заметила бы эти взгляды, исполненные грустной задумчивости. И так они сидели друг против друга, и каждый старательно скрывал свои чувства от другого, и каждый вполне в этом преуспел.
В то же время они были лучшими друзьями, обменивались дневными впечатлениями. Ариадна начала даже изучать книги по медицине, которые он для нее подобрал, и уже стала кое-что понимать в его рассказах о жизни больницы. Слыша ее меткие замечания, он подчас удивлялся и относил это на счет общения с женами своих коллег. Они, кстати, все были добры к Ариадне, хотя некоторые, из числа дам более солидного возраста, взяли на себя несколько покровительственный тон в общении с ней.
— Надо бы нам устроить званый обед, — неожиданно заговорил Мелвилл. — Недельки через две, не раньше. Я подумываю, не съездить ли нам опять в Блюстрим?
— О, я с удовольствием. Когда?
— В эти выходные, если не возражаешь. Думаю, я освобожусь на субботу и воскресенье.
Ближе к концу недели погода начала портиться, но они все же не отменили своего решения. Выехали в пятницу вечером; проливной дождь и сильный ветер сопровождали их всю дорогу. Слава Богу, они без происшествий достигли ворот своего коттеджа. Их приятно удивило, что миссис Стоун оставила им достаточно еды, даже все приготовила так, что осталось только разогреть.
На другой день, в субботу, дождь прекратился, выглянуло солнце и они вышли в сад, привели в порядок деревья и клумбы с цветами, прогулялись вдоль ручья до полюбившейся Ариадне дубовой рощи.
Вечером, подготовив все для воскресного завтрака, Ариадна пожелала Джонатану спокойной ночи и поднялась к себе в спальню. Снова начался противный дождь. Не забыть бы утром отключить холодильник и вообще все проверить, скоропортящиеся продукты забрать с собой… Хорошенько запереть окна… Мысли рассеянно блуждали вокруг домашних забот, а слух улавливал жуткий шум ветра за окном. Когда она ложилась в постель, ветер дико выл вокруг дома, она даже подумала, что под такой шум не удастся уснуть, но не прошло и пяти минут, как сон смежил ей веки, и последняя мысль ее, как всегда, была о Джонатане. Неужели ей так и придется всю жизнь довольствоваться ролью его друга?..
