До недавнего времени на входе в «Увалень» записывали каждого посетителя, но и сегодня лучше приходить туда в сопровождении человека, которого здесь знают, иначе тебя выведут на ту самую стоянку и спросят, что ты здесь забыл. К «не своим» относят одиночек, папарацци и афро-американцев. «Увалень» считается белым баром. Чёрный бар, «Сиропница[1]», расположен чуть дальше.

В средней школе Кентвуда среди засилья афро-американцев встречаются считанные единицы белых детей. Белые семьи стремятся отправить своих отпрысков в другой город, в «Оук-Форест Академи» в Эмайте или в «Парк-Лейн Академи» в Маккомбе, Миссисипи, где училась и Бритни. В этих частных школах с относительно доступными ценами поддерживается приличный уровень образования, но расовый вопрос там стоит остро. Сегрегацию запретили на правительственном уровне, но как образ жизни она никуда не делась. И повсюду в средней Америке творится то же самое.

В этом городе откровенные разговоры о цвете и вероисповедании не предназначены для ранимого слуха, потому что здесь не стесняются использовать слово «ниггер». Оно встречается в речи многих людей: наследие прошлого, глубоко укоренившееся в мышлении людей, которым плевать и на мировой опыт, и на всеобщее мнение. Но былой силы у такого отношения нет, как показали выборы 2002 года, где прошёл первый чёрный мэр, Харольд Смит, бывший заместитель директора Кентвудской школы. Теперь заговорили о новом рассвете и развитии интеграции.

Смит – Барак Обама Кентвуда, с геракловой миссией изменить сердца и умы. В январе 2009 года он ездил в Вашингтон на инаугурацию президента, а по возвращении написал статью в «Эмайт Тудэй»: «Мой дух возрождён, и я, вернувшись домой, привёз с собой важные идеи, чувство надежды и перемен во имя всех людей без исключения… потому что нет места лучше дома».

Мать одноклассницы Бритни, которая до сих пор общается с родственниками звезды, тут же объясняет:

– Бритни привыкла к этим разговорам, но она против такого подхода. У неё есть чёрные друзья, менеджеры, танцоры и телохранители. Она не обращает внимания на цвет кожи.

Было бы нечестно утверждать, что на этом вопросе в Кентвуде свет сошёлся клином. На самом деле к белым из Миссисипи относятся с тем же подозрением, что и к чёрным. Но расовые проблемы многое говорят о том, в каком окружении росла Бритни. Слава не могла не повлиять на её мировосприятие, ведь её жизненный опыт куда богаче, чем у подавляющего большинства. Но Кентвуд для неё остаётся родным и безопасным уголком. В документальном фильме «Бритни: под запись», снятом MTV в 2008 году, она рассуждает про свой «нервный срыв», и вслух спрашивает себя, почему не бежит в тихое убежище родины: «Пожалуй, мне стоило вернуться домой… Я сама не понимаю, почему в тот трудный период не встала и не уехала в Луизиану?»

Её тётя, Ченда Макгаверн, бывшая жена Джона Марка Спирса, объясняет:

– Здесь люди любят Бритни просто потому, что она Бритни. Они видят сквозь туман славы и известности и принимают её как есть. В Кентвуде люди готовы защищать её, мы дадим ей любовь и поддержку, которые так ей нужны. Несмотря на свой имидж, Бритни – сельская девочка, наша, кентвудская.

Кентвуд назван в честь Эймоса Кента, первопоселенца, который построил здесь кирпичный завод и лесопилку, дав толчок лесной промышленности, которая просуществовала до начала двадцатых. Ещё он был мятежным конфедератом. Во время Гражданской войны его посадили в тюрьму за отказ принести присягу США, он командовал отрядом из 12 000 луизианских пехотинцев, служивших в Армии Конфедерации Северной Вирджинии. Кент был одним из «Тигров Ли», заслуживших прозвище «Бойцовые тигры» за то, что их солдаты были свирепыми, бесстрашными пьяницами, чьё поведение терпели за громадные достижения в боях, если верить историку Артуру Берджерону Такое отношение, «работай до предела, иди до конца и ничего не бойся», широко распространено и сегодня, и трёхполосный флаг Конфедерации так же гордо реет над городом, как и звёздно-полосатый Дяди Сэма.

Детям, растущим здесь, делать особо нечего. Они привыкают к южной жизни, где местом для игр и охоты становится лес. Парни по большей части увлекаются баскетболом и американским футболом, а девочки – баскетболом и чирлидерством, прежде чем окунуться в раннее семейное счастье.

Дороги настолько уединённые, что в машине родители сажают детей к себе на колени перед рулём, так же, как собаководы любят делать это со своими питомцами. Когда Бритни, став матерью, в 2007 году попыталась таким же образом прокатиться по дорогам Малибу, она быстро поняла, что луизианский стиль жизни понимают не везде. Но тот случай показал, что её мировосприятие – родом из детства.

Кентвуд – городок, где охотой и рыбалкой увлекаются все, но местная сельская жизнь не похожа на английские твидовые пиджаки и корзины для пикника, или королевскую охоту. Здесь в кузов грузовика кидают винтовку и пиво в переносном холодильнике и промышляют оленя и кролика, сидя в «оленьей засидке» – деревянном домике для охотника. Потом возвращаются домой и устраивают «гулянку с варёными раками», благодаря Бога за добычу, посланную в ловушки.

Бог – один из старейшин этого города, входящего в «библейский пояс». Его присутствием пропитана и жизнь людей, и местный говор. Чтобы попасть на воскреснюю службу, семье Спирс достаточно было перейти дорогу. Основу воспитания и образования Бритни составляют христианские ценности. Матушка Линни объясняет это так, что они не религиозная, но глубоко набожная семья, где сильна христианская вера.

В детстве Бритни вела молитвенный дневник, её учили общаться с Богом и доверять местному пастору. Ребёнок легко и беззаботно принимает веру, где обрядов больше, чем подлинного смысла. Бритни получала удовольствие от «выступлений» и ритуалов – церемоний, дающих ей возможность блеснуть своими талантами. И всё же, как бы там ни обстояло дело со смыслом, вера, впитанная от старших, не могла не повлиять на неё.

Она верила в то, что ей говорят. Так что когда Бритни вечером ложилась в постель, она верила, что Бог смотрит на неё, и что всё происходит по Его высшей воле. Он стал её главной опорой. Действительно, когда она выросла и мечты её сбылись, именно Ему она возносила хвалу, в своих альбомах говорила, что Он вёл и направлял её, она верила, что Он ставит препятствия на нашем пути, чтобы сделать нас сильнее. С самого начала жизненной философией Бритни было: «На всё воля Божия, на хорошее и на плохое. Всё – Божий промысел».

В книге, которую Бритни написала вместе с матерью, мы найдём её слова: «Я всё время молюсь. Я черпаю утешение и силу в понимании, что могу говорить с Господом, и Он слышит меня. Так нас растили». На стену над кроватью она повесила молитву XVIII века, вышитую крестиком:

Каждый день перед сном Бритни записывала свои мысли, чтобы «Бог прочитал». Отложив ручку, она опускалась на колени у кровати и молилась, сложив руки. Потом тянулась к голубой лампе со стеклянным абажуром, выключала свет и уносилась в мир грёз.

Кентвуд был для Бритни хорошим домом, но она всегда была из тех, кого манят далёкие края. Друзья говорят, что она «отличалась от остальных», в ней видели задумчивую интровертку, погружённую в собственные мысли.

Она убегала в места, лежащие за миллионы километров от знакомых детских площадок, находила себе укромные уголки, где её ждало счастье и свобода. С нежных лет она училась создавать воображаемые пузыри, которые отгораживали её от мира и защищали от тех опасностей, которых она ещё не понимала; они оберегали её от детства, гораздо более печального, чем считалось ранее.