Я припомнила размеры местных насекомых и согласно кивнула.

— А наши гении от генетики где стоят? — я нырнула вслед за Селеном под травяную крышу и, не найдя места получше, бросила сумку прямо у порога.

— Видите горы? — он прошел к противоположной «стене» и указал на горизонт. — Там система карстовых пещер, большая и очень глубокая.

Сощурившись, я оценила расстояние и тяжело вздохнула.

— Там повсюду камеры и охрана, естественно, но ориентируются в основном на хищников и аборигенов, поэтому… Вам нужно обязательно попасть внутрь, или достаточно помощи внедренных агентов?

— Если бы было достаточно, поверь, я бы сюда не тащилась с риском для карьеры. Надеюсь, ты понимаешь, что мое здесь присутствие — страшная тайна?…

— Естественно, — он кивнул, и с непроницаемым выражением лица добавил: — Пару дней здесь никого, кроме меня, не будет — сейчас все заняты на поле. Конечно, совершенно случайно.

— Спасибо, — я улыбнулась. — Оправь пока агентам запрос — пусть проверят, есть ли в доках лабораторий один флаер, описание и серийный номер я тебе скину. Плюс нужно узнать, чей он и, если получится — пользуется ли им только хозяин. Если флаер не личный, а приписан к самой лаботории, то нужен список тех, кто имеет к нему доступ, и где они на данный момент находятся.

— Хорошо. Через два часа сеанс связи, думаю, к завтрашнему, максимум — послезавтрашнему вечеру информация уже будет. Если вам необходимо будет попасть внутрь, это тоже лучше делать поздно вечером — в это время аборигены выходят на охоту, и никто не обратит внимания, если они появятся около пещер.

— То есть?

— Я уговорил их вождя помочь нам с транспортом, поскольку, как я уже говорил, слиться с фоном здесь тяжело.

— И он согласился? — я изумленно воззрилась на Селена.

— Ну, не бесплатно, конечно, — он смущенно заправил растрепавшиеся влажные волосы за ухо и кивнул на стоящий в углу хижины ящик с банками тушенки. — У нас, так сказать, платный сервис по вскрытию консервных банок — они же на перегрузки в трюме рассчитаны, каменным ножом не откроешь. Уже четыре ящика натащили — местные их по стоянкам экологов собирают.

Я расхохоталась. Да это слиток самородного золота, а не агент. И плевать, что не самый сильный псион. Ему же в дипломатическом корпусе место, а не в нашей сомнительной конторе!

— Нет, ты просто гений! Это же додуматься… — простонала я, вытирая выступившие слезы.

Куда-то запропастившийся Чезе наконец возник на пороге и с легким недоумением сообщил:

— У меня культурный шок. Или глюки. Их вождь, что, в самом деле знает универсал?

— Скорее это я не в состоянии булькать, как до меня биологи. А что он хотел? — поинтересовался Селен.

— Что-то про желтые банки и подарок… Хочешь сказать, это ты его научил?

— А, точно, я же за ваше проживание обещал бесплатно открыть десять банок… — Селен выудил из ящика чарфу в сахарном сиропе и, усевшись на травяной коврик и выудив из кармана штанов открывашку, принялся за дело. — Чезе, я же всего лишь администратор, даже Арроне сказал, что перебирать бумажки мне до гробовой доски. И, уж простите, шеф, — он бросил на меня быстрый взгляд, — зря вы все-таки именно меня сюда для усиления послали — я же здесь абсолютно бесполезен. Сижу безвылазно на этом эхлом драном грибе и строчу доклады… Тут не только с аборигенами болтать начнешь… Я сейчас.

Он подхватил ящик с открытыми банками и стремительно вышел.

Мы с Чезе посмотрели ему вслед, синхронно изобразив на лицах глубокую задумчивость.

— Знаете, шеф, я как-то резко захотел стать таким же бесполезным администратором.

— Мда, где бы себе еще таких парочку оторвать… бесполезных.

Вождю, видимо, бесплатные банки понравились — он даже благосклонно явился посмотреть на нас поближе. Пощупал длинными и тонкими, как веточки, коричневыми пальцами ремешки на форменных сапогах Чезе и неоригинально обозвал его змеей, после чего долго медитировал на раскраску моих волос. Итог мне не понравился.

— Наша она. Грибная, — пробулькал вождь и разрешил ездить на неких «пустотниках» бесплатно.

Несколько секунд я пыталась вникнуть в суть этого заявления. Нда… Видящий, значит. Само по себе не страшно, если только мои младшие командующие не сопоставят своего шефа с местными грибами и не спросят себя, что же между ними может быть общего.

Вождь проникся ко мне настолько, что распорядился притащить нам травяные подстилки из личных запасов. Селен наблюдал всю эту суету с некоторым недоумением, но молча, явно обдумывая все ту же грибную тему.

Ночь я провела, сидя под огромными тропическими звездами на самом краю грибной шляпки и болтая ногами над пропастью. Дышала не пересушенным кондиционером, не закопченным трубами, а живым, настоящим воздухом, любовалась волшебными, как в сказочной стране фей, пейзажами… И неотвязно думала о том, что на лице Чезе после заявления вождя недоумение продержалось не дольше, чем на моем собственном. В голову лезли мысли одна другой страшнее — и самой безобидной была та, что он самостоятельно догадался, с кем на самом деле работает. Менее безобидной — что шпионит на Командора. О самом неприятном я старалась не думать вообще.

Следующий день прошел без происшествий и двусмысленных фраз — мы даже сделали вылазку вниз, к озеру, и прополоскали свои потные запыленные тела в восхитительно теплой воде.

А вечером пришла долгожданная информация. Да, флаер действительно стоял в доках. Да, он был личным, но хозяином использовался редко — только во время поездок, предполагающих большие грузы. Причина этого была проста, как гриб, на котором мы сидели — тот хорошо владел телепортацией и по большей части передвигался самостоятельно. А теперь, внимание — это действительно оказался тот самый заведующий лабораторией, генератор оригинальных идей по технологии выращивания кэфаев в условиях грибного тропического болота.

Вариант не удивляющий, но неприятный. Перевербовать может и не главного, но соратника сложнее, чем простого работника. С другой стороны, кто знает, как его завербовал сам Неро — если за внушительную горку кредитов или поймал на шантаж, как меня саму, проблема решаема.

Осталось выяснить, кто он такой — достать генетические образцы и прогнать по всем доступным базам. Это Неро — призрак, а простые смертные оставляют следы в массе бюрократических фильтров, особенно если они не неизвестно кто, а талантливые генетики, весьма вероятно — учившиеся в столичной Академии или ее филиалах.

Агентам собрать образцы для генанализа не удавалось — в отчетах пестрели перчатки, с которыми завлабораторией предусмотрительно не расставался, стерильные халаты и прочее… Но у меня свои методы — затем и прилетела.

В кои-то веки мой специфический профиль ставит меня выше окружающих.

Ночной рейд готовился тщательно — с подробным инструктажем и не менее подробными (и фальшивыми) объяснениями, почему мне нужно идти одной. Обещанный пустотник оказался — только не смейтесь — огромным, непонятно как летающим скатом с узнаваемым по флюгеру хвостом. Летел он быстро, но очень низко, как флаер на воздушной подушке, и я заподозрила сходную технологию.

«Водитель» ската, управляющий животным, высадил меня у бокового входа в пещеры, где меня уже ждал припрятанный внедренным агентом навигатор со схемой пещер и указаниями по текущему положению дел. Ни охраны, ни камер здесь не было — и не удивительно, если учесть, что до самих лабораторий больше трех километров…

Чем дальше я заходила, тем больше утверждалась в мысли, что это отнюдь не основная база — слишком небрежная охрана, которую легко обойдет любой хорошо подготовленный псион с набором качественных амулетов и заклинаний.

Или это работа в Корпусе развращает?… Обычный спецназ здесь, конечно, не прошел бы. Даже взвод спецназа с парой гнездовых пушек. Камеры в коридорах, увешанная оружием охрана… До нужной лаборатории, где как раз сегодня по графику должны были обрабатывать зародыш кэфая новым составом, я добралась далеко за полночь. Ученые уже расходились — но оно и к лучшему. Я притаилась за ближайшим поворотом, тщательно замаскировавшись. Осталось дождаться, пока выйдет интересующий меня объект и проводить его до спальни — или хотя бы до раздевалки, если спать он телепортируется домой. А дальнейшее дело техники…