Зверь фыркнул и продефелировал к балюстраде. Вспрыгнув на перила, он раскрыл крылья и бесшумно сиганул вниз. Я проводила взглядом темный силуэт, приземлившийся на пляже и деловито потрусивший к главным воротам, и обернулась к мудрейшему:

— Надо же… Он действительно все понимает?…

— Понимает, понимает… Творит правда, что хочет, — проворчал Санх. — Не обращайте внимания, это, если так можно выразиться, наши священные звери…

— …Поэтому привыкли к абсолютной вседозволенности, — закончила я. — Понимаю. Но, если не ошибаюсь, вы хотели со мной о чем-то поговорить?

— Да, конечно, — спохватился он. — С этим паршивцем и не то забудешь… Я хотел показать вам нижний этаж, на котором будет проходить церемония. Пойдемте.

Санх указал на покрывающий стену узор из листьев, на поверку оказавшийся дверью. За ней начинался узкий извилистый коридор, по которому можно было передвигаться только гуськом. Минут десять неторопливого шага я созерцала идеально, по-военному прямую спину мудрейшего, затянутую в длиннополую тунику. Все-таки ничего в нем нет от почтенного старца, даже волосы коротко острижены.

— Полагаю, вы ознакомились с историей Ордена? — не оборачиваясь, поинтересовался он.

— В общих чертах.

— Тогда вам будет интересно увидеть это, — Санх внезапно исчез в расширившемся проходе. Я шагнула следом и непроизвольно ахнула, едва удержавшись на краю пропасти.

— Я провел вас тайным проходом в толще стен. Прочим придется проделать гораздо больший путь, — невозмутимо сказал мудрейший, удерживая меня за локоть. Я не ответила, заворожено глядя в отвесный провал, на дне которого разлилась лава, бросающая изменчивые оранжевые блики на стены. Только через несколько секунд до меня дошло, что не ощущается никакого жара. Я обернулась к Санху:

— Что это?

— Это и есть источник, от которого питаются наши артефакты. Энергетическая жила, проще говоря, чье излучение и заставляет кристаллы Рос светиться. Резиденция Ордена выстроена вокруг нее, поскольку более мощного источника не существует на всей планете.

— В самом деле? — вежливо спросила я, разглядев наконец на дне вместо лавы кажущиеся крошечными с такого расстояния камни, горящие алым.

— Существует легенда, что меч самой богини некогда ударил в эти горы. И рана от него не затянется до конца времен… Спустимся? — неожиданно предложил он.

Я с сомнением посмотрела на тонкий, как струна, мостик, ведущий на крошечную площадку, парящую над самым дном провала, и осторожно кивнула. Спустившись по спиральной лестнице, обегавшей стену, почти на сотню метров и пройдя мимо богато украшенных ворот, бывших, наверное, тем самым парадным входом, через который должны были явиться «все остальные», мы остановились перед мостиком. Филигранные узоры перил, волшебно красивый камень ступеней, расцвеченный всеми оттенками красного… И мощные антигравитаторы под каждым десятком ступеней.

— Ну что вы хотите — даже мы не можем совершенно игнорировать уровень современной жизни, — Санх заметил мой взгляд. — Под площадкой они тоже установлены.

— А вы говорите — легенды… — я зашагала вперед.

Лестница купалась в кроваво-алом свете, будто плывя по его поверхности. Шагни в сторону — и пойдешь по этому густому, как туман, красному мареву, паря между небом и землей. В обрамлении процессии в пышном облачении, отливающим золотом, это должно смотреться по-настоящему величественно. Так и будет через каких-то несколько десятков часов…

Я опустила руку и зачерпнула свет полной горстью, пропустила сквозь пальцы тонкими струйками… Филигранная ниточка ступеней опускалась все ниже и ниже, заводя в светящийся омут. По пояс. По грудь. А через минуту — окуная с головой.

Вдох — и ощущение, будто в легкие ринулся раскаленный пар. Он прошел через каждую клеточку, отпаривая, расправляя и наполняя воздухом. Тело стало невероятно, восхитительно невесомым. Оно не шло — летело, не чувствуя свинцово-тяжелых ног. Как будто я сбросила толстую, спрессовавшуюся за годы оболочку.

И взлетела.

Я дышала и не могла надышаться, хотя пар оставался паром, распирающим легкие, но тела своего уже не чувствовала — а ступени его уже почти и не держали.

— Великие Создатели, что это?… — едва слышно выдохнула я.

— Легенды, — улыбнулся Санх. — Не обижайтесь, но вы, выражаясь фигурально, ходили, согнувшись до земли. А сейчас — разом распрямились, оттого и эйфория. Сердце Рух растворяет, сжигает приставшую грязь. Делает нас такими, какими мы родились.

— И вы привели меня с собой, потому что увидели это? — я внимательно посмотрела на него.

— Нет, — спокойно отозвался Санх, шагнув на центральную площадку. — За вас попросили.

— Извините?… — я шагнула следом и рассеянно скользнула взглядом по непокрытому, пустому алтарю.

— Сюда нет доступа никому, кроме приближенных братьев. Ваш помощник был допущен к осмотру пути сюда и центральных ворот. Снаружи. Большего он не увидит. Как и вы не увидите больше.

— Легенды?… — я сардонически приподняла бровь.

— Их действительно у нас много. Причем касаются самых неожиданных, казалось бы, вещей, — парировал Санх. — Вот, например, ваш медальон. Вы знаете, что эти змеи тоже из наших легенд?

Он кивнул на амулет, выбившийся поверх одежды. Пальцы непроизвольно сжались вокруг него, пряча от чужого взгляда.

— Это подарок.

— Я думаю, — он усмехнулся. — Я знаю мастера, который делает такие украшения. Только работает он исключительно для себя. Вы уверены, что тот, кто подарил этот амулет вам, не снял его со своей шеи?

— Очень в этом сомневаюсь. Скорее, снял с трупа, — вырвалось у меня.

— Даже так?… — Санх насмешливо приподнял брови. — Мне кажется, вы ошибаетесь. Но на всякий случай знайте, что крылатые змеи означают иллюзорность жизни. И чем больше их, тем сильнее иллюзия склоняется ко лжи.

— Учту, — я заправила амулет под рубашку, и теперь молилась, чтобы мудрейшему не вздумалось обследовать его тщательней. Я ходила по лезвию ножа, и испытывать судьбу и сталь на прочность не стоило. Нет никакой гарантии, что она эту проверку выдержит.

— Ну что ж, тогда время возвращаться.

Санх жестом пропустил меня вперед. Все повторилось в обратном порядке: и воздушные ступеньки, отливающие багрянцем, и медленный, уже мучительный выход из озера света — обычный воздух заставлял вздрагивать от промозглого холода — или того, что им казалось. Вышли мы через главные ворота, и еще долго шли вместе по широким коридорам. Но только после того, как мы разошлись, и мудрейший направился в мастерские, а я — в западное крыло, я сообразила, что так и не спросила, кто же за меня просил.

А впрочем… есть ли разница. Наверняка Эрро. Больше ни у кого нет ни нужной информации, ни влияния на эту братию.

Я выбросила лишнее из головы и стала быстро подниматься на верхние этажи.

В комнатах Рис меня ожидал сюрприз. Марлен, так и не переодевшись, сидела на табуретке и беспечно болтала ногой в воздухе, а Пешш с написанным на смазливой физиономии выражением мышовки, обожравшейся сливок, сидел на ковре у ее ног. Ни та, ни другой не замечали моего появления вплоть до того момента, когда я не нависла над их головами.

— Марлен, вы забыли переодеться, — сухо сообщила я.

— Но вы же сами сказали… — она заметно смутилась.

— Прошел уже час. Кроме того, завтра церемония — вы уверены, что знаете все, что может понадобиться? — с нажимом поинтересовалась я. — Ступайте в спальню. Я скоро приду.

Девушка послушно встала и, поколебавшись несколько секунд, вышла.

— Рядовой Пешш, — не предвещающим ничего хорошего тоном начала я и клыкасто улыбнулась. — Нет.

— А вы видели, какие здесь…

— Видела, видела… — я наклонилась к самому его лицу и прошипела: — Я сказала — нет. Если не прекратишь думать яйцами, то продолжишь это вредное для карьеры занятие в другом месте. В лучшем случае. А в худшем их могут и оторвать.

— Вы все не так понимаете.

— Пешш, я серьезно, — без улыбки сказала я. — Хоть иногда вспоминай, где работаем. А еще лучше — вспомни, кто она.