Несколько раз я был также на балах, устраивавшихся для персонала «Свободной Европы». Мало было таких, кто бы действительно хотел пойти на них. Большинство сотрудников польской секции, как говорили, ходило на эти балы только потому, что этого требовал обычай. После каждого бала по секции прокатывалась волна различных сплетен и иронических замечаний. Женщины изо всех сил перемывали косточки жены Тадеуша Новаковского. Пани Данута умела одеваться и была так красива, что если бы даже она надела кухонный фартук, то завистливые кумушки все равно рассказывали бы, что Новаковский купил ей костюм в лучшем мюнхенском ателье.

«Свободная Европа» не была бы американской организацией, если бы ее шефы не были озабочены из-за отсутствия внутренней сплоченности в коллективе. Было время, когда всем казалось, что для такой сплоченности создана замечательная база. В один прекрасный день в Мюнхене появился пан Жуковский. Он выглядел как директор цирка на иллюстрации к детской книжке. На Тюркенштрассе он открыл ресторанчик, который назвал «Славише зееле» («Славянская душа»). Эту «Славянскую душу» на Турецкой улице Новак, с одобрения шефов, решил превратить в своего рода клуб для всех сотрудников национальных коллективов станции. Он постарался даже, чтобы и американцы из радиостанции «Свобода» погнали в «Славянскую душу» своих сотрудников. О «Славянской душе» и пане Жуковском Новак вспоминал при каждом случае. Новаковский, Яблонский и другие читали там свои произведения. В зале при этом присутствовали Новак с женой и иные высокопоставленные лица из «Свободной Европы». По рекомендации директора в этот ресторан приводили также разных гостей польской секции. Ежедневно там можно было встретить людей, желавших подлизаться к Новаку. И вдруг разразился скандал. Жуковский исчез. Ресторан закрыли. Полиция устроила там обыск, но ничего не обнаружила или, точнее, ничего не захотела сообщить. Во всяком случае, причины исчезновения Жуковского остались для сотрудников польской и других секций тайной.

Жуковский был не единственной фигурой, связанной с польской секцией «Свободной Европы» и исчезнувшей при таинственных обстоятельствах. Об исчезновении хозяина «Славянской души», насколько помню, даже мюнхенские газеты написали очень мало, зато все вечерние газеты на самых видных местах опубликовали историю исчезновения Анатоля Еры и поместили фотографии главного героя этого дела.

Прежде чем рассказать об этой истории, необходимо сделать кое-какие предварительные замечания. Это был период, когда в Федеративной Республике Германии если не три четверти, то наверняка половина всех кабаре со стриптизом, баров, ресторанов и других ночных заведений в больших городах принадлежала евреям, знающим польский язык. Стоило проходившему через зал хозяину услыхать польскую речь, как он обычно останавливался и говорил: «Приветствую земляков!» Он сразу же хотел узнать, кем являются его гости, когда и откуда приехали, на какой срок и зачем.

Хозяева этих заведений обычно были связаны с преступным миром, осуществляли самые невероятные махинации, а полиция часто оказывалась в отношении их бессильной.

Как полицейский, принимавший участие в акциях, направленных в период гитлеризма против евреев, мог допрашивать подозреваемого в торговле наркотиками или в других серьезных преступлениях еврея, если тот бросал ему прямо в лицо:

— Господин инспектор, вы всегда ненавидели евреев.

В сферах, связанных с ночной жизнью Мюнхена, вращались три приятеля: Ян Гевель, позже объявивший себя графом, Лешек Мрувчинский и Анатоль Ера. Они встретились в Цирндорфе, где ждали предоставления им убежища. Гевелю помогла «Свободная Европа». Ера тоже пытался получить там работу, но почему-то ему это не удалось. Мрувчинский пошел служить к Мошковичу в Гамбурге. Официально он был там маклером. Фирма Мошковича специализируется на торговле с нашими моряками, но это отнюдь не чисто торговое учреждение, имеющее своей целью одну наживу. Мошкович, как это выяснилось на проходившем в свое время процессе о шпионаже в Гдыне, тесно связан с разведками империалистических государств. «Свободная Европа» также прибегала к его услугам.

Анатоль Ера стал «зитц-директором» в большой фирме, основанной земляками Мошковича. Ничего не делая, он получал около пяти тысяч марок, располагал служебным «мерседесом» и играл роль серьезного человека на ответственном посту, как того требовали интересы фирмы. Прикрываясь обычными торговыми операциями, фирма поддерживала какие-то связи с международными аферистами, специализирующимися на контрабанде золота, ценных бумаг и наркотиков. Я познакомился с Ерой случайно, через Гевеля. Он производил впечатление веселого человека, охотно заглядывающего в рюмку и увлекающегося женщинами, высоко оценивающими свои достоинства в марках и долларах.

— Что мне теперь делать? — говорил он довольно откровенно. — Из Польши я смылся. Обратиться в полицию и заявить, что я «выбираю свободу», было простым делом. Но одной свободой человек долго не проживет. Вот я и принял эту директорскую должность, и теперь другого пути для меня нет. Вернуться в Польшу? Это нетрудно. Я бы отсидел свои два года, а что потом? Машину мне там никто не даст, и за то, что я пойду в тюрьму, никто мне не заплатит. Теперь я живу вовсю, хотя и знаю, чем это кончится. Здесь тюрьма, и там тюрьма, но, но крайней мере, у меня здесь пока сладкая жизнь.

Ера был очень похож на человека, заключившего договор с дьяволом. Те, кто доверил ему пост директора, заранее знали, что в один прекрасный день их преступления будут раскрыты и Ера предстанет за них перед судом. Он сам соглашался на такие условия, но, наверное, под влиянием «сладкой жизни» решил перехитрить дьявола. Не дожидаясь, пока его хозяева попадутся с поличным, он сам совершил преступление. Вечерние бульварные газеты поместили фотографии Еры под большими заголовками: «Присвоил полтора миллиона марок и сбежал», «Директор фирмы — мошенник».

Один мюнхенский юрист объяснил мне, что в таких учреждениях, как фирма, в которой Ера был «зитц-директором», неизвестно, что́ является обычным преступлением, а что́ — заранее спланированной операцией. Поэтому трудно сказать, действительно ли Ера украл целых полтора миллиона или же только сто пятьдесят тысяч марок. Можно было намеренно завысить сумму пропажи и даже доказать ее с помощью подложных бухгалтерских записей, чтобы получить высокую страховую премию. Нельзя исключать и того, что Ера вообще ничего не украл, а получил несколько тысяч марок за свое исчезновение. Ему приписывают кражу денег, которые два совладельца заранее решили получить от третьего. Вариантов, как мне объяснил упомянутый уже юрист, может быть много, и не такие еще истории происходят в Федеративной Республике Германии, стране, где мошенники часто становились сказочно богатыми людьми.

Я так никогда и не прочитал ни в одной западногерманской газете, чем закончилось дело Еры. Только ли пассивностью западногерманской полиции следует объяснить это обстоятельство?

Когда я садился писать свои воспоминания, единственное, что у меня было уже готово, это окончание. Я предполагал, что последние предложения будут звучать примерно так:

«Сегодня я получил из Центра сообщение, которое ждал несколько лет. Через три дня я должен быть в Варшаве. Я возвращаюсь дорогой Z. Эти три дня не будут легкими. Я должен урегулировать все дела, требующие завершения, причем сделать это я должен незаметно, не обращая на себя внимания. Не знаю еще, как это сделаю, но мыслями я уже в Польше. Земляки, Варшава, Центр… Скорее бы это наступило, скорее бы мне войти в кабинет начальника и доложить: «Поручник Чехович задание выполнил!» Действительно ли у меня есть полное право сказать, что я выполнил задание?

Такое окончание представлялось мне наиболее подходящим, когда я намеревался писать свои воспоминания в форме дневника. Конечно, я не собирался описывать свои переживания день за днем, но хотел сохранить хронологию событий, рассказать, как постепенно возрастали мой опыт и трудности в выполнении данного мне задания.