– Куда они денутся. – Он потянулся, сверкнув дорогими часами на запястье. – Разве что при клонировании что-нибудь напутали. Но ваше Шило не из тех, кто ошибается.

– Четыре смерти в Центре клонирования за последний год – это не ошибки? – искренне возмутилась Инга Чащина, забирая у мэра половину фотографий.

– Не с участием Ильиной, – похвастался осведомленностью Гончаров. – Ее ассистенты накосячили. Дорофеей занимается исключительно Ника. Ее бы в нашу команду, – мечтательно вздохнул он.

– Тогда ноги моей здесь не будет! – наморщила носик Инга. – Она не выделила мне ни единого сенса, всячески стремилась отнять федеральное финансирование! И она, и ее бывший!

– Отнять финансирование? – не смог удержаться математик. – Все деньги и так зарывают в ваше кладбище. Смотри-ка, они городские развалины откопали, ценность великую!

– Тихо! – шикнул на них брюнет. – Древний город тоже важен… был. – Он подпер щеку кулаком и обратился к математику: – Толик, я бы сам позвал Нику к нам, но за ней стоит не только Кощей, но и силы гораздо более могущественные. Им тоже необходима установка ретросдвига. И девочки очень нужны. Поэтому Ильина приложит все силы, чтобы защитить Машу и ее клона.

– За чем дело стало? Ты ее одним взглядом прихлопнешь, – польстила брюнету Инга.

– Шило сильнее меня. Сойтись с ней в открытом поединке я бы не рискнул, – покачал тот головой.

– И не надо, – заерзал в кресле до сих пор молчавший мэр. – Когда наступит время, заберем девчонок, никого не спрашивая.

– Это единственный выход, – согласился брюнет, поднимаясь с кресла. – Толик, перешлешь мне расчеты. Инга, когда Олег вернется?

– Завтра на закате, – ответила Чащина, обмахиваясь фотографиями словно веером.

– Прекрасно, тогда и начнем действовать. А сегодня вечером я посоветуюсь со своим другом, согласую время запуска установки.

Он кивнул и вышел из зала, оставив троицу грезить о будущем. Никого из них он не планировал держать при себе в дальнейшем. Разве что эту амбициозную археологиню, собирательницу сказок и песен. Племянница как-никак. И брат у нее талантливый техник. Должен же кто-то заниматься обслуживанием установки ретросдвига. Нервы у парня крепкие, разводить жалость к девчонкам не будет.

Еще не дойдя до столика, Дорофея поняла – что-то случилось. Ника выглядела собранной и встревоженной, Маша растерянной. – Выходной пока отменяется. В лаборатории нежданные гости, заедем туда, – уже на ходу заявила Вероника, ведя девушек к такси.

Дора молча кивнула. Ее повезут в Центр клонирования, туда, где вырастили ее тело. Где наверняка разделяли Ланса и его двойника. Интересно узнать, где выращивают таких, как она.

Всю дорогу Ника не умолкая рассказывала девочкам о своей замечательной работе. Оказывается, лабораториями здесь именовали практически все научные учреждения. Эти учреждения носили закрытый характер и требовали от своих работников сохранности информации обо всем, что творилось в их стенах.

– Мои родители тоже обязаны хранить молчание? – вдруг уточнила Маша.

– Естественно. Если их допустят до секретных работ, они попадут под мое командование, будут заниматься клонированием, а тут мы далеко не впереди планеты всей, – равнодушно пожала плечами Ника. – Кстати, выгружайтесь. Приехали.

Лаборатория располагалась в относительно невысоком – этажей этак тридцать пять – бочкообразном небоскребе, окруженная колоннами высотой в три первых этажа. Каждую колонну венчала статуя с изображением чудовища.

– Сколько же здесь денег зарыли на строительство? – не удержалась Дорофея. Город словно специально строили напоказ, покрасоваться перед соседями – смотрите, как мы умеем.

– Баснословно много, – легко согласилась Ника. – Иностранцев отсюда потихоньку выжили, выкачав из них все денежки, и теперь в научных учреждениях Барска развивают очень узко направленные подотрасли науки.

Начальница Центра провела девушек в здание, проигнорировав истошный писк металлоискателя на входе. Небрежно кивая в ответ на приветствия, они поднялись на прозрачном лифте (что за любовь к стеклянным кабинкам?), прошли по широким залам и светлым коридорам.

Доре этот лабораторный корпус напомнил скорее огромный супермаркет, чем научное учреждение. И обилие бегающих по коридорам детей в возрасте от четырех лет и старше усиливало впечатление.

Вот мальчишечка, от силы семилетка, мордашка серьезная, в руках вместо игрушек планшет и моток проводов.

– Вероника, – окликнул он наставницу, запихивая провода в карман желтой курточки. – Я беседовал с Якоревым и Кацем. Они разделяют мою теорию, считают – она достойна публикации и собственной серии опытов. Что скажете, голубушка? – Малыш хитро сощурил черные глазенки.

Дора чуть не прыснула, как презабавно он выглядел. Конечно, он из мигрантов, наверняка тоже клон. Но как удивительно слышать умные фразы от карапуза!

– Валяйте, Евгений Егорович. Передайте Оксане Васильевне – я даю добро, – без особого энтузиазма ответила Ника, желая поскорее отделаться от просителя. Малыш расплылся в улыбке и со всех ног помчался по коридору, мелькая белыми подошвами кроссовок.

В ответ на удивленные взгляды девочек Ника только усмехнулась и снизошла до пояснения:

– Профессору Украинову девяносто четыре года, два из которых он живет в новом теле. Его двойник благополучно пойдет этой осенью в первый класс. А этого очаровательного ребенка через год мы планируем допустить до операций. Медик он гениальный, не раз успел доказать.

– И вы так просто об этом говорите! – поразилась Машка.

– Это давно не чудо. Мы принимаем мигрантов, быстренько выясняем, чем они полезны, и приспосабливаем работать на благо новой родины.

Миновав еще один зал, Ника остановилась возле единственной двери посреди коридора, освещенного тревожным красноватым светом. Прислонилась спиной к стене, скрестила на груди руки, кого-то ожидая. Девушки тоже расслабились. Их наставница, напряженная в такси, сейчас, похоже, уверилась – она на своей территории. Ничто и никто не способен ее вывести из себя.

– Почему со мной все по-другому? – вернулась к начатому разговору Дора.

– Ты взрослая. Первая взрослая мигрантка-клон. Ты переместилась, сохранив реальный возраст, и тем уникальна, – снисходительно объяснила Ника. – Особых знаний не несешь, мы уверены. Хотя протестировать тебя не откажемся. Но есть еще кое-что, ради чего некоторые готовы биться за контроль над тобой. Об этом я скажу позже. Сейчас будь добра, нагруби павлину, по вине которого мы прервали чудесное путешествие по городу.

На красивом лице Ники промелькнула брезгливая неприязнь. Доре даже стало интересно, к кому можно так относиться. А наставница продолжала:

– Учтите, мухоловки, как бы вам Бронька ни понравился, он очень гадкий человек.

– Тогда зачем… – начала Маша, но Вероника положила ей руку на плечо и показала глазами вправо.

– Какие люди пожаловали в мое скромное убежище! Соскучился, поди? – громко произнесла она за миг до того, как из-за поворота появился нарушитель их спокойствия.

Дора не спешила поворачивать голову. Ей было интересней понаблюдать за реакцией наставницы. А Маха растаяла! Глаза распахнула, лишний раз вздохнуть боится. Ника лучезарно улыбнулась, но видно было, с каким удовольствием она дала бы пинка тому, кто двигался к ним по коридору. Пожалуй, невежливо отворачиваться от гостя, на которого так забавно реагируют спутницы. Дорофея медленно обернулась. Да, достойный внимания экземпляр.

– Я пришел познакомиться с девочками, – ответил он. Баритон, конечно, не чета Бетиному, но весьма приятен.

И сам его обладатель – картинка. Высоченный (невысокая Дора не дотягивалась ему до подмышки), широкоплечий, сложен идеально, наверняка спортсмен. И до неприличия похож на Мартина Уайта – героя ее любимой игры (из-за того и любимой, игра на самом деле – гадость).