Мудрость богов через Гермеса была передана людям. Гермес изрек такие слова: «Злом от невежества переполнена вся земля. Оно развращает души людей, томящиеся в их бренных телах. Тебе нужно сорвать с себя покров невежества, который есть основа озлобленности. Невежество – это цепи зависимости, темная тюремная камера, чувственная смерть, живой труп, могила, которую ты носишь в себе, вор, который живет в твоем доме. Это спутник, который ненавидит тебя из-за вещей, которые ему нравятся, и ревнует тебя к тому, что ему не по вкусу. Таков враг, которым ты опутан, как сетью».

Нужно провести семь недель в размышлении над каждым из десяти понятий, которые служат для обозначения нашего самого большого врага – этим врагом мы являемся сами себе, – только затем можно начинать учить других.

Поразительно, как быстро создаются империи – и как медленно идет процесс их разрушения. А дело в том, что империи похожи на людей, которые после длительного периода становления в течение нескольких месяцев завоевывают себе место в истории, а потом до конца дней своих живут за счет мига славы или приобретенного состояния.

Филиппу понадобилось восемь лет, чтобы в три раза увеличить территорию Македонии и сделать ее одной из самых богатых стран. Все эти восемь лет народ видел в нем мудрого царя, радеющего об интересах своего государства. Слухи о его победах приумножали его славу, и каждый раз, когда он возвращался в Пеллу, подданные встречали его ликованием.

Однако рана, обезобразившая лицо, дни, проведенные в сражениях и походах, а ночи – в пьянстве и распутстве, заметно изменили его облик. В тридцать три года он отяжелел, лицо его оплыло жиром. Он незаметно для себя стал слабеть, хотя сила его еще была велика. Однажды, когда на соревнованиях борец положил его на лопатки, он, поднявшись на ноги и оглядев вмятину на песке, которую оставило его тело, скорее удивленный, чем недовольный, сказал:

– Черт возьми! Как мало места на земле занимаю я, который хотел завоевать ее всю.

Эта мысль не покидала его несколько дней.

Филипп без меры сорил золотом, которое не имело для него никакой цены, потому что было украдено у других. О его расточительности ходили легенды. Бездумно разбрасываемое золото если и привлекает на время попутчиков, сохраняет рабов в повиновении, то не дает настоящих друзей и вызывает лишь зависть у приближенных.

Для того чтобы Филипп мог сохранить свою власть и в дальнейшем передать ее своему наследнику, надо было добиться признания его самого царем по священному закону. Случай для этого представился. По небу прошла комета, и священнослужители объявили, что царская корона должна быть возложена на голову Филиппа. Народ одобрил это решение.

Его племянник Аминт III, который, будучи еще ребенком, не мог оказать какого-либо серьезного противодействия, был отправлен на жительство в уединенное место. Филипп стал на деле правителем Македонии, Фессалии и других областей.

Казалось, что после восшествия на престол он хочет по-настоящему сблизиться с Олимпиадой, во всяком случае он стал более уважительно относиться к ней, поскольку теперь она была царицей. По отношению к Александру, законному наследнику престола, его поведение тоже изменилось.

Когда Александру исполнилось шесть лет, Филипп решил, что настало время выбрать ему воспитателя, и назначил на эту должность некоего Лисимаха, который из-за скандальной любовной истории вынужден был покинуть царский двор Эпира.

Такой выбор представлялся более чем странным. Этот человек мало подходил на роль наставника молодого царевича. Однако Филипп, подчиняясь минутному настроению, мог предоставить должность любому, кто его забавлял. Так он, например, отдал высокую должность бывшему рабу по имени Агатокл, который умел вовремя рассмешить царя злой шуткой. Для Агатокла пришлось нанимать писарей из Афин, чтобы составить для него список приличных слов, которые принято было здесь употреблять.

Лисимах слыл напыщенным глупцом и помпезным краснобаем, который выдавал себя за жертву любви. Филипп смаковал непристойные подробности скандала, из-за которого нынешний воспитатель бежал из родной страны, спасаясь от гнева обманутого мужа. К счастью, у Лисимаха было одно большое достоинство. Не будучи широко образованным, он знал наизусть Гомера и, не заставляя себя долго упрашивать, мог на память прочитать все, им написанное. Он помнил в мельчайших подробностях «Илиаду» и «Одиссею», был сведущ в генеалогии богов и царей и рассказывал о героях Гомера, как если бы они были его близкими родственниками. Поэтому можно сказать, что первым наставником Александра был скорее Гомер, чем Лисимах.

Поэзия открывает путь для совершенствования ума, тренирует память, приучает слух к гармонии звуков и обогащает мысль яркими образами.

У Лисимаха была привычка находить каждому, кого он видел, сравнение с персонажами Гомера. Это была еще и манера лести. Поскольку семья Олимпиады восходила к Ахиллу, он уверял, что Александр является живым воплощением победителя троянцев. Можно было слышать, как он говорил своему ученику:

– Молодой Ахилл, пойдите и расскажите домашнее задание божественной Фетиде, вашей матушке, и непобедимому Пелию, вашему батюшке. Потом мы пойдем гулять и переправимся через Скамандру.

Филипп не возражал, когда его называли Пелием, и каждый раз широко улыбался при упоминании этого имени. Стоило Александру при падении ободрать свои колени, как Лисимах кричал:

– Ахилл, не плачь!

И Александр глотал слезы. В детстве перед ним всегда выставляли доспехи Ахилла, и он с нетерпением ждал той поры, когда вырастет и наденет их на себя.

При распределении героических ролей Лисимах не забывал и себя. Он величал себя не иначе как Фениксом, потому что Феникс Гомера, изгнанный из Эпира из-за несчастной любви к фаворитке царя, нашел прибежище у фессалийского правителя из рода Мирмидонов, который поручил ему заняться обучением сына. Таким образом, настоящее точно воспроизводило историю прошлого.

Обращения Лисимаха понравились придворным, и несколько месяцев царский двор в Пелле увлекался этой игрой. Придворные называли друг друга Нестором, Лаэртом, Диомедом, а врагов Македонии – не иначе как Приамом, Гектором или Парисом. Сильного человека именовали Аяксом, обесчещенного мужа – Менелаем, изворотливого советника – Улиссом. Когда я слышал у себя за спиной: «Эй, Кальх!» – я должен был понимать, что обращаются ко мне.

Этот спектакль продолжался все время, пока Филипп находился после коронации в Пелле. Вскоре, обнаружив, что остается непокоренной последняя афинская колония – сильно укрепленный город Олинф, он отправился к берегам Халкидики, бросив в Пелле двух очередных любовниц.

Как только Филипп уехал, полномочия Лисимаха ограничили. Олимпиада выбрала для своего сына нового наставника. Им был назначен ее кузен Леонид, тот самый бедный родственник, которого она взяла в свою свиту из Эпира.

Люди склонны иногда превращать свои жизненные неудачи в добродетели. Леонид питал большое уважение к своей бедности и каждому советовал соблюдать бережливость, умеренность в пище, скромность в нарядах, словно эти его качества определялись не нуждой, а составляли самую большую человеческую ценность. Такой воспитатель оказался очень полезным Александру, ибо для наследника могущественного человека нет ничего опаснее, чем располагать привилегиями богатства, не приложив для его создания никаких усилий.

Живя с Леонидом, Александр должен был рано вставать, каждый день приходить ко мне в храм и присутствовать на ритуале жертвоприношения, совершаемого на восходе солнца, довольствоваться сытной, но простой пищей, носить одежды из грубой ткани, совершать длительные походы быстрым шагом, мало, но в строго отведенное время спать в послеобеденные часы, усиленно тренироваться, много ездить верхом, не поддаваясь усталости, и размышлять перед сном на темы морали. От такого режима у него окрепли ноги, развернулись плечи, шире стала грудь.