— Где же эта дорога?

— Вон там, видишь? — Он показал пальцем.

То, что Саммер увидела, было больше похоже на след шин в высокой, по колено, траве, ведущей к проволочной изгороди, где у широкой черной канавы след кончался. В темноте было трудно разобрать, но если это действительно дорожка их спасения, то виться ей оставалось недолго.

— Ты уверен? — язвительно спросила она.

— Дуй туда живо.

Судя по нарастающему гулу, вертолет (если это был он) приближался. Бормоча про себя молитву, Саммер повернула на примятую колесами траву. Микроавтобус запрыгал по кочкам и рытвинам. Через пятнадцать футов она поневоле остановилась у края канавы, которая теперь была больше похожа на разинутую пасть.

— Ну, что ты встала?

— Ты, может быть, не обратил внимания, но перед нами канава. Куда мы поедем теперь?

— Это коровий брод, Розенкранц.

— Ты перестанешь меня так звать? Мое имя Саммер Макафи. — С этими словами она высунулась из машины и на уровне земли увидела тускло блестевшие в лунном свете черные железные прутья, служившие мостом через трясину. Родившаяся и выросшая в деревне, она должна была догадаться. С перилами по бокам, но без предохранительной сетки для скота, мост служил въездными воротами. Пристыженная женщина тронулась с места без единого слова.

За мостом дорога не стала лучше. Микроавтобус, пробиравшийся по едва заметной колее, трясло и бросало из стороны в сторону. Колея вела к дальнему краю луга, отмеченному еще одной изгородью, отделявшей пастбище от того, что казалось густым лесом. Теперь вертолет был где-то далеко. Саммер едва различала его звук.

— Куда мы едем?

— В то место, которое я знаю.

— Что это за место?

— Послушай, ты не могла бы молча вести машину? Неужели твой рот никогда не закрывается?

— Да затрахайся ты!

— Может быть, позже, когда у нас будет время.

— Размечтался!

— Можешь поверить мне, Розенкранц, что тебя в моих мечтах нет. Мне больше по душе голые блондинки с объемом бюста сорок дюймов.

— Охотно верю.

— Тебе придется поверить, потому что это правда. Смотри на дорогу! Это же корова!

Саммер судорожно нажала на тормоз. Поперек дороги действительно лежала корова, мирно жевавшая свою жвачку. Темная корова ценной мясной породы — абердин-ангусской. Ее присутствие выдавали только влажные глаза, отражавшие лунный свет. Если бы Франкенштейн не заметил животное, они бы наверняка наехали на него. Хотя Саммер с трудом себе представляла, как машина может заехать на такую огромную корову.

— Объезжай ее, — в голосе мужчины послышалось нетерпение.

— А если мы застрянем? Кто знает, в каком состоянии это поле? Лучше выйди и сгони корову с дороги.

— Чтобы ты уехала и оставила меня здесь? Нет уж, спасибо. Не выйдет.

Поскольку та же мысль на мгновение мелькнула в голове Саммер, то вместо ответа она молча нажала на сигнал. Корова не шевельнулась.

Франкенштейн схватил Саммер за руку.

— Слушай, Розенкранц, а ты не собираешься пустить сигнальную ракету, чтобы дать им знать, где мы?

— Во-первых, меня зовут Макафи. А во-вторых, об этом я просто не подумала. — Она была слишком занята идеей бросить его здесь, взвешивала все «за» и «против».

— Охотно верю. — Судя по его тону, это был не комплимент.

Женщина выдернула свою кисть из его руки. По шоссе 41, рассекая темноту лучами фар, в сторону Нашвилла промчалась машина. Уж слишком быстро она неслась. Саммер внутренне сжалась и посмотрела на своего спутника.

— Объезжай корову, — повторил он. Ее сомнения насчет машины передались и ему.

Не говоря больше ни слова, она объехала корову, увернулась от рытвины размером с Большой Каньон и двух подружек коровы, расположившихся по соседству, а потом вернулась на дорогу. Еще одна изгородь для прохода скота обозначала собой границу между лугом и лесом. Когда микроавтобус пересекал ее, звук, который они принимали за шум вертолета, стал громче. А будучи уже под сводами деревьев, они уже почти в этом не сомневались. Преследователи вернулись и кружились почти над их головой.

— Остановись. Если двигаться, они скорее обнаружат нас.

Саммер надавила на тормоз. Вертолет спустился, его прожектор рыскал по лугу, который они только что пересекли. Саммер как раз повернулась и увидела, что коровы заметались, попав в луч света. С беспокойным мычанием животные поднялись на ноги и галопом поскакали в противоположный конец пастбища. Луч прожектора преследовал их, волнами поднимая с травы черные туши, — стадо охватила паника. На мгновение вертолет снизился. Прожектор еще раз прошелся по лугу, освещая траву и мечущихся мычащих буренок. Так же внезапно, как появился, вертолет набрал высоту, развернулся и направился к северу.

— Они были совсем рядом, — промолвила Саммер. Пот струился по ее спине, и дешевая нейлоновая блузка неприятно липла к телу.

— Совсем рядом, — его голос звучал куда спокойней, чем она ожидала. — Заводи, поехали дальше.

Саммер тронулась с места, вцепившись руками в баранку. Машину бросало из стороны в сторону на разбитом проселке. Шоссе 41 было уже в нескольких милях позади, и лес поредел. Еще один проход для скота, еще один луг, и они выбрались на сельскую дорогу. Вдалеке на фоне звездного неба виднелись фермерские постройки.

Пусть ее назовут ненормальной, но при мысли о необходимости выехать из-под покрова деревьев у Саммер снова покатился холодный пот. К счастью, дорога была пустынна, а шума вертолета она, как ни старалась, не смогла услышать.

— Налево, — скомандовал похититель.

Она подчинилась, а потом сделала глубокий вдох. В рот ей тут же залетел ночной мотылек. Саммер поперхнулась и некоторое время отплевывалась, пока наконец не избавилась от непрошеного гостя.

— К жучкам-паучкам надо привыкнуть, я думаю, — заметил он.

— А тебе они нравятся? — Женщина с отвращением вытирала с подбородка слюну с остатками мотылька.

— Объедение, особенно если поджарить… — Мужчина аппетитно причмокнул распухшими губами.

— А ты, оказывается, дикарь.

— Стараюсь, — сказал он с наигранной скромностью.

Она не удостоила его ответом. Но спустя несколько минут снова заговорила:

— Ты не думаешь, что нам лучше где-нибудь остановиться и позвонить в полицию?

Он рассмеялся.

— Мы могли хотя бы зайти в дома этих фермеров. Уверена, если постучать, нам откроют и разрешат позвонить по телефону, — настаивала Саммер.

— Мне жаль рассеивать твои иллюзии, Розенкранц, но кто, по-твоему, гонится за нами?

— Неужели?..

— Вот именно.

— Это невозможно! Они же стреляли в нас. Они пытались убить нас! — воскликнула женщина.

— Теперь ты понимаешь, почему добропорядочные граждане матерят полицию за зверства?

— Ты шутишь, да?

— Угу.

— О Боже!

— Это буквально мои слова.

Саммер бросила на него безумный взгляд.

— Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Сэмми помешан на своем сыночке, но он не позволит своим людям стрелять в невинных граждан! — Какая-то мысль вдруг пришла ей в голову. — Ну ладно, пусть ты не совсем невинный. Но все равно он не должен позволить им просто убить тебя!

— Старина Рози может ничего и не знать.

— Ты хочешь сказать, что они вытворяют все это самовольно? Тогда нам надо идти прямо к Сэмми, я знаю, где он живет. И он прекратит это безо…

— Остынь, Розенкранц, — посоветовал он, когда Саммер уже искала место, где развернуть микроавтобус. — Не торопись. Все не так просто. Дело в том, что в данный момент мы не можем доверять никому. Даже твоему почтенному свекру. Кое-кто хочет, чтобы я был мертв. Я не совсем точно знаю кто и почему. Но в одном уверен: кто бы это ни был, он ни на секунду не задумается, чтобы заодно убить и тебя.

— И ты даже не знаешь, почему они стреляют в тебя? — с ужасом спросила Саммер.

Франкенштейн покачал головой.

— Точно не знаю. — Он поколебался, потом внимательно посмотрел на нее. — Несколько лет назад я наткнулся на кое-что важное. Потом произошла вся эта история, и работа вдруг стала занимать меня меньше всего на свете. Но с тех пор я имел много времени, чтобы подумать, поскольку других занятий не было, и я решил кое-что проверить. Сегодня ночью я действовал несколько неосторожно, они застали меня врасплох и уж, конечно, постарались сделать все от них зависящее, чтобы прикончить меня.