— Думаю, этот вопрос лучше задать ему. Но, если позволите, я могу предположить…

— Я слушаю.

— Принца очень расстроило, что никто не вспомнил о его дне рождения.

— Вы думаете, я настолько бессердечна, что не помню о дне рождения собственного сына?

— Что вы, нет. Но принц так подумал.

— Вы зарываетесь, милейшая.

— Простите, если невольно оскорбила вас.

— А вы дерзкая. Это воспитание Вестралии так на вас действует?

— Я не воспитывалась в Вестралии, миледи. По рождению и образованию я арвитанка.

— И что же, вы совсем не боитесь меня?

— А вас стоит бояться?

— Многие полагают, что стоит. Многие, но не вы.

— Страх лишает разума, а для меня это недопустимо.

— Значит, во всех своих действиях вы руководствуетесь только им? Разумом?

— А как иначе?

— И даже с моим сыном?

Мэл не стала отвечать на этот вопрос, вместо этого задала другой:

— Чего вы хотите?

— Этот вопрос я хотела задать вам.

Они смотрели друг на друга, пытаясь просчитать, и ни одной этого не удавалось. Мэл лукавила, когда говорила, что не боится ее, она боялась оказаться слишком слабой, быть не способной противостоять этой женщине, а Ровенна боялась не ее, но чего-то иного в этих отчего-то знакомых глазах. Она видела эти глаза раньше, и взгляд, немного превосходящий. Так на нее смотрела только одна женщина, много лет назад, когда она сама была совсем другой.

— Мелани Кэйн — это ваше настоящее имя?

— Разумеется, — насторожилась Мэл.

— И никаких приставок, других фамилий? Кто ваши родители?

— Они не отсюда. И умерли уже очень давно.

— Значит, вы сирота?

— Да.

— И что же вам нужно, леди Кейн? Деньги, власть или мой сын?

— Ни то, ни другое, ни третье.

— И все же, вам что-то нужно здесь.

— То, что мне нужно никто мне дать не в силах, даже вы.

— А вы очень интересная девушка.

— Нисколько. Я совершенно обыкновенная.

— Обыкновенных Солнечные короли не выбирают.

— Что? — Мэл вздрогнула от этих слов, чем вызвала новую порцию подозрений у первой леди Арвитана.

— Мой сын вскоре станет королем и, похоже, вы заинтересовали его. Надеюсь, вы понимаете, что вам самой никогда не стать королевой.

— Потому что вы хотите ею стать?

— Знаете, некоторые за подобную дерзость могли поплатиться жизнью.

— Моя мать часто говорила, что страх — единственный внутренний враг, с которым можно и нужно бороться. Если этого не делать…

— То жизнь ускользнет, пройдет мимо, — закончила ее мысль леди Ровенна и резко обернулась. — Как звали вашу мать?

Не успела девушка ответить, как в двери постучали и, не дожидаясь приглашения, в гостиную вошел Онор.

— Какого демона!

— Простите за вторжение, но миледи ожидает королева, — учтиво поклонился ведущий отряда полукровок, но во взгляде его Мэл почудилась издевка. — Немедленно.

Мэл понимающе кивнула и повернулась к женщине.

— Всего доброго, леди Элиран.

— И вам, — процедила она, сверля ненавидящим взглядом полукровку. Тем же взглядом она смотрела, как эти двое уходили.

— Кто же ты такая, Мелани Кэйн? — спрашивала она себя вновь и вновь, пока ее уединение не нарушил барон Вернер.

— Ты все подготовил? — требовательно спросила она, обернувшись к мужчине.

— Да. Я сделал все, как вы просили. Но все еще не понимаю, зачем так рисковать?

— О, перестань. Никакого риска нет. Или ты думаешь, я способна убить собственного сына? Это отличный способ вычислить мага, а даже если и нет, то… кто заподозрит мать, жаждущую защитить сына в чем-то столь чудовищном? Это развяжет мне руки, позволит самой управлять ситуацией и да, перетянет на мою сторону большинство. И, если все получится так, как я хочу, то мне не нужен будет губернатор провинции Иды, чтобы получить трон.

Тарнасские острова, номинально принадлежащие материковому государству, на самом деле были раем для контрабандистов и бандитов всех мастей. Закона, как такового, здесь не было, зато процветали все виды порока, от борделей, до смертельных кулачных боев. Здесь правили бал гильдии, а порядок обеспечивал наместник. Но особая роль отводилась работорговле. Все контрабандисты жили этим, в том числе и пираты. И с каким же нетерпением они ждали каждый раз корабли, потому что всегда вместе с ворованными грузами, прибывали первоклассные рабы. Особенно в этом деле преуспел знаменитый на все острова, беспощадный капитан Харди со своим кораблем.

Последние два года капитан жил на острове, подконтрольном гильдии наемников, и дом себе отстроил в потрясающем своей красотой, живописном месте. Дом, обставленный самой дорогой мебелью, обитый не менее дорогими тканями, заставленный произведениями искусств, но совершенно безвкусный. Впрочем, капитан не особо страдал от отсутствия вкуса, да и не нужно ему было ничего этого, но статус требовал, и он ему следовал.

Сам капитан рабов не имел, и не желал их покупать, однако, у него была экономка, одна из бывших рабынь, у которой была своя непростая судьба, и свое увечье. Много лет назад она так же, как и капитан пострадала, но не от пожара, а от рук бандитов, пришедших в их дом. Они наградили ее жутким, кривым шрамом, пересекающим все, некогда красивое, лицо, а затем продали на невольничьем рынке в дом богатого купца. Там она жила довольно мирно и даже счастливо, наверное. Она была сыта, прилично одета, со своей собственной кроватью и не тягостной работой. Но спокойная жизнь длилась не долго, как это часто бывает. Купец чем-то прогневил наместника, и тот приказал подчиняющимся ему гильдиям расправиться с купцом. Так она потеряла дом и стала никем, без дома, памяти прошлой жизни, без собственного имени.

Несколько лет после она скиталась по острову вместе с такими же нищими рабами без хозяина, спала на голой земле, питалась отбросами. Жизнь перемолола бы ее, как и многих других с похожими судьбами, но тут, на ее пути возник капитан Харди.

Она забралась в его, тогда только что купленный дом, чтобы переночевать, и разжиться едой, а нашла работу, смысл жизни и того, о ком можно было заботиться. Ее звали Мирна, и приезда капитана она ждала, как никто. Но не ожидала, что на этот раз капитан приедет не один, а с шустрым, глазастым мальчишкой лет десяти и полукровкой с опасным взглядом.

— Господин, я приготовила ваши комнаты.

— Потом, все потом, — проговорил Харди и указал на мальчика, — накорми, и определи его куда-нибудь. Мальчишка будет твоим помощником.

— Господин не доволен моей работой? — немного испугалась девушка.

— Да всем я доволен, — устало отмахнулся мужчина, а заметив, что она все еще испуганно глядит на него, разозлился. — Выполняй приказ, женщина, иначе я и правда буду недоволен.

— Конечно, господин, — облегченно вздохнула она и с любопытством посмотрела на мальчика. — Ну, что, юноша, пойдем, поищем тебе комнату, раз господин велит.

Мальчик радостно кивнул и пошел вслед за экономкой.

— Меня, кстати, Мирна зовут, а тебя?

— Олли, Оливер.

— А фамилии что ли нет?

— Капитан сказал, что здесь фамилии не приветствуются, только прозвища.

— Так и есть. Господам да дамам здесь не место. А он тебя по имени зовет?

— Иногда.

— Это хорошо. Если зовет, значит, рабом не считает.

— Не понимаю…

— У рабов здесь нет имен, только номера. Если тебя по имени кличут, значит, ты свободен и волен делать, что хочешь, или что прикажут.

— Значит, вы тоже свободная?

— Теперь да. Господин освободил, имя дал.

— Как это дал?

— А вот так, — ответила женщина и отвернула рукав блузы. — Видишь шрам. Здесь когда-то номер был. Когда его наносят, ты имя свое забываешь и всю прежнюю жизнь заодно.

— Это как? — испугался мальчик.

— Ты мысленно и духовно рабом становишься, иной жизни не знаешь, и служишь своему владельцу верно и предано, как собака, а если господин имя тебе дает, то ты перестаешь быть рабом, номер пропадает, и ты можешь вспомнить свое прежнее имя.