— Да, — ответил он сам себе, — но ты мог остаться в хижине рыбака. Ты сам принял решение идти на поиски своего прошлого. Или ты мог отправиться по суше, но ты предпочел более короткий путь.

— Если бы я знал, что так все обернется!

— Тогда ты не сделал бы и шагу. Ведь все равно, рано или поздно, так или иначе — ты умрешь… И здесь у тебя нет выбора — жить или умереть. Ты лишь выбираешь, как именно ты умрешь.

— Но я не хочу умереть вот так, в пасти громадной рыбы, которая растерзает меня и сожрет.

—Тогда не трать силы на эти крики, а борись. Принимай вызов и не ной, не жалуйся и не давай оценок. Как только ты задал себе вопрос:

«Почему получилось так, а не иначе?» — ты обречен. Просто делай то, что ты решил делать, со всей страстью, которая живет в сердце. Лишь так у тебя есть шанс выжить сейчас.

Северу казалось, что он разговаривает не сам с собой, а со старым рыбаком. Он почти слышал его низкий голос. Как бы он хотел, чтобы сейчас старик был рядом. Уж он-то знал бы, что делать, и не испугался бы. Он обязательно придумал бы способ уйти от акулы.

— Но ты один, — снова сказал он сам себе, — ты один и можешь рассчитывать только на себя, на свою волю, силы, мужество. Все остальное сейчас — труха, о которой не стоит даже думать. Смерть в двух шагах от тебя. Она может в любую секунду прикоснуться к тебе. Не трать эти моно веяния, может быть последние, на всякую ерунду вроде жалости к себе. Пусть, если уж тебе суждено умереть сейчас, твой последний поступок в этом мире будет достойным.

Север стиснул зубы до боли в висках. Он продолжал грести, хотя уже почти не чувствовал рук. Они были словно выструганы из дерева. Но он усилием воли заставлял их сгибаться и разгибаться, сгибаться и разгибаться… И так снова и снова, раз за разом.

Лопасти весел, взлетая над водой, поблескивали в лунном свете. И Северу казалось, что этим коротким тусклым вспышкам не будет конца. Как не будет конца этой ночи и погоне.

Когда сил уже не осталось, а сердце было готово разорваться от бешеной нагрузки, Север почувствовал на взмокшем лице легкое дуновение ветерка. Не теряя ни секунды, он поставил парус. Поначалу от этого было мало проку. Парус бессильно висел, ничуть не помогая гребцу. Но постепенно ветер усилился, и лодка побежала быстрее. Наконец Север смог выпустить из рук весла и напиться. Акула не отставала, но скорость у лодки была слишком велика для того, чтобы акула могла причинить ей какой-нибудь вред.

Стало светать. Теперь Север мог различить в полутьме черный треугольник плавника, кружа щей вокруг лодки. Но когда солнце поднялось повыше и окрасило морскую гладь в красный цвет, он сделал последний круг, словно прощаясь, и скрылся в глубине.

Север устало привалился спиной к борту и закрыл глаза. Будь что будет, но он должен немного поспать. Он выиграл эту схватку. Что-то подсказывало ему, что днем он будет в безопасности. До вечера он должен во что бы то ни стало добраться до порта. Акула появится в сумерках.

Ветер крепчал. Небо, которое Север раньше видел только бездонно-синим, быстро затягивали тучи. Похолодало. Море посуровело, стало свинцово-серым.

По расчетам Севера, при таком ветре плыть ему оставалось около двух суток. Совсем немного. Только бы погода окончательно не испортилась. Он то и дело с тревогой поглядывал на небо. Выстоит ли лодка? У него не было возможности проверить, насколько хорошо она справляется с большим волнением. Стоит появиться течи, и все… Лодка может попросту развалиться на куски.

Север сжал губы и плотнее запахнул куртку, которую ему сшила жена рыбака. О том, чтобы грести, не могло быть и речи. Волны были слишком большими, с белыми барашками на гребнях, — верный признак того, что ветер близок к штормовому.

«Почему рыбак не предупредил меня, что возможен шторм? Он хорошо знает море, а значит, наверняка мог заранее предсказать погоду. Почему он промолчал? Хотя… Ведь он говорил про шторм. Он хотел подготовить меня. Но я не обратил на его слова внимания. Да, ту историю он рассказал не просто так. Только я был глуп и не понял ничегошеньки. А теперь мне остается только молить море о пощаде».

Север сделал глоток воды, чтобы не так тошнило.

«Но при чем тут я? При чем тут мое непонимание? Рыбак мог сказать прямо, что погода испортится. Я бы повременил с отплытием Переждал бы…»

— Эх, старик, — сказал он вслух, — твоя любовь к иносказаниям и загадкам может стоить мне жизни. Впрочем, что тебе с того? Так же как и небу, и морю… Моя смерть и моя жизнь — это моя забота. И только моя.

Так, разговаривая с самим собой, Север провел почти полдня. Несколько раз он ненадолго забывался тревожным сном — сказывались усталость и бессонная ночь. Он вымок и продрог. В лодке было по щиколотку воды — высокие волны то и дело перехлестывали через борт. От сильной качки его начало мутить. — «Глупо думать, что эти испытания кто-то посылает мне специально. Вообще, жалобы и лишние мысли ни к чему. Нет в них никакого проку… Нужно просто вступать в схватку с тем, с чем можно бороться, и спокойно принимать то, что изменить не в силах. Так просто и так трудно…» — Север с тоской посмотрел по сторонам. Тучи ползли над самой водой. Северный ветер гнал их на юг, закручивая края в спирали, которые тут же разрывались в грязные клочья. Иногда ветер сталкивал их друг с другом, и тогда где-то над линией горизонта раздавались раскаты грома, но молний видно не было. Гроза была еще далеко, однако, судя по всему, стремительно приближалась. Ветер усиливался с каждой минутой. Море словно наливалось тяжелой яростью, которая была готова вот-вот выплеснуться. Выплеснуться неукротимо и беспощадно, уничтожая все инородное, все, что не принадлежало морю изначально. Стена дождя соединяла две стихии.

Север убрал парус, вынул мачту и, обвязав вокруг нее парус, положил вдоль борта. Рядом он пристроил весла. Для верности он обвязал все еще раз вместе, закрепив как следует другой конец веревки. Теперь он не лишится паруса и весел. Собрав все припасы еды и фляги с водой, он положил их в холщовый мешок и спрятал под кормовой настил. Потом закрепил руль.

Теперь ему оставалось только надеяться на чудо. Он сел на дно лодки и привязал себя к банке, чтобы не быть смытым волной.

Гремело теперь почти непрерывно, и сумрак то и дело прорезали молнии. Огромные свирепые волны швыряли лодку из стороны в сторону так, что у Севера перехватывало дыхание.

Он не думал, что шторм — это так страшно. Волна подхватывала лодку, взбрасывала себе на спину и поднимала ее к самым тучам. Затем, помедлив долю секунды, сбрасывала ее в бездну, словно устав от своей ноши. Каждый раз, когда лодка ударялась о воду, Север, несмотря на вой ветра, слышал, как трещит дерево. И тут же, не дав и мгновения передышки, накатывал новый вал, и все повторялось сначала.

— Что тебе одна человеческая жизнь? — крикнул Север морю. — Зачем она тебе? Ты живешь века, неужели ты еще не насытилось? Я знаю, что ты живое. Я знаю, что мне никогда не постичь твоих желаний и целей. Так же как никогда не постичь твоего величия. Но я не верю, что жизнь одного человека так необходима тебе. Ты даже не заметишь ее. Или это часть какого-то замысла, непонятного мне? Но что может изменить в этом мире моя смерть? Прошу тебя, дай мне дойти до конца моего пути. Дай мне сделать то, что я должен сделать.

Поначалу Север пытался вычерпывать воду и следить за тем, чтобы его припасы не вымыло из лодки. Но вскоре понял, что все бесполезно: каждая новая волна заливала лодку до самого планширя. Он вцепился мертвой хваткой в банку и плотнее прижался к дну лодки, чтобы при очередном ударе о воду не переломать себе кости. Изредка он поднимал голову и, увидев стремительно накатывавшую волну, изо всех сил зажмуривался, ожидая, что она будет последним, что он увидит в этом мире.

Но шли минуты, а он был все еще жив.

«Старик построил хорошую лодку. Может, мне и удастся выбраться из этого живым, — подумал Север. — Если не погибну, я обязательно вернусь к рыбаку. Вернусь и скажу ему спасибо. Но сейчас, лодка, продержись еще немного. Рано или поздно этот шторм закончится. Все всегда заканчивается. Потерпи еще немного. Я знаю — тебе сейчас приходится солоно. Наверное, даже хуже, чем мне. Меня не бьет в скулу волна, мои снасти не терзает ветер… Потом, когда все закончится, я хорошо позабочусь о тебе. В порту я заново просмолю тебя, покрашу твои борта, обновлю такелаж… Поставлю новый, ослепительно белый парус. Ты будешь самой красивой лодкой на побережье. Только потерпи чуть-чуть сейчас. Не дай нам пропасть».