«Это будет фильм по настолько отдаленным мотивам „Понедельника“, что от повести там, по сути дела, ничего не осталось. Местом действия вместо НИИЧаВо — института чародейства и волшебства — стал некий волшебный магазин, где с продавцами и покупателями происходят сказочные приключения. Фильм этот должен выйти на телеэкраны в новогодние праздники».

Будем надеяться, что фильм «по отдаленным мотивам» окажется кстати и в новогоднюю ночь не разочарует многочисленных поклонников кино, сказки и фантастики.

БН же это лето проводит как обычно — путешествуя в компании друзей на автомобиле. Такой их традиции уже много лет.

В «ВГВ» Горбовский умирает в Краславе. Создается впечатление, что Вы не раз там бывали, поскольку описали это изумительное латгальское местечко с поразительной точностью и теплотой. Даугава действительно в этом месте неширокая и быстрая, пляжи действительно чистые и желтые, а противоположный берег на самом деле крут и порос соснами. Август-Иоганн Мария Бадер спускается у Вас по стилизованной под старину деревянной лестнице. ТАМ ЕСТЬ ТАКАЯ ЛЕСТНИЦА! Черная от дождей и весенних половодий, она поднимается от реки к домам по крутому берегу слева от бывшего понтонного моста, если идти по нему в Приедайне! Откройте тайну, Борис Натанович, Вы отдыхали в Краславе? И где, если не секрет? Видимо, «Дом Леонида» это также реальный дом?

Денис. СПб, Россия

Описанное в романе местечко на Даугаве совершенно реально существует. Это была наша любимая стоянка на пути из Ленинграда в Литву. Да и просто так мы там тоже иногда останавливались и стояли по несколько дней. Но — должен Вас огорчить — никакой лестницы и, уж конечно, никакого дома там не было — всё это я придумал специально для романа. Там было совершенно пусто на несколько километров влево и вправо, только на противоположном берегу виднелся в отдалении какой-то хуторок. Именно полной приватностью и безлюдностью было особенно хорошо это местечко. Хотя неподалеку в сосновом лесу мы нашли старинный фундамент какого-то дома, я думаю, времен еще буржуазной Латвии. Фундамент густо зарос одичавшей малиной, и над ним летали огромные махаоны неописуемой красоты.

Где именно останавливались с Аркадием Натановичем на Даугаве по пути в Литву? Это было по правому берегу, если идти вверх по течению, или по левому? За Краславой, если идти вверх, или перед ней?

Будет здорово, если место Вашей стоянки окажется тем самым местом, которое так любили мы с моими родителями! Если мы с Вами говорим об одном и том же, то тот фундамент, над которым летали «махаоны неописуемой красоты», мы прозвали «графские развалины». По-моему, там на самом деле жил граф. А как давно были там Вы?

Денис. СПб, Россия

Я, видимо, выразился недостаточно ясно: «мы» (о которых идет речь) — это компания моих старинных друзей, с которыми я, начиная с 82-го года и до года 93-го, каждое лето на двух-трех автомобилях объезжал Прибалтику по круговому маршруту — иногда с заездом в Калининград, иногда без, иногда с заездом в Краславу, а иногда и без такого заезда. АНС с нами не ездил никогда. Во-первых, он был принципиальным противником автопробегов, а во-вторых, у него была своя компания, и компании наши не пересекались.

А на стоянку нашу мы обычно попадали так: сворачивали налево с шоссе Ленинград-Даугавпилс, пилили километров 20–30 (уже не помню точно) по асфальту и, не доезжая нескольких десятков метров до знака «Краслава», сворачивали направо, на грунтовую дорогу. Проезжали мимо какого-то производственного вида строения (всегда безлюдного), въезжали в сосновый лес и ползли по лесной дороге 3–4 километра, пока не попадали на другую грунтовую дорогу, идущую параллельно Даугаве. По этой дороге направо еще метров 100 (мимо развалин дома, заросшего малинником и какими-то роскошными желтыми цветами на высоких стеблях) — и вот мы на маленькой полянке над обрывом к Даугаве. Это — правый берег (если смотреть по течению). Место замечательное: малина, земляника, грибы, вот только рыбная ловля (как, впрочем, и обычно бывает на реках) неважная.

<…>

— У вас и теперь «Жигули»?

— Да, так называемая «сорок третья» модель.

— Универсал предполагает частые поездки на дачу…

— Дачи у нас нет. Мы с женой не дачные люди. Наш универсал предполагает путешествия.

— Даже сейчас, в наше небезопасное время?

— Даже сейчас. Мы с друзьями отправляемся в отпуск целой автомобильной колонной. Раньше ездили в Прибалтику, но теперь она малодоступна: нужны визы, а с нами кот, и на него тоже нужны документы… Поэтому в последние годы ездим в Белоруссию, на Браславские озера. С палатками.

— Ваша жена тоже водит автомобиль?

— Аделаида Андреевна еще более опытный водитель, чем я: у нее «права» вообще с 52-го года.

<…>

<…>

— Когда у Вас появилась собственная машина?

— Это случилось гораздо позже, в 1976 году. Но до того существовал ведь прокат автомобилей — ныне совершенно забытое явление, разрешенное к жизни еще Хрущевым. Вы могли пойти на станцию проката (на Конюшенной площади), взять машину на несколько дней и ездить на ней сколько хочется и куда угодно. После ухода Хрущева автопрокат прикрыли (по-моему, году в 65-м), но пока он существовал, мы им пользовались на полную катушку и с большим удовольствием объездили всю Прибалтику, Карелию, частично — Белоруссию, Украину, Молдавию… Потом у меня получился большой перерыв, когда я машину практически не водил совсем, а с 1976 года, когда у меня появился «запорожец», мы начали ездить снова…

— «Запорожец» — который «ушастый»? Или еще «горбатенький», по поводу которого шутили, что водитель не слышит шума мотора, потому что уши зажаты между колен?

— Нет-нет, это был уже «ушастый», последнее слово тогдашней техники. Замечательная машина, между прочим. Для молодого человека — вообще идеальная машина. Для молодого, полного сил и здоровья, и особенно если у него еще есть вдобавок склонность к работе руками… У меня, к сожалению, такой склонности не было, но у моих друзей она была, некоторые из них просто замечательно умели работать руками. Так вот, если ты умеешь сам чинить машину, если ты не боишься и если ты любишь тяжелые дороги — «запорожец» — это именно то, что тебе надо. Самая высокая проходимость — из любой ямы можно вытолкать руками и даже просто вынести, если вчетвером. Гладкое дно — нет карданного вала, поскольку двигатель сзади, и машина не цепляется за камни и неровности. Очень удобная машина, всячески рекомендую. Правда, теперь это уже иномарка… Через несколько лет я поменял свой «запорожец» на «Жигули» и с тех пор придерживаюсь только этой марки.

— Вы путешествовали с компанией?

— Всегда. Сперва у нас была одна машина, потом две, потом три — на семь-восемь человек.

— Аркадий Натанович с Вами ездил?

— Аркадий Натанович никогда не участвовал в этих путешествиях. Он был ярый противник автомобилизма вообще.

— Почему?

— Я думаю, у него сохранились самые неприятные воспоминания о тех временах, когда в армии его учили водить автомобиль. И он на грузовике совершал какие-то неимоверные подвиги, связанные с прошибанием насквозь встречных заборов, задавлением поперечных коров и тому подобное. С тех пор у него сохранилась устойчивая идиосинкразия к автомобильному рулю. Да он и вообще не был поклонником туризма… Братья Стругацкие, надо сказать, начиная с определенного возраста — лет примерно с сорока каждый, — оба стали склонны к оседлому образу жизни. Идеальным вариантом отпуска для них было — лежать дома на диване и читать хорошие книги. Вытащить их из этого состояния и заставить куда-то поехать — это всегда была проблема для родных и близких. С Аркадием Натановичем большая проблема, с Борисом Натановичем проблема поменьше, но обязательно проблема. Аркадий Натанович вообще предпочитал большую часть времени проводить дома. Хотя и его, конечно, жена время от времени вытаскивала куда-нибудь — в Дом творчества, скажем, на море, к знакомым, к родственникам. Но зато он был удивительно легок на подъем, когда речь заходила о «боевых походах» писательских бригад. Вот затеи, в которых я ни разу в жизни не принимал участия, а он участвовал неоднократно и не без удовольствия.