– Впрочем, как я предполагаю, вы отомстили, не так ли?

– Что вы хотите сказать?

– Я подумал о фотографии в вашем бумажнике, о телефонном разговоре, именно на почте я вас и увидел...

– Да, я знаю.

– Если бы я вовремя не включил свои мозги, я дал бы вашему могильщику все основания для хорошей вздрючки. Не так ли?

– Действительно. Вы... вы очень умны, Блэз. Ваша деликатность...

– О, не обольщайтесь насчет моей деликатности. Ответьте лучше, у вас есть любовник? Женщина, которая идет звонить на почту, когда у нее дома есть телефон, не хочет, чтобы ее услышали...

– Вы правы, у меня есть любовник! – сказала Жермена дрожащим голосом.

– Я не упрекаю вас. Я вас полностью оправдываю.

– Спасибо! – сказала она иронично.

– Кто этот счастливый избранник?

Верите или нет, но я ревновал ее. Да, я ревновал эту женщину, которую полдня назад еще не знал.

– Все тот же, – ответила она.

Я не сразу понял.

– Все тот же... Отец моего неродившегося ребенка.

Утихнувший гнев вновь поднялся во мне.

– Когда я говорил об отсутствии достоинства, я и не думал, что у вас его вообще нет. Итак, этот тип вас бросил, он позволил вам выйти замуж за это ничтожество, он оставил вас гнить среди ваших венков, и эта свинья продолжает пользоваться вами!

– Замолчите!

На одном дыхании она продолжала:

– Вы не можете понять! Он болен... У него с детства припадки эпилепсии.

Я замолчал. Ситуация выглядела по-другому.

– Вы любовница эпилептика?

– Ну и что? Он такой же человек, как все другие, разве нет?

Она почти прокричала это рвущимся голосом. Я кивнул.

– Согласен, этот человек не хуже других. Человек, имеющий право на счастье, у него есть смягчающие обстоятельства. Но человечество ничтожно, Жермена. Нормальному мужчине досадно, когда красивая девушка отдается больному!

Теперь я говорил себе, что папаша Кастэн, должно быть, не так уж и не прав, избавившись от ребенка. В глубине души я находил ему оправдание.

Жермена продолжала что-то говорить. Я заставил себя прислушаться к ее словам.

– Он красив, я всегда его любила. Он пытался объяснить мне, что ему крупно не повезло, но мне было наплевать. Когда мне случилось присутствовать при одном из его припадков, я не испугалась. Только вот его семья распорядилась по-своему. Во время обострений ему делали успокаивающие уколы и притупили в нем волю. Ему рассказали, что я вышла замуж за очень богатого старика, ведь Кастэн богат. Морис продолжил лечение в Швейцарии. Прошли годы... Умер его отец, и он вернулся. Несколько месяцев назад я его увидела... Мы бросились друг другу в объятия... Все началось сначала.

Она умолкла. Мне было неприятно узнать все это. Я говорил себе, что завтра же смоюсь в Париж, чувствуя, что не смогу больше оставаться здесь.

– Скажите-ка, поскольку уж он вернулся, этот ваш Казанова, вы не могли бы скрыться с ним вместе?

– Нет.

– Почему?

– Потому что он разорен. Его отец умер в долгах. Морис поселился в комнате служанки, под крышей. Он фотограф, живет плохо. Я... я ему помогаю.

Вот это мило! Мадам пользуется кассой похоронного бюро, чтобы подкармливать своего кавалера! Мне это не понравилось. Все трое – Морис, Жермена и Ашилл – казались мне сборищем трусов и гнусных подлецов. Да, здесь явно не хватало кислорода.

Мне стукнуло в голову:

– А почему, собственно, вы рассказываете мне все это?

– Ну, я...

– Давайте выкладывайте.

– Когда муж меня ударил, я сказала, что с меня хватит. Я убежала, чтобы... напугать его. Я так поступила впервые. Надеюсь, это его успокоит. Но я вернусь...

– А почему вы осмелились именно сегодня?

– Из-за вас. С тех пор как вы здесь, я чувствую себя более сильной. Мне кажется, что вы мой друг.

– Согласен, я ваш друг.

– Тогда я попрошу вас о другой услуге.

– Валяйте.

– Это трудно сказать...

– После ваших признаний, есть ли что-то еще, что было бы трудно мне объяснить, малышка?

– Это так. Ну так вот, завтра в Пон-де-Лэр базарный день.

– Где это?

– Пон-де-Лэр – большой поселок, недалеко отсюда. По четвергам я беру грузовик и еду за продуктами на неделю, потому что там они дешевле. Морис живет в Пон-де-Лэре.

– Ясно... Значит, вы кувыркаетесь с ним по четвергам?

Даже не слова, а мой иронический тон заставил женщину вздрогнуть.

Она повернулась и быстро скрылась в сумерках. Мгновение я ошарашенно стоял, потом бросился за ней, схватил ее за руку.

– Эй, подождите, Жермена! Когда от мужчины требуют дружбы, следует привыкнуть к его резкости. Это и отличает дружбу от любви. Если любовь – это пух, то дружба как грубое перо.

Она остановилась.

– Да, вы правы. Извините меня, нервы шалят.

– Да, и у меня не меньше.

Это ее удивило. Она посмотрела на меня.

– Почему?

– Я не знаю, заметили ли вы, но я серьезно влюбился в вас. Я тоже доверю вам кое-что, раскроюсь. Если бы я не увидел вас на почте, плакали бы ваши восемь тысяч.

Признание ее шокировало.

– Это – истинная правда, вот и все. Что я должен сделать?

– Наш спор с Ашиллом произошел из-за рынка. Он мне заявил, что смешно ехать в Пон-де-Лэр из-за ничтожной экономии. Я думаю, он о чем-то догадывается. Я стала настаивать, тогда он разозлился. Он помешает мне туда поехать.

– Так вы хотите, чтобы туда поехал я и все объяснил Морису?

– Вы догадались. Вам это не по душе?

– Не очень... Только вот подумали ли вы, что у меня есть шеф?

– Это неважно. Завтра утром вы скажете ему, что ваш чемодан не прибыл и вы должны ехать за ним в Париж. Держите, в этом конверте деньги. Возьмите себе на расходы, а остальное отдайте...

– Договорились. Где живет ваш красавчик?

– Его фамилия Тюилье, адрес: улица Мориса Лезера, 3, в Пон-де-Лэре. Вы запомните?

– Навеки. Можете рассчитывать на меня.

– Хорошо, я возвращаюсь.

– Вас проводить?

– Лучше не надо.

– Как знаете.

Она переминалась с ноги на ногу, не решаясь уйти.

– Вы хотите что-то еще?

– Нет, объясните ему, что... как только я смогу... Я завтра позвоню ему.

Я покачал головой.

– О чем вы подумали?

– Я думаю, что ему чертовски повезло.

Она протянула мне руку.

– Спасибо. Спокойной ночи.

Когда Жермена ушла, у меня испортилось настроение.

Свет в отеле потух, горела только одна лампочка. Я вернулся в свою комнату. Она была маленькой, розовой, чистой и пахла поездом. Я разделся и скользнул под одеяло. Но уснул не сразу. В моей комнате все сотрясалось, когда проходил очередной поезд.

Я попытался представить сонных людей в мчащихся ночных поездах, но все они были для меня без лица и души.

На следующий день у Кастэнов ничто не говорило о вчерашней ссоре. Жермена делала уборку в столовой стиля рококо, а Ашилл готовился к похоронам папаши Ришара.

Я сказал хозяину, что мой друг не смог проникнуть в мою комнату, так как у него не было ключа, и мне надо съездить в Париж за своими вещами. Кастэн не возражал и только попросил управиться побыстрее, потому что я ему понадоблюсь завтра.

Я совершенно спокойно сел в автобус, идущий в Пон-де-Лэр. 

Этот городок в точности походил на тот, из которого я только что уехал. Такая же вокзальная площадь, с такой же гостиницей, та же самая главная улица, такие же дряхлые лавчонки и такие же безмятежные люди.

Я спросил, где находится улица Мориса Лесера. И какой-то мальчуган отвел меня туда. Это была узенькая улочка с мигающим на перекрестке светофором. Я пошел по округлым камням мостовой в поисках дома номер 3.

Это был особняк с массивной дверью, наподобие тюремной. Я позвонил. Мне открыла какая-то дама. Когда я сказал, что желал бы видеть господина Мориса Тюилье, она ответила хриплым голосом, что мне надо пройти через вестибюль и подняться по лестнице. Комната парня находилась над вестибюлем, в котором, наверное, можно было бы ставить автомашины. По всей вероятности, владельцы особняка скупые или не очень состоятельные люди: чтобы добыть денег, они отдавали его внаем.