Экзамены – дело серьезное. Конкурс 7,58 человек на место (профессия защитника Родины, в неправильные те времена, пользовалась-таки популярностью) и конкурентом Сереге был даже этот 0,58, которого никто никогда не видел, его даже было трудно себе представить, однако присутствие его ощущалось вплоть до объявления результатов первого экзамена. Собственно, объявления, как такового, и не было. Был подъем в обычное время, неожиданное объявление об отмене утренней зарядки, перечисление фамилий, которым (так было и сказано: «Перечисленные фамилии должны…») необходимо сегодня пройти медкомиссию (третью по счету в общем процессе поступления).

На комиссию повезли почему-то в город. Пощупать и простукать будущих военных можно было бы и в чаще леса. Тогда ведь не было всяческих проникающих УЗИ и сканирующих томографов. Ну повезли так повезли Одичавшим в лесу будущим военным было это даже в радость. Взгляду вернувшихся, предстала печальная картина опустевшего лагеря. Оказывается, всех кого «случайно забыли» пригласить на процедуру разгуливания по широким коридорам поликлиники в костюме человека, не устоявшего перед соблазном первородного греха (он, видите ли, раз всего-то повеселился, а Господь из-за него на нас на всех т-а-а-к рассерчал…) уже отправили по домам. Очень просто с ними поступили, по военному просто, как в ставшей известной позже песне: «Гранату отняли – послали домой».

Кому пришло в голову устроить этот блиц осталось загадкой. Осталось загадкой еще и то, что при таком вот массовом и быстром исходе у оставшихся не пропало ни одной личной вещи. Хотя какие там были вещи? Мыльно-брильно-зубочистящие принадлежности с хитовой пастой «Поморин» да смена нижнего белья. Но, все ж таки, ребятам как-то надо было еще и до дома добраться. Не каждому это было по карману, несмотря даже на бесплатный проездной в общий вагон пассажирского поезда. (Ездили когда-нибудь в таком? Если нет – рекомендую. Масса незабываемых впечатлений! Особенно жарким летом.) Кроме того «провалившиеся» были крайне раздражены. Но не прихватили ничего чужого они с собой. А ведь было, наверное искушение позаимствовать чего на время, продать и с комфортом доехать. Чтобы не в общем вагоне да еще пассажирского поезда. Лето ведь как раз тогда было.

А вот среди тех, которые всё же остались и, впоследствии в училище поступили вещи периодически пропадали. Все пять лет обучения пропадали! Видно не тех все же тогда домой отправили. Нет с «крысами», конечно же, боролись. Их периодически отлавливали и отчисляли. Но так до конца и не вытравили. Каким-то загадочным образом смогли эти «крысы» все же затесаться в праведные офицерские ряды. Впрочем, загадки тогда только еще начинались. В дальнейшем, по мере постижения особенностей военного мышления (не знаю как сейчас, а в те времена даже издавался всесоюзный журнал – «Военная мысль», что лишний раз подчеркивало существенную особенность военной мысли относительно мысли вообще), составляющего основу военных методов восприятия и преобразования окружающей действительности, загадки постепенно сходили на нет – маразм становился предсказуемым и даже частично управляемым.

Специалистам кафедры Военной геронтологии, не так давно образованной в Военно-медицинскай академии, хотелось бы посоветовать начать изучение особенностей военного маразма не в тиши родных аудиторий и специализированных библиотек, а в местах обитания большого количества военных, проживающих компактно на ограниченной территории. Чтобы собрать эмпирический материал на пару докторских диссертаций вам, господа-товарищи военные медики, необходимо поменять медицинскую символику на петлицах и шевронах на символику любого другого вида или рода войск (для чистоты эксперимента, а то ведь к медикам в частях отношение особое, бережно-справко-заискивающее) и куда-нибудь в затерянный полчок ваней-взводным, хотя бы на год, больше нецелесообразно – рискуете стать счастливым обладателем изучаемого диагноза. Но на год – это обязательно, со всеми его временами и сопутствующими этим временам обострениями.

Простите за отступление. Вспылил. И так, лагерь опустел. Конкурс упал до целых 3,0 человек но все равно на то же одинокое место. Как получилась такая цифра, тоже пока оставалось загадкой. Либо догадались наконец округлить итоги своих сложнейших расчетов, либо из лагеря был с позором изгнан пресловутый 0,58. Более правдоподобной выглядит версия об изгнании. В пользу этой версии говорит и факт встречи нашего абитурьента и загадочного «пифагорийца» двадцать четыре года спустя. Об этом мы когда-нибудь тоже расскажем.

Перераспределив оставшихся абитуриентов по ближним к первой лагерной линейке палаткам, лишние палатки убирать не стали – в них очень хорошо росли подберезовики и военноначальствующие распределив палатки между собой, периодически захаживали туда для сбора урожая.

Даже после короткого общения с новыми соседями, Сергею стало понятно, что уехали в основном романтики военной службы. Это были простые, открытые в общении юноши, восторженные и переполненные готовностью взвалить на себя уже прямо сейчас, до присяги еще, сразу все «тяготы и лишения военной службы». Они с радостью ходили в наряды по охране территории лагеря вместо своих менее восторженных и гораздо более прагматичных товарищей. Однако у большей части этих романтиков отсутствовали необходимые для поступления знания, да и тяги к ним, у них, как правило, никак не проявлялось.

Тем временем, стала намечаться тенденция роста (от экзамена к экзамену) процентного содержания зреющих прагматиков в общей массе, так называемой, «абитуры». Для большинства из них период раннего юношеского романтизма только-только закончился и начинался этап мучительного осознания грубой материи реальной жизни, которая (как потом выяснилось при изучении философии) дана нам в ощущениях (при этом марксистско-ленинская философия предпочитала оставлять без ответа риторический вопрос: а кем же дана-то нам материя эта?). Впрочем, несмотря на некоторую недозрелость движения, был у новоявленных прагматиков уже и свой авангард – личности, уже где-то и сколько-нибудь послужившие или успевшие поработать на «гражданке». Конечно, они уже чем-то отличались от вчерашних школьников, но размеры спеси, зародившейся в период осознания собственной отличности, принимали порой весьма гипертрофированный характер. Именно эти личности составили основу будущего сержантского (Помните? Якобы начальствующих?) состава подразделения военных. Единицы из них были действительными (в современной терминологии – легитимными) лидерами официально возглавляемых ими небольших коллективов. Основную же часть авангарда составляли прагматики, вовремя понявшие и взявшие на вооружение методы быстрого «доступа к телу» какого-либо старшего военноначальствующего. Доступ давал возможность получения множества привилегий, от «командирского балла» на экзаменах до права выбора места службы при распределении. При этом отчетливо прослеживалась прямо пропорциональная зависимость объема привилегий от степени близости к телу. Зависимость эта часто носила ярко выраженный нелинейный характер и являлась причиной жесткой внутриавангардной конкуренции за каждый сантиметр интимного пространства, принадлежащего телу лица военноначальствующего.

Обособленную часть авангарда составляли личности, которых по различным причинам никак нельзя было наделить административным ресурсом. Тернистый путь их состоял в непрерывном добывании информации. Делать это было нетрудно, для этого не надо было под артиллерийским огнем пересекать линию фронта. Повседневная жизнь военного коллектива состоит в ежесекундном взаимном созерцании и периодическом друг друга, заслушивании. По мере накопления информация претерпевала (нужные военному агенту) преобразования, и в определенный (нужный военному агенту) момент, представлялась начальствующему взору, либо слуху, в зависимости от степени развитости того или иного рецептора у организма, принадлежащего тому или иному военноначальствующему лицу. Информация представлялась в том виде, который мог бы способствовать более быстрому росту рейтинга не покладающего ушей своих страдника. (Как-то в порыве очередного негодования один из назначаемых военным отцов – командиров, вскричал: «Ведь есть же на нашем курсе хорошие и полезные люди!!! Но никак не пойму, почему же все остальные их стукачами называют?!»).