Я ставлю опыт – буду записывать все, что со мной происходит, а когда все пройдет, в чем я не сомневаюсь, предамся самоанализу, будет развлекуха на какое-то время, оттянусь как следует.

Индусы иногда просто бесят своим женским любопытством и назойливостью. С другой стороны, они умиляют меня своей любовью к жизни, тем, как просто и радостно они по ней топают, ни капли не заботясь о материальной стороне, тут я им честно завидую…

Так вот, помню, как неделю назад задавался теми же вопросами и вначале также лез на стену, то ли от тоски, то ли от уныния. Помнится, лежал и думал, почему ж мне так плохо и неспокойно, когда причин для этого нет. Наоборот, все вокруг складывается очень позитивно. Я в полной мере мог бы считать себя вполне счастливым человеком, но чувствовал себя при этом абсолютно несчастным.

На некоторые вопросы я нашел ответы, но многие так и остались неразрешенными. Тем не менее, как-то раз, проснувшись поутру, я почувствовал, что все прекратилось, мрачные мысли, как ветром сдуло, никаких забот, полная безмятежность – чудесная метаморфоза. Я почувствовал себя настолько счастливым, насколько им и являлся, и дальше с каждым днем это чувство только возрастало. Угрюмые мыслишки потеряли тропинку к своему дому и растворились в чаще сказочных ощущений. Надо сказать, что когда ты счастлив, зная отчего и почему – то счастье умножается во сто крат.

Бенарес. Комната на втором этаже старинного дома с мраморными полами и колоннами, расположенного в самом сердце древнего города за полуразрушенным дворцом магараджи, который дышит прохладой пустых окон на залитый солнцем Ганг[5]. На улице галдит детвора, в комнату крадется дым благовоний из уличных алтариков, смешиваясь с ароматом еды и специй, мрамор пола холодит ступни, пролетает комар и все тот же Кашкет все так же читает. У меня по-прежнему все замечательно, я цел и невредим, я не спился, не сторчался, не скурился, денег на путешествие хватает, но я попрежнему угрюм и недоволен. С ужасом думаю о том, что если мне так плохо, когда вокруг так прекрасно, то что же будет, если вокруг станет плохо? Вы спросите, а с чего я взял, что будет именно так? Отвечаю, обязательно будет, не может же все всегда идти гладко, да и вообще я пессимист.

Бананы – 1 рупия за штуку. Мандарины – 25 рупий за кг. Ананас средних размеров – 25 рупий. Джем – 54 рупии за банку. Так закончился еще один день.

Вне всякого сомнения – что-то не так. Где я? И зачем?

Два вопроса, на которые не так просто ответить.

Бенарес, Индия, штат Утар Прадеш?

Да.

На другой планете?

Да.

Я избавился от шума снегоуборочных машин, пробок, суеты и телефона. Это положительная сторона. Однако сообразить и осмыслить, что я по доброй воле застрял в этом городе, мне кажется абсурдом. Виноват в этом, конечно, Варанаси. Сказать, что это странный город – ничего не сказать. Варанаси самый мистический город, из всех, которые я видел. Таких городов нет, и больше не будет. Нигде.

Вид на Варанаси с противоположного берега

Варанаси, на первый взгляд, обладает всеми атрибутами того, что обычно называют древним индийским городом: улицы, дома, бесконечные лавочки, липкий запах специй, ленивые коровы и собаки, словно сошедшие с полотен Иеронима Босха, грязь, жители, которых тут должно быть около двух миллионов или больше. Нагромождение домов, клубки сплетенных узеньких улиц и тупиков, кучи людей, живущих вне времени, существующих как иллюзия, каким-то мгновением.

В Бенаресе ощущается истинная религиозность, суть индуизма, квинтессенция культуры и обычаев, без понимания и разъяснений. Про это место можно сказать только то, что в Варанаси существует только сам Варанаси. Недаром даже Марк Твен, человек с большим чувством юмора, не стал иронизировать по этому поводу, сказав, что «Варанаси древнее самой истории, древнее традиций и легенд – древнее, чем все это вместе взятое».

Варанаси всегда будет выше традиционных литературно-исторических определений, которые дают городам, потому что этот город больше похож на затерянную Трою Гомера, на ветхозаветный Вавилон, когда в нем принялись строить башню, или на Атлантиду, которой, возможно, никогда не было. Но Бенарес есть. Он вырастает из матери Ганги, он – вскормленое ею дитя, и его взаимоотношения со священной рекой не так просты… Париж и Сена, Каир и Нил, Лондон и Темза – город и река, в то время как Варанаси и Ганг – это мистический союз двух осязаемых символов.

По преданию Варанаси вырос на месте, где упала слеза богини Парвати, а Ганг вытекает из головы самого Шивы.

Бенарес вошел в легенды как самостоятельный элемент. Известный арабский путешественник Абу Бируни[6] объясняет один из мифов так: «У индусов есть места, которые почитаются в связи с их религиозной жизнью, каков, например, город Варанаси. Отшельники направляются в этот город и остаются там навсегда, подобно тому, как соседи Каабы навсегда остаются в Мекке. Они желают, чтобы там завершился их жизненный предел, дабы после смерти их награда была наивысшей. Они говорят, что проливший кровь отвечает за свое преступление и наказуем соответственно со своей виной, разве что он войдет в город Варанаси, где получит прощение и отпущение грехов, и рассказывают легенду о том, что «Брахма обладал четырьмя головами в одном обличье. Между ним и Махадевой[7] произошла ссора, и последовавшая схватка завершилась тем, что одна из голов Брахмы была оторвана. В то время существовал такой обычай: победитель брал голову убитого противника в руку и держал ее подвешенной в знак унижения врага и собственной храбрости, вложив ей в рот уздечку. Голова Брахмы была таким образом обесчещена рукой Махадевы, который всюду носил ее с собой; куда бы он ни шел и что бы он ни делал, он никогда не расставался с ней пока, наконец, не достиг Варанаси. Как только он вошел в Варанаси, голова сразу выпала у него из руки и исчезла».

Чтобы разобраться в символизме этих легенд, нужно быть индусом. Арсению бесполезно что-нибудь объяснять про шиваизм или индуизм. Он считает всех индийцев дикарями, в крайнем случае, обзывает их язычниками. Мы ведем бесконечные дебаты, сидя на крыше нашего дома, вглядываясь в Ганг, покуривая чи́ллам[8] и попивая ром. Не знаю, чем вызвана такая категоричность моего друга, но он часто и честно говорит о собственных сомнениях и с еще большим удовольствием разглагольствует о внутреннем мире других. Иногда он даже отвечает за меня или за Махатму Ганди. Единственный индус, который его озадачил – Рабиндранат Тагор. Но я подозреваю, что его он индийцем не считает, причисляя к вымышленному племени философов.

Обитатель карнизов

Время остановилось!

Казалось, я не поднимался с этого плетеного кресла целую вечность, ноги так и лежат на небольшой медной табуретке с затейливым узором. В голове все те же мысли, но уже без мучительной тоски. Судя по красным цифрам на календаре, висящим на обшарпанной стене столовки, в которой мы вкушали завтрак – сегодня вечером будет какой-то праздник.

Календарь из столовки не соврал, часов около пяти мы вышли на Мунши Гат[9] и направились в сторону Асси. Еще не стемнело, но кое-где на гатах уже были расставлены балдахины, повсюду суета праздничных приготовлений. Ганг тихо ползет мимо, из-за далекой, сумрачной гряды зелени на другом берегу лениво выплывает огромная красная луна, декорации оживают, и уже не верится, как могло продолжаться представление без главного героя. Тучи ночных мотыльков осаждают освещающий набережную фонарь – такое впечатление, что идет снег.