6) удачный для немцев и их союзников выбор времени начала войны, благодаря в основном благоприятному для них стечению обстоятельств, когда оборонительные сооружения на новой советской границе (1939) были еще далеки от готовности, а на старой границе уже была снята значительная часть вооружения, большое число советских войск находились в стадии реорганизации и передислокации и т.д.;
7) растерянность многих наших командиров после первых мощных ударов врага и последовавших за ними крупных проигранных сражений, переходящая в панику; потеря в первые дни войны управления войсками Западного фронта;
8) ослабление командного состава Красной Армии предвоенными репрессиями; морально-политическая неустойчивость многих советских командиров и бойцов [1].
Впрочем, некоторые современные авторы причины наших военных неудач 1941 года объясняют еще проще. Например, по-прежнему довольно популярно мнение о том, что в Красной Армии слишком много тогда было политруков, особистов и комиссаров, которые мешали в управлении войсками [2]. В то же время автор нескольких нашумевших исторических книг Ю. Мухин полагает, что советские вооруженные силы в этот период возглавляли плохие, непрофессиональные генералы, многие из которых не только не умели, но и не хотели самоотверженно воевать. В свою очередь, это было обусловлено прежде всего недостатком позитивных офицерских традиций, а истоки этой проблемы он обнаруживает в различных исторических обстоятельствах, вплоть до негативных социальных реформ и процессов конца ХVІІІ века [3]. Близок ему в этих взглядах А. Ивановский, усматривающий основную причину наших поражений 1941 года в постоянных ошибках советских военачальников, начиная от неудачной дислокации войск и баз накануне войны и заканчивая неправильным выбором направлений ударов по врагу после ее начала [4]. В том же направлении устремляет свой взгляд и А. Больных, который главную причину происшедшего в начале войны конфуза Красной Армии видит в военно-теоретическом превосходстве врага и его лучшей готовности к маневренной войне, успешном освоении и применении немцами оперативного искусства блицкрига. Но и он тоже отмечает «полнейшую беспомощность советского командования» [5].
Таким образом, большинство современных авторов трудов о войне, как и многие их предшественники, обнаруживают причины неудач Красной Армии в 1941 году в основном в субъективных факторах. Но если раньше главным «козлом отпущения» у мастеров исторических сочинений был И. Сталин, то теперь все чаще его место занимают генералы Красной Армии, вплоть до «Маршала Победы» Г. Жукова. Характерным в этом отношении является следующее высказывание одного из самых плодовитых авторов военно-исторической литературы последних лет А. Широкорада: «… человеческий фактор сыграл решающую роль в катастрофе лета 1941 года. Причем основная вина лежит не на Сталине, Молотове и Ворошилове, а на командующих округами, армиями, дивизиями, полками» [6].
Между тем в последние годы стали появляться новые варианты, в сущности, стародавней версии, объясняющей поражения Красной Армии в 1941 году ее подготовкой к агрессивным действиям в ущерб оборонным мероприятиям. В частности, А. Осокин заявляет о неготовности советских войск в западных приграничных округах к неожиданному нападению вермахта из-за их подготовки к совместному с Германией походу против Великобритании, в которую, как это следует из его рассуждений, советское руководство втянул коварный А. Гитлер, а их всех в итоге перехитрил У. Черчилль. Мол, советские войска готовились к маршу почти через всю Европу к Великобритании. Тут фашисты и застали их, так сказать, врасплох. Вместе с тем этот автор не забывает обратить внимание и на важное значение для развития военно-политических событий в Европе полета Р. Гесса в мае 1941 года в Великобританию и его секретные переговоры с представителями правительства этой страны [7]. Вот только должных выводов из этого странного визита одного из нацистских лидеров он сделать так и не смог.
Не прокомментировать сразу же столь парадоксальное объяснение причин первоначальных поражений Красной Армии, хотя бы кратко, было бы со стороны автора этих строк непростительным равнодушием. Действительно, предположения А. Осокина просто восхищают своей чрезвычайной смелостью, которая возникла у него, по-видимому, из-за недостатка знаний и избытка воображения. Неужели он не знает, что к 22 июня 1941 года Германия сумела сосредоточить на границах с СССР бульшую часть своих войск, в то время как на подступах к Великобритании она держала не более десятой их доли, а советские войска не только близко к этой самой стране не стояли, но даже вблизи с границей Германии насчитывали меньшую свою часть?! Даже во всех западных военных округах их было тогда немногим больше половины общей численности [8].
Да и разве из-за недостатка сухопутных сил Германия не разгромила тогда Великобританию? Ведь ее преимущество над этой морской державой в указанном виде вооруженных сил было подавляющим, что еще доказали сражения 1940 года. Военному разгрому Великобритании в то время мешали многие обстоятельства, в частности наличие у нее весьма сильной авиации, большие ресурсы ее колоний, поддержка США и доминионов, но особенно среди них выделяются ее островное положение и огромная мощь флота этой державы. Ну и как руководство СССР могло помочь Германии решить эти проблемы, даже если бы на самом деле этого захотело?! Зачем Гитлеру были нужны советские танки? Если бы он действительно сумел бы уговорить советское руководство вступить с ним в некий скрытый военный союз (допустим, что Сталин, Молотов и иже с ними были такими наивными и беспринципными), то ему были бы нужны от СССР корабли, самолеты, горючее и другие материальные ресурсы, а вовсе не танки и пехота.
Более того, руководство Германии, как показали реально происшедшие события, на самом деле не очень-то и стремилось к разгрому Великобритании. Здесь уже не приходится говорить о таких «мелочах», как отсутствие хоть каких-нибудь достоверных документов и важных свидетельств, подтверждающих осокинскую версию. В конце концов, и как преодолеть более чем существенные политические, организационные, технические и другие трудности осуществления этой поистине чудесной операции, А. Осокин тоже почти никак не объясняет.
Можно, конечно, пытаться строить «здание» истории войны и при помощи предположений, но надо хотя бы это делать в более точном соответствии с подлинными фактами и не забывать о логике. Например, как это удается А. Саввину, который в полете Р. Гесса в Великобританию увидел явные признаки сговора немецкого и британского военно-политического руководства, направленного против СССР, приводя в пользу такого предположения куда более убедительные доводы, чем А. Осокин [9]. Не менее убедителен в осмыслении этого странного полета одного из нацистских лидеров В. Веселов, который считает, что обе страны в начале 1941 года нуждались если не в союзе, то хотя бы в замирении. Именно в этом состояла истинная подоплека миссии Р. Гесса в Великобритании, а также заинтересованность британского и германского руководства в сокрытии многих важных обстоятельств контактов ближайшего сподвижника А. Гитлера с представителями этой державы [10].
Разве не известны резко русофобские и антикоммунистические взгляды А. Гитлера и многих других руководителей Германии и, напротив, их определенные симпатии к Англии и почти не скрываемые надежды на «арийскую солидарность»?! Вспомним, к примеру, то же «чудо в Дюнкерке», происшедшее в июне 1940 года, в котором немцы отнюдь не спешили добивать оставшихся фактически блокированными английские войска, дав им почти без помех эвакуироваться морем. А тот же Р. Гесс вообще имел репутацию англофила. Самое же главное, дальнейшее развитие военно-политических событий в Европе после этого странного визита одного из немецких лидеров в стан номинального врага проходило в интересах прежде всего Великобритании, а особенно неблагоприятным оно было для СССР.
Вот что писал об истинных настроениях Гитлера и характере взаимоотношений между указанными державами известный британский историк Б.Г. Лиддел Гарт: «Гитлер постоянно думал об уничтожении Советской России. И его идея была не просто соображением целесообразности в достижении честолюбивых замыслов: антибольшевизм был его самым глубоким эмоциональным убеждением». И этот же автор далее продолжал: «Поставленный в тупик тем, что англичане, казалось, не осознавали безнадежности своего положения, Гитлер связывал это с позицией России. В течение ряда месяцев он неоднократно повторял Йодлю и другим, что Англия, вероятно, надеется на русское вмешательство, так как в противном случае она бы капитулировала, и, должно быть, уже существует какое-то секретное соглашение. По его мнению, поездка Криппса в Москву и его беседы со Сталиным подтверждали это подозрение. Германия должна быстро нанести удар, или ее задушат. Гитлер не мог понять, что русские, подобно ему, опасались агрессии, агрессии с его стороны» [11].
