1. Стратегические планы германского верховного командования (ОКИ) , включая цели и задачи наступлений трех главных армейских группировок вермахта — группы «Север» фон Либа, группы «Центр» фон Бока и группы «Юг» фон Рундштедта.

2. Оперативные планы люфтваффе, включая цели для бомбардировки .

3. Расположение топливных хранилищ на территории Третьего рейха и оккупированной Европы.

4 . Местонахождение Гитлера и точное расположение его различных полевых штаб-квартир.

5 . Сообщения о растущих трениях между Гитлером и армейской верхушкой.

Кроме того, шпионские сети снабжали Москву обширной информацией об обстановке во всех оккупированных странах Западной Европы, о Швейцарии и ее мобилизационных планах, и даже о Ватикане. (Этой информацией снабжала Треппера одна из эмигрантских групп, поддерживавшая тесные связи с кардиналом — архиепископом Парижа.)

Вся система в целом работала как некое огромное международное агентство новостей. Московский руководитель мог послать Трепперу срочное сообщения, требуя: «Выясните, находится ли генерал Гудериан на Восточном фронте. Ушла ли 7-я танковая дивизия из Франции и где она?» Организация Треппе-

ра могла дать ответы практически на все вопросы и столь же быстро, как это мог сделать журналист-международник в довоенное время.

Ночь за ночью и день за днем пеленгационные станции абвера ловили зашифрованные пятизначные сигналы, однако самые опытные немецкие шифровальщики не могли разгадать советский шифр.

В первые несколько недель советско-германской войны меньше всего информации поступало из Берлина. Это объяснялось тем, что в момент нападения Гитлера на Советский Союз подготовительные мероприятия «Эрдберга» и Кобулова были далеки от завершения. Не было в Берлине и профессионала из ГРУ, способного возглавить сеть, как не было и опытного радиста для работы с передатчиком.

В Берлине было несколько русских шпионов-любителей, работавших под руководством двух высокопоставленных служащих нацистских министерств — Арвида Харнака и Харро Шульце-Бойзена. Харнак происходил из известной германской семьи. Будучи в ранней молодости настроенным ультранационалистически, он к тридцати годам стал марксистом. В 1927 году, получив стипендию Ротшильда, он отправляется в Соединенные Штаты, где встречает свою будущую жену Милдред Фиш, студентку литературного отделения, исповедовавшую весьма левые взгляды. Поворотным моментом в его жизни стало начало тридцатых годов, когда он совершил познавательный тур в Советский Союз. Он встречался с друзьями Зорге Куусиненом и Пятницким и после беседы с ними согласился стать агентом Коминтерна в Германии. Харнак был высокопоставленный германский чиновник, принадлежавший к высшему классу, и как убежденный коммунист он отверг все предложения о плате. Когда в 1933 году нацисты пришли к власти, Харнак сумел превратить свою работу на Коминтерн в священный патриотический долг в великой борьбе за антинацистское, левое будущее Германии.

В этот момент он получил пост в министерстве экономики Третьего рейха, где стал отвечать за американские и русские дела. Он стремительно поднимался по служебной лестнице и вскоре стал одной из самых заметных фигур в министерстве. Когда после подписания в августе 1939 года пакта Молотова—Риббентропа наступил период советско-германского экономического сотрудничества, Харнака послали в Россию в качестве одного из руководителей германской торговой делегации. В Москве он возобновил свои личные дружеские отношения с лидерами Коминтерна, и когда в конце 1940 года ГРУ и ГБ начали готовиться к войне, Харнак почти автоматически становится одним из ключевых советских агентов в Германии.

Другой руководитель берлинской группы, офицер люфтваффе Харро Шульце-Бойзен был полной противоположностью Хар-наку. Происходивший из консервативной монархической семьи, самым ярким представителем которой был адмирал фон Тир-пиц, Шульце-Бойзен уже в семнадцатилетнем возрасте был убежденным традиционалистом. «Шубо», как звали его друзья, в своих взглядах упорно шел влево, пока тревожные дни уличных боев, случившихся накануне взятия власти нацистами, не вынудили Харро отказаться от любых крайних воззрений — как левых, так и правых. Он стал писать статьи для прогрессивного еженедельника, и за одну из этих статей гестапо его арестовало и крепко избило. И когда Харро вышел из тюрьмы, он был ярым антинацистом.

С помощью могущественных друзей семьи он без труда стал офицером-курсантом в люфтваффе, а вскоре его направляют в колледж военно-воздушных сил, где он приобретает квалификацию офицера разведки. В это время он встречает очаровательную, жизнерадостную и романтически настроенную Либертас Гааз-Хейе, внучатую племянницу принца Филиппа зу Эуленберга. Среди близких друзей семьи девушки значился и маршал Геринг. В 193 6 году молодые люди поженились, и с помощью родственников жены будущее молодого офицера в геринговской люфтваффе было обеспечено.

Где-то в это же время «Шубо» выходит на связь с подпольной коммунистической группой, состоявшей из представителей высшего общества Германии и не связанной со старой Германской коммунистической партией (КПГ). Был ли «Шубо» когда-либо убежденным коммунистом— вопрос открытый, однако он был одним из настроенных резко антинацистски либеральных радикалов тридцатых годов, из рядов которых вышло множество людей, завербованных советскими шпионскими службами. В 1937 году Харро уже снабжал информацией человека из ГРУ, с которым встречался в Берлине, а в годы испанской гражданской войны он стал основным источником информации о пресловутом нацистском «легионе Кондор». Когда в 193 9 году Германия вступила в войну, «Шубо» глубоко окунулся в подпольную деятельность, поскольку лишь в Советском Союзе видел единственную возможность спасения от нацизма.

На «Александра Эрдберга» произвела большое впечатление неординарная личность «Шубо», в котором он сумел разглядеть будущего лидера подпольной группы. Именно «Эрдберг» предоставил «Шубо» возможность выхода в эфир и выделил запасной выход на радиопередатчик весной 1941 года, пока сам он обучал Харнака шифровальному делу.

И если с передатчиком «Шубо» обращался как любитель, то в собственно разведке он таковым не был. Шульце-Бойзен, занимавший пост офицера контрразведки в министерстве авиации, имел доступ к совершенно секретной информации, касавшейся не только своего ведомства, но и всей немецкой армии.

В трех сообщениях, которые Харро пробно настучал в первые недели июля, содержалась важная информация о целях и задачах, стоявших перед тремя ударными группировками немецкого вермахта в России, а также называлась общее количество самолетов люфтваффе, как находившихся в резерве, так и воюющих на передовой — 21 5 00 штук.

В конце июля «Александр Эрдберг» побывал в Москве. Он предупредил руководство ГРУ, что зарождающаяся в Берлине шпионская сеть, от связи с которой он был вынужден отказаться, нуждается в опытном руководстве . Московские радисты также докладывали, что радиопередатчик «Хоро»— псевдоним Шуль-це-Бойзена, нуждается в починке. В августе руководитель ГРУ отправил сообщение Трепперу, как резиденту в Западной Европе, в которой приказал отправить Сукулова в Берлин сразу, как только будет достигнута договоренность.

«Маленький шеф» получил следующие инструкции:

1. Связаться со вспомогательными агентами, пользуясь именем «Александра Эрдберга», которое им известно.

2. Через них выйти на контакт с Харнаком и Шульце-Бойзе-

ном.

3. Выяснить, что случилось с остальными членами группы.

4 . Отправить через курьера подробный отчет в советское посольство в Стокгольме, используя для этого регулярное авиасообщение по линии Берлин—Стокгольм.

5. Подготовиться к приему советских агентов-парашютистов в Германии.

6. Починить радиооборудование «Хоро» и организовать удовлетворительную радиосвязь со станцией ГРУ в Москве.

Сукулову, игравшему роль уругвайского бизнесмена, потребовалось время, чтобы получить необходимые разрешения, и потому только в октябре «Маленький шеф» добрался, наконец, до германской столицы. Через второстепенных агентов он договорился о встрече и с Харнаком, и с Шульце-Бойзеном в парке Тиргартен, после чего Сукулова представили женам высокопоставленных агентов — Милдред и Либертас . «Маленький шеф» починил радиопередатчик, а также договорился, что когда кто-либо из агентов будет посещать своих родственников в Аахене, близ германо-бельгийской столицы, пусть они берут с собой секретные документы, которые у них будет забирать один