Подлинность мемуаров Зорге американцам под присягой подтвердили причастные к делу Зорге прокурор М. Ёсикава и профессор Ё. Икома, осуществивший перевод документа с немецкого языка в феврале — апреле 1942 года. Более того, американцы нашли 2 4 страницы машинописного оригинала записок Зорге с правками автора, случайно сохранившиеся в личном досье Ёсикавы, который вел следствие по этому делу. Ёсикава передал текст в штаб американских оккупационных войск и письменно подтвердил, что это часть записок, собственноручно написанных и исправленных Зорге в его присутствии и переданных ему в следственном помещении Токийской тюрьмы в октябре — ноябре 1941 года.
Иногда отмечается, что текст записок Зорге, возможно, был скорректирован американскими спецслужбами после войны при переводе их на английский язык. Так, даже в наиболее серьезном исследовании о деле Зорге С.Л. Будкевича говорится, что «можно предположить, что текст второго варианта «записок Зорге», опубликованный в «Материалах по современной истории», содержит неточности, поскольку он заимствован из послевоенных публикаций, отредактированных с учетом английского перевода»9.
Такие утверждения не выдерживают критики, поскольку, во-первых, перевод записок на английский язык с самого начала имел гриф «совершенно секретно» и уже по этой причине был недоступен японцам, а, во-вторых, что самое главное, записки Зорге сразу же после перевода их на японский язык были опубликованы в закрытых материалах министерства юстиции: первый раздел в феврале 1942 года, а второй — в апреле 1942 года. Экземпляры данных публикаций за № 191 (первый раздел) и № 189 (второй раздел) были обнаружены американцами в хранилищах за пределами Токио. Их вместе с 24 страницами оригинала записок и заявлением Ёсикавы американцы возвратили японской стороне в 1952 году. Эти материалы были переизданы под грифом «совершенно секретно» министерством иностранных дед Японии в октябре 1953 г. и Управлением общественной безопасности в ноябре 1953 года. В январе 1957 года упомянутые документы без изменений были изданы Главным полицейским управлением и после рассекречивания вошли в открытое издание. Поэтому сомневаться в подлинности записок Зорге никаких оснований нет.
Если есть какие-либо неточности в тексте записок, то они объясняются скорее не «происками японских и американских спецслужб», а качеством перевода с немецкого на японский и последующих переводов с японского языка на английский и русский.
В японских и американских материалах к мемуарам Зорге относится также еще один документ, который таковым по сути дела не является: первая часть записок, написанная японскими служащими полиции и прокуратуры как обобщение ответов Зорге на их вопросы в ходе следствия. Мы же к мемуарным запискам Зорге относим только те тексты, которые были написаны им лично.
Как уже отмечалось, записки были написаны в конце 1941 года. Вполне закономерно может возникнуть вопрос, почему нет никаких писем, других воспоминаний или дополнений к данным запискам, написанным Зорге позднее? Ведь он находился в тюрьме еще почти три года в ожидании суда, а затем казни. Дело в том, что по японскому законодательству того времени заключенным разрешалась переписка только с близкими родственниками, находившимися на территории Японии. Зорге, как и супруги Клаузен, таких родственников не имел и был лишен прав на переписку. Однако после вынесения смертного приговора Зорге и Одзаки было разрешено написать предсмертные записки, и оба воспользовались этим разрешением. По заявлению бывшего начальника тюрьмы С. Итидзимы, он прочитал объемные предсмертные записки Одзаки и отправил их в министерство юстиции, сняв для себя копию. Эта копия и сохранилась, а оригинал сгорел вместе с другими материалами в здании министерства юстиции. Такая же судьба, видимо, постигла и предсмертные записки Зорге. Начальник же тюрьмы, не зная немецкого языка, не сумел их прочитать и снять копию. Поэтому о последних записках Зорге известно очень мало, в основном из воспоминаний их переводчика профессора Икомы7.
Читая записки Зорге, не следует забывать обстоятельства, при которых они были подготовлены. Записки печатались на машинке лично Зорге в присутствии прокурора, который нередко задавал уточняющие вопросы и сразу же отбирал текст. Зорге позволялось только исправить явные опечатки, он не имел возможности просмотреть ранее написанный материал и отредактировать его. Поэтому в тексте имеются повторы, разночтения, отдельные неточности.
В частности, могут вызвать удивление просматриваемые в первых главах записок неопределенность в описании организации, на которую работала резидентура «Рамзай», и стремление всячески выделить Коминтерн и ЦК ВКП(б) как основных потребителей добывавшейся разведчиками информации. Такая позиция Зорге вполне объяснима, если учесть, что во время написания этих глав он очень боялся, что дело его разведгруппы будет передано военной полиции «Кэмпэнтай», чего та упорно добивалась, подчеркивая военную направленность деятельности разведчиков. Это было бы действительно крайне опасно, поскольку военная полиция немедленно расправилась бы с Зорге и его соратниками без всякого суда. Примеров таких было достаточно: люди, попав в руки «Кэмпэнтай», исчезали бесследно. Только убедившись, что из-за межведомственного соперничества («Кэмпэнтай» подчинялась военному министерству, специальная полиция Токио — министерству внутренних дел, а прокуратура и суд — министерству юстиции) дело группы осталось на рассмотрении министерства внутренних дел и министерства юстиции, Зорге в последующих главах все поставил на свои места.
Язык записок и их стиль отличаются строгостью и лаконичностью. Чувствуется, что Зорге стремился сказать все и в то же время ничего о своей разведывательной деятельности в различных странах, о способах и методах агентурной работы. Более подробно Зорге писал о фактах и особенно о людях, которые и без того были хорошо известны японцам или недоступны для японской полиции. Когда же речь заходит о людях, которым высказывания Зорге могли как-то навредить, в тексте появляются всякого рода оговорки, что за давностью лет он не помнит тех или иных подробностей, связь поддерживал только со своими ближайшими (уже арестованными) соратниками и т. д. Благородство его души проявилось и в том, что он старательно брал на себя всю ответственность, стремясь облегчить участь своих товарищей. В записках Зорге писал о своей разведывательной деятельности в Китае и Японии, о работе в Коминтерне, о детских и юношеских годах, о том, как и почему он стал убежденным коммунистом. Думается, что знакомство российского читателя с личными записками Рихарда Зорге позволит составить более полное представление об этой незаурядной и многогранной личности. Кроме того, данная публикация позволит ввести тюремные записки Зорге в научный оборот в качестве важного исторического источника.
А.А. Прихожаев, доктор экономических наук, профессор, зав. лабораторией Института востоковедения РАН
1 Корольков Ю.М. Человек, для которого не было тайн. М., 1965; Будкевич С.Л. Дело Зорге, М., 1969; Голяков С., Понизовский В. Голос Рамзая. М., 1976; Волков Ф.Д. Подвиг Рихарда Зорге. М., 1981; Колесникова М.В., Колесников М.С. Жизнь и бессмертие Рихарда Зорге. М., 1985. Среди последних публикаций следует назвать: Молодяков В.Э. Рихард Зорге: супершпион или суперполитик. — Проблемы Дальнего Востока, 1993, № 5.
2 Мейснер Г. О. Кто вы, доктор Зорге? М., 1966; Madep Ю. Репортаж о докторе Зорге. Берлин, 1988.
3 Миякэ Ханако. Нингэн Дзоруге. Токио, 1949; Киносита Дзюндзи. Отто-то «ебарэру нихондзин». Токио, 1963; Одзаки Ходзуки. Дзоруге дзикэн. Токио, 1963; Каваи Тэйкити. Дзоруге дзикэн гокутю ки. Токио, 1975; Willoughby, Charles A. Shanghai Conspiracy. The Sorge Spy Ring. New York, 1952; Mader J. Dr. Sorge Funkt aus Tokyo. Berlin, 1966; Chalmers J. An Instance of Treason. California, 1990.
