Кое-кто попался на эту удочку. Помню выступление слушателя Михаленок. Он начал защищать Троцкого, восхваляя в общих словах какие-то его «особые заслуги во время гражданской войны», Меня возмутила эта напыщенная, фальшивая речь, явно смазывающая основной вопрос — вопрос о единстве партии. Я выступил тогда против Михаленок и, по-видимому, несколько крикливо и резко. Припоминаю, я сказал: «Тут Михаленок расхваливал Троцкого. Он говорил, что Троцкий был хорош в гражданскую войну. Ну так что ж из этого? Троцкий был хорош, пока выполнял волю партии. Партия его и подняла. Троцкий пошел против партии и партия сбросит его к черту». Помню, тогда слушатель Лапин¹¹ подал реплику: «Ай да Моська — знать она сильна». Этой репликой Лапин невольно выявил свое шатание. Следует сказать несколько слов о Лапине. Лапин Альберт Янович — герой гражданской войны — чуть ли не 20 лет от роду уже командовал дивизией, был награжден 3-мя орденами Красного Знамени.

Человек, безусловно, преданный Советской власти, Лапин пользовался на курсе уважением и авторитетом. Помню, что он был членом Центрального бюро академии и руководящим членом партийного бюро нашего курса. И вот этот уважаемый товарищ повел себя странно. Вместо того, чтобы возглавить борьбу с троцкистами, он, по-видимому, считая, что должен быть объективным, быть нейтральным судьей, а в результате, как это всегда бывает в процессе идеологической борьбы, сел между двумя стульями и фактически оказался на стороне троцкистов».

На этом месте прервем цитирование воспоминаний М.И. Болоткова. Думается, что приведенный отрывок нуждается в некоторых комментариях и уточнениях. Особенно в отношении А.Я. Лапина. Неизвестно, по каким таким причинам, но приведенные выше слова Болоткова относительно Лапина весьма субъективны. Например, насчет произнесенного им общеизвестного афоризма дедушки Крылова о Моське, которая сильна. Из контекста прямо не усматривается, к кому конкретно они относились — то ли к Троцкому, который пытался («лаял») расшатать единство руководящей в стране партии, то ли к словам самого Болоткова, критиковавшего Троцкого, т.е. «лающего» на такую большую фигуру («слона»), как Председатель Реввоенсовета Республики и Наркомвоенмор. И непонятно, в чем тут проявилось «шатание» Альберта Лапина?

Ознакомление с документами по обвинению комкора Лапина в 1937 г. показывает, что там в прямой постановке нет данных о поддержке им позиций Троцкого в ходе дискуссии в 1923—1924 гг., т.е.

о его «шатаниях» в сторону троцкизма. Хотя в некоторых из них (документах) Лапина именуют троцкистом, членом контрреволюционной троцкистской организации (другой термин — антисоветской троцкистско-диверсионной организации) на Дальнем Востоке. Но все это больше напоминает риторику, язык следователей и оперативных работников НКВД второй половины 30-х годов. И не больше! Потому что в содержании документов, кроме голых, ничем не подкрепленных обвинений в троцкизме, таковое трудно найти. Например, в таком документе, как знаменитая «Справка» — грозном предвестнике предстоящего ареста лица, на которого она была составлена. Исполненная под грифом «совершенно секретно», эта «Справка», как правило, содержала в себе все основные пункты обвинения, выколачивать признание которых у подследственных предстояло опытным «кололыцикам» НКВД. В случае же с Лапиным такого обвинения нет. Судите сами.

«Справка

Арестованный в ДВК (Дальневосточном крае. — Н. Ч.) и разоблаченный участник антисоветской троцкистско-зиновьевской организации начальник штаба 66 стрелковой дивизии Карпель показал, что членом указанной организации является комкор Лапин Альберт Янович, кадровый троцкист, бывший пом. командующего и нач. ВВС ОКДВА, активно проводящий контрреволюционную диверсионную работу в РККА.

В пораженческих целях участники организации: Карпель (арестован), Лапин (быв. нач. ВВС ОКДВА), Кащеев (арестован) и другие выполняли поставленные Путна и троцкистским центром задания:

а)    добиваться удаления укрепрайонов от границы вглубь советской территории;

б)    лишать ОКДВА наступательных средств в бою;

в)    дискредитировать решения ЦК ВКП(б) об организации особых колхозных корпусов на Дальнем Востоке;

г)    сорвать план военного и жилищного строительства с целью затруднить развертывание ОКДВА.

Сознавшийся участник руководящей группы антисоветской троцкистско-диверсионной организации в ДВК, бывший нач. СКО (строительно-квартирного отдела. — Н.Ч.) ОКДВА Кащеев показывает о большой вредительской работе Лапина в военном строительстве для ВВС ОКДВА в бытность его в ДВК.

Активное участие Лапина в контрреволюционной троцкистской организации также подтверждает арестованный и разоблаченный член военного троцкистского центра Примаков.

Считаю необходимым Лапина А.Я. арестовать, о чем прошу Вашего согласия.

Вопрос с НКО (наркомом обороны. — Н. Ч.) согласован. Начальник 5 отдела ГУГБ НКВД СССР комиссар гос. безопасности 2 ранга (Леплевский)

15 мая 1937 г.»⁷.

А.Я. Лапин был арестован 17 мая 1937 г. по ордеру, подписанному первым заместителем наркома внутренних дел СССР М.П. Фриновским.

Серьезный разброд и идейные шатания слушателей академии в 1923—1924 гг. свидетельствовали о слабой результативности мероприятий, намеченных после работы комиссии ЦК РКП(б) в 1922 г. А намечено было немало. Так, партийной организации академии было предложено усилить изучение коммунистами решений 10-го съезда партии, шире развернуть внутрипартийную работу, вовлечь всех членов и кандидатов партии в жизнь партийной ячейки и общественных организаций академии. Принимались меры по повышению уровня преподавания общественно-экономических наук, изучение которых становилось обязательным для всех слушателей. Большим подспорьем в деле воспитания слушателей (партийных и беспартийных) являлись доклады о международном и внутреннем положении Советского государства, с которыми выступали видные деятели Коммунистической партии.

Однако продолжим цитировать воспоминания М.И. Болоткова. «То же, к сожалению, надо сказать и о политическом руководстве академии. Как комиссар академии Муклевич, так и его помощники Островский и Белоцкий, ни разу не выступили на собрании с принципиальной критикой троцкизма. Помню, что на вышеописанном собрании присутствовал тов. Островский, но так и не выступил. Это обстоятельство, именно поведение таких уважаемых товарищей, в значительной степени осложнило и затруднило борьбу с троцкистами. Однако основная масса курса сумела быстро разобраться и с самого начала дискуссии выступила на стороне партии и ее Центрального комитета. Я не преувеличу, если скажу, что наш курс сыграл в стенах академии решающую роль в разгроме оппозиции в эти годы. Хочу отдать должное, вспомнив наиболее активных товарищей, которые много способствовали разгрому троцкистской оппозиции в 1924 году. Я запомнил двух товарищей: Лысова* и Маковского¹²...

В этом же 1924 году припоминаю еще одно большое, на этот раз не курсовое, а общеакадемическое партийное собрание. Собрание проходило в клубе Военной академии на Воздвиженке, дом № 6. На этом собрании почему-то оказались в президиуме все «тузы» старой и новой оппозиции: Шляпников, Софронов и Радек. На собрании шла ожесточенная дискуссия. Я не помню теперь всех выступавших и приведу некоторые эпизоды. Помню, мне не понравилось выступление Шляпникова и я подал в президиум записку, где писал: «Что-то Вы все говорите насчет портфелей. Видно вам, меньшевикам, не дорого единство партии, а дороги портфели».

Между прочим, на эту записку Шляпников тут же на собрании ответил и притом в ироническом духе: «Тут товарищ обвиняет нас в меньшевизме, так как мы боремся за портфель. Ну так что же, за портфели борются не только меньшевики, но и большевики от них не откажутся». Помню, что в результате прений были представлены две резолюции — одна от имени ЦК представлена была Л.Б. Каменевым, другая — троцкистская была представлена Радеком.