В деле по обвинению С.И. Оборина записано, что он виновным себя признал в том, что плохо руководил войсками корпуса и что после легкого ранения самовольно уехал с поля боя.
Арестовали С.И. Оборина в Москве, где жила его семья. Видимо, командование Западного фронта направило его в распоряжение Управления по комначсоставу для решения вопроса о новом назначении. Из заявления в ГВП дочери С.И. Оборина— Топкой Зинаиды Степановны: «6 июля 1941 г. он приехал в Москву, зачем, мне неизвестно, был ранен. Как он говорил, им приходилось несколько раз быть в окружении и все-таки они сумели выбраться...»15
Военная коллегия 13 августа 1941 г. приговорила С.И. Оборина к расстрелу с лишением воинского звания «генерал-майор» и конфискацией имущества.
Реабилитирован он пленумом Верховного суда СССР 11 января 1957 г. за отсутствием состава преступления. Между прочим, дочери С.И. Оборина в свое время было сообщено, что ее отец осужден по 58-й статье на десять лет и отправлен в дальние лагеря без права переписки. В результате многочисленных запросов в различные инстанции ей наконец сообщили, что С.И. Оборин, отбывая срок заключения, умер 30 января 1943 г. В полученном З.В. Тоцкой свидетельстве о смерти отца были прочерки в графах о причине и месте смерти. Налицо была очевидная ложь об очередной жертве сталинского режима...
На том же Западном фронте 9 июля 1941 г. подвергся аресту командир 9-й смешанной авиационной дивизии генерал-майор авиации Черных Сергей Александрович, получивший звание Героя Советского Союза за участие в боях в Испании. Там он был в 1936—
1937 гг. в звании лейтенанта, а в 1940 г. стал генерал-майором в возрасте 28 лет. 9-й авиадивизией, которая накануне войны базировалась под Белостоком, С.А. Черных командовал с июня 1940 г. По независящим от него обстоятельствам дивизия в первый же день войны потеряла 347 самолетов из 409, сбив в боях 85 немецких16. На следующий день противник уничтожил оставшиеся самолеты. Все изложенное выше было вменено в вину С. А. Черных, и 29 июля Военная коллегия приговорила его к расстрелу.
В 1958 г. С.А. Черных был посмертно реабилитирован.
По аналогичным обстоятельствам был арестован и командир 42-й стрелковой дивизии генерал-майор Лазаренко Иван Сидорович. Дивизия дислоцировалась в Брестской крепости, и она приняла на себя первый мощный удар противника, понеся при этом боль-
шие потери. Остатки дивизии с тяжелыми боями отступали в направлении Бобруйска, влившись затем в состав 21-й армии.
Но генерал Лазаренко к этому времени был уже под следствием. Обвинялся он в бездействии в боевой обстановке, в халатном отношении к службе, в сдаче неприятелю вверенных ему войск. Иван Сидорович категорически отрицал выдвинутые против него обвинения, однако следователи и судьи были неумолимы. 17 сентября
1941 г. И.С. Лазаренко был приговорен к расстрелу. Однако высшая судебная инстанция заменила ему расстрел длительным сроком заключения в ИТЛ. Одно из ходатайств об отправке его на фронт увенчалось успехом — Лазаренко получил под свое начало сначала полк, а затем 369-ю стрелковую дивизию (в 1944 г.). Сражался он на Брянском и 2-м Белорусском фронтах. Погиб в бою 26 июня 1944 г. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
В июле 1941 г. пострадали два крупных руководителя из центральных управлений РККА — армейский комиссар 2-го ранга
В.Н. Борисов и генерал-лейтенант технических войск Н.И. Трубецкой. Действуя по принципу «бей своих, чтобы другие боялись», начальник Главного управления политической пропаганды Красной Армии Лев Мехлис «сдал» органам военной контрразведки своего заместителя В.Н. Борисова, которого арестовали 11 июля 1941 г. Последний обвинялся в том, что находясь в командировке в войсках Прибалтийского Особого военного округа, с началом войны поддался панике и самовольно возвратился в Москву. А также в том, что при докладе руководителям Красной Армии о положении на Северо-Западном фронте он высказал «пораженческие настроения». Заодно в обвинительное заключение вошли и другие старые «грехи» Борисова: 1) что при вступлении в 1922 г. в РКП(б) скрыл свое социальное происхождение (отец священник); 2) что в годы Гражданской войны в течение года служил добровольцем в колчаковской армии; 3) что в 1920 г. органами советской власти подвергался аресту за укрывательство дезертира17. Все указанные выше обстоятельства Борисов скрывал и не отражал в анкетах и автобиографиях.
17 сентября 1941 г. дело В.Н. Борисова рассматривала Военная коллегия. Обвинения в самовольном оставлении места боевых действий и распространении ложных слухов суд нашел недоказанными. Остальные же «прегрешения» Борисова общим чохом были квалифицированы как мошенничество (ст. 169, ч. 2 УК РСФСР). Вот по этой статье Владимир Николаевич Борисов получил пять лет лишения свободы в ИТЛ и лишение воинского звания «армейский комиссар 2-го ранга».
При дополнительной проверке дела В.Н. Борисова выяснилось, что так называемые «мошеннические деяния» не являлись уголовно наказуемыми, и он, таким образом, был осужден к лишению свободы необоснованно. Например, в вопросе о службе в колчаковской армии известно следующее: прослужив год в ней и осознав свою ошибку, Борисов вместе со своими товарищами бежал оттуда и в августе 1919 г. поступил на службу в 9-й кавалерийский полк Красной Армии. Относительно же ареста в 1920 г. Борисов показал, что действительно он был подвергнут таковому на 15 суток комиссией по борьбе с дезертирством. И все потому, что он не сообщил органам власти о дезертире, прятавшемся в доме, в котором Борисов бывал. Вот и вся вина В.Н. Борисова перед советской властью.
Конечно, Владимир Николаевич из мест заключения неоднократно писал жалобы и заявления относительно своей невиновности. Ему сравнительно повезло — постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 18 февраля 1944 г. он был досрочно освобожден со снятием судимости. В старом звании его не восстановили, генеральского тоже не дали (а это было бы равно как минимум генерал-лейтенанту, на худой конец — генерал-майору), а присвоили заново лишь полковника18.
До января 1948 г. полковник В.Н. Борисов служил в армии, затем был уволен в запас. Но тут пошла новая волна арестов, в том числе среди людей, уже отбывших в заключении тот или иной срок. Их послали на второй круг испытаний. Тогда таких людей называли «повторниками». Среди них был и Владимир Борисов, получивший 7 сентября 1949 г. от Особого совещания при МГБ СССР еще пять лет лишения свободы. На этот раз он обвинялся в проведении антисоветской агитации. Основанием к аресту послужили три доноса «сексотов» о том, что во время войны Борисов, будучи в ИТЛ, в беседах со своими знакомыми критиковал действия руководителей Советского государства, враждебно относился к политике ВКП(б) и проводимым ею мероприятиям. Причем авторы этих доносов по делу не допрашивались, обоснованность их утверждений никем не проверялась. Вполне естественно, что В.Н. Борисов не признал себя виновным в проведении антисоветской агитации. Однако срок ему все равно отмерили...
По первому делу (1941 г.) В.Н. Борисова реабилитировал 16 июля 1954 г. пленум Верховного суда СССР, по второму (1949 г.) — Военная коллегия своим определением от 10 июля 1954 г.
Одним из опытнейших работников службы военных сообщений (ВОСО) Красной Армии являлся Николай Иустинович Трубецкой, получивший в июне 1940 г. звание генерал-лейтенанта технических войск. С сентября 1939 г. он занимал должность начальника военных сообщений РККА.
Во всех войнах XIX—XX веков железные дороги имели исключительно важное значение. Великая Отечественная война в этом плане не являлась исключением. Успешное продвижение немецких войск вглубь советской территории вследствие неудачных действий Красной Армии потребовало срочной эвакуации на восток многих важных оборонных и народнохозяйственных объектов, других ценностей. В это же время с Урала, из Сибири, Дальнего Востока, из Средней Азии спешным порядком на запад шли эшелоны с войсками и техникой. Все это требовало строжайшей дисциплины, организованности и порядка, которых как раз и не хватало в первые недели и месяцы войны. Узловые станции были забиты эшелонами, военные коменданты изо всех сил, нередко под дулами пистолетов начальников прибывших литерных эшелонов с войсками, старались ликвидировать пробки и заторы на магистрали, однако не всегда это им удавалось. В результате установленный график движения эшелонов к фронту срывался, что значительно осложняло положение на различных участках советско-германского фронта.
