Мальчишка, быстро вошедший в мир взрослых, внутри изменился мало. И он не верил в себя, в собственную мощь не смотря на все усилия, которые тратил на него Деамайн. Рассказы учителя о могуществе больше походили на сказки, и Кейне даже не задумывался о том, что когда-то, через много лет, он непременно станет в них главным героем… а пока он просто подросток, и поэтому неплохо контролирует свою силу, не позволяя ей вырваться из установленной им же самим клетки. У Кейне не было серьёзных причин для срыва, и поэтому дар его был спокоен. Его жестокость, агрессивность, пренебрежение к жизни пока оставались спящими, и он использовал лишь малую часть своих способностей, да и её больше направлял на защиту, а не на причинение вреда. По крайней мере, Люце не видел в нём того, что так отчётливо просматривалось в Деамайне, и надеялся, что если ему удастся и дальше вести себя правильно, то и не увидит. Он уже успел осознать, что именно является для Кейне сдерживающим фактором - это был он сам. Пока Люце рядом, некромант спокоен, его сущность не стремиться получить свободу и он сам слишком занят любовью, чтобы тратить время на жестокость… безусловно, он до сих пор ещё гораздо больше человек, чем сын Смерти…
Десять дней... десять дней назад они покинули Авертри, уходя на север, и за это время привязались друг к другу настолько прочно, насколько только это было возможно. Что бы ни планировали Высшие на их счёт, пока всё шло довольно неплохо и обыденно, если не учитывать тот факт, что оба мага постоянно носили «отведи взгляд» и люди видели то двух неспешно бредущих куда-то стариков-паломников, то двух молодых женщин-подруг, и поэтому не задавали никаких особых вопросов и мало интересовались личностями путешественников. И это было прекрасно. Свобода, и принадлежащая лишь им двоим собственная судьба. Было приятно понимать, что над ними больше нет контроля. Нет учеников, которые, если бы узнали, непременно осудили бы их отношения, нет придирчивого тщеславного директора и требовательного, жёсткого Деамайна. А это значит, что можно шутить, смеяться, проявлять свои отношения как угодно, и до головокружения целоваться под осенними деревьями, которые уже почти скинули листья прочь. Этот мир принадлежал им – в это было очень легко поверить.
Однако, всё же, нельзя было не признать, что во время путешествия и Кейне и Люце возникали некоторые сложности, как, например, поиск верного пути, но они достойно с ними справлялись и даже ни разу не ссорились. В самом начале Кейне, признаться, не был уверен, что Люце сможет так легко перенести дорогу. Нет, он, конечно, верил в силы своего любимого, был готов ему помогать, но раньше он представлял, что будет значительно сложнее. Это он, воспитанник Деамайна, ещё в тринадцать лет пешком ушедший из Лингарда, земель, что расположены на юге королевства, привык к долгим переходам, а Люце, как выяснил Кейне однажды во время разговора у костра, из Мидира добирался с Талухом на лошадях.
«Но он ведь старше меня… порой я забываю об этом», - растерянно думал некромант, шагая вперёд в предрассветном сумраке.
Он рассчитывал, что они дойдут до границ зачарованного леса Сиан сегодня к вечеру. Это было несколько раньше, чем он планировал, но на это уж точно не стоило жаловаться. Небольшой инцидент в деревне, хоть и оставил много негативных впечатлений, но принёс один очевидный плюс: их цель приблизилась как минимум на полдня.
- Кейне…
Некромант замер в страхе: голос Люце был надломленным и слабым, таким, каким он ещё никогда его не слышал. Стремительно обернувшись, Кейне вскрикнул, увидев, что его целитель сидит на коленях, безвольно опустив голову, а вокруг него тихим смерчем разрушения кружится кроваво-красный вихрь. Он был настолько яростным и сильным, что, казалось, он материален, но это было обманом: Кейне видел это лишь потому, что он маг, связанный с душами.
- Люце!
Некромант бросился к своему любимому, но тот вдруг закричал, пронзительно и горько, так, словно его разрывали на куски заживо. От этого крика внутри Кейне всё похолодело. Он побледнел и, стиснув зубы, пытался лихорадочно понять, что же ему делать: похоже, его близкое присутствие сейчас ранит Люце, а не спасает. Тогда, когда с самим Кейне это случилось впервые, ему помог Деамайн, но ведь учитель был посторонним, в том смысле, что чувства младшего некроманта были направлены не на него. Значит ли это, что Кейне для Люце сейчас опаснее кого-либо?
«Я что, должен просто стоять и смотреть?! А вдруг Деамайн ошибся, и у нас гораздо меньше времени, чем он думал?! Вдруг сейчас, прямо на моих глазах, он умирает?!»
Некромант вновь попробовал подойти ближе, и на этот раз крик целителя перерос с нечеловеческий вой. Упав на землю, Люце скорчился, отчаянно пытаясь хоть как-то заглушить боль, и Кейне понял, что лучшее, что он может сейчас сделать – отойти. Он ненавидел себя за эту мысль, хоть и понимал, что она разумна. Кипя от ярости и беспомощности, некромант сделал два шага назад… вой прекратился, сменившись тихими стонами. Ещё шаг назад – вместо стонов лишь всхлипы. Ещё…
Кейне благодарил Высших за то, что дорога пустынна. Он смог отойти от Люце метров на сто, ничего при этом не опасаясь. Он мысленно повторял себе, что нужно лишь подождать, пока утихнет этот всплеск внезапного разрушения души, хотя на практике эти мысли осуществить было намного сложнее. Видя, как его любимый лежит там, в дорожной пыли, на холодной земле, мучаясь и страдая, хотелось забыть обо всём и хоть как-то помочь ему. Кейне знал десятки заклинаний, убирающих боль, но понимал, что использовать их нельзя: любая его магия сейчас сделает Люце ещё больнее.
«Его приступ дольше, чем мой», - отметил некромант.
И действительно: пытка продолжалась уже никак не меньше пяти минут, а Кейне помнил, что тогда, когда это случилось с ним, красные вспышки мелькали перед глазами лишь несколько секунд.
«Кроме того, он ведь даже не пытался сейчас использовать силу. Приступ начался просто так, без всяких причин», - продолжал некромант анализировать ситуацию, чтобы хоть как-то отвлечься.
Последнее наблюдение было пугающим: оно означало, что приступы Люце не зависят от того, использует ли он магию, а это значит, что произойти они могут абсолютно в любое время, и Кейне понимал, что теперь страх за жизнь целителя будет грызть его сердце постоянно…
Красный вихрь постепенно, неторопливо начал утихать. Медленно он растворялся в холодном воздухе, легко и бесследно, как дым от костра, сначала становясь розовым, а потом и вовсе прозрачным, оставляя после себя лишь распластавшееся на земле тело. Подождав на всякий случай ещё около минуты, (видят Высшие, ему очень нелегко это далось!) Кейне со всех ног бросился к Люце, падая перед ним на колени и хватая его за плечи, отчаянно прижимая бесчувственного любимого к себе. Судорожно рванув наглухо застёгнутый ворот плаща, Кейне, пока ещё не решаясь использовать магию, прижал пальцы к тонкой коже на шее, молясь всем Высшим, и паника помешала ему быстро разобраться в том, есть ли пульс. Тук…тук – пальцами некромант почувствовал уверенное биение жизни. Он сам не заметил, как начал плакать: страх и боязнь потерять Люце навсегда, лишили его контроля. Его любимый не должен был проходить через всё это, и он сам был готов вытерпеть всю ту боль, которую испытал целитель, лишь бы избавить его от неё.
Но нужно было что-то делать, даже в своём совершенно разбитом состоянии Кейне прекрасно это понимал. На дороге оставаться нельзя, тем более что чем ближе день, тем больше вероятность встретить кого-либо здесь.
«Он ещё долго будет без сознания. Наверняка дольше, чем тогда был я. Нужно отнести его куда-нибудь», - наконец, сформировалась в сознании Кейне единственная за последние несколько минут связная мысль.
К счастью, на краю небольшого поля, раскинувшегося по левой стороне дороги, начинался редкий лес, который через несколько километров должен был стать зачарованным лесом Сиан. Подхватив Люце на руки, Кейне поспешил туда. Стресс и страх позволили ему не чувствовать собственной усталости и тяжести безжизненно повисшего прекрасного тела, поэтому расстояние до предполагаемого укрытия он преодолел значительно быстрее, чем ему казалось изначально.
