Иван пошарил по карманам, достал ручку и поднёс к документу:

— Не надо дёргать адвоката. Я согласен быть младшим партнёром, — заглянул в Сашины глаза и тихо спросил: — Но ты ведь это делаешь не только потому, что я аналитик хороший?

Саша протянул руки через стол:

— Нет. Я это делаю, потому что... — судорожно вдохнул полной грудью, словно ему не хватало воздуха. —  Я очень боюсь тебя потерять. Думал, с ума сойду за эти три недели. Я же о тебе всю жизнь мечтал, но не осознавал этого. А когда увидел — сразу узнал, хотя и не думал, что ты мужчиной окажешься... Поэтому я не сразу понял, что мне делать с тобой. С нами. Мне нужно было время, чтобы разобраться. Но теперь знаю.

— Что?

— Жить вместе, работать. Трахаться каждую ночь. Любить друг друга. Что-то ещё?

Всё поплыло перед глазами Вани.  Он склонился над документом и поставил свою подпись. Сказал грубо:

— Теперь, когда с формальностями покончено... — обошёл стол и дёрнул Сашу на себя.

— Чёрт, Ваня! Пятьдесят четвёртый обещал сейчас приехать, я прямо здесь встречу назначил. И мне ещё надо почту посмотреть, люди ждут... — младший партнёр закрыл рот старшего поцелуем. — Ваня, что ж ты делаешь...

А Ваня делал, да. Целовал, как сумасшедший, расстёгивая пуговицы, молнии. Сдирал одежду с них обоих и снова целовал всё, что попадалось, вызывая вскрики и стоны, и ответный шквал нежностей. Не решаясь сесть на стол с пирогами, Иван подтащил Сашу к подоконнику и сел на край, раскидывая ноги, взметая вверх неснятую джинсовую штанину. Из кармана выпал телефон, потом по ламинату звонко застучала мелочь. Они этого не услышали. Они вообще ничего не слышали, кроме стука своих сердец и тяжёлого дыхания. Границы реального мира теперь проходили по контурам их сплетённых тел — всё остальное перестало существовать. Саша уже не боялся и не осторожничал, как в первый раз. Врывался глубоко и щедро, ощущая Ваню сполна и чуть ли не спинным мозгом понимая его кайф. И это неприкрытое и чистое Ванино удовольствие, от которого он вскидывался и стучал затылком по стеклу, било по Саше острым рикошетом, заставляя рычать и стонать от невозможности продлить наслаждение хотя бы ещё на минуту. В момент оргазма реальный мир вдруг взорвался миллионами сияющих огней и ударил по ушам пушечными выстрелами.

— Что за...? — потрясённо спросил Саша.

   Дик сначала испугался их криков. Достал из стола бутылку виски и отхлебнул. Потом услышал быстрые тяжёлые шаги и выскочил в коридор, перехватив позднего клиента:

— Саша Гар пять минут занят. Вы подождать, хорошо?

Усадил пятьдесят четвёртого в своём кабинете, предложил чай, кофе, печенье, остывший кусок пирога, стакан виски, Мэнс Хэлс. Прислушивался к нарастающему темпу стонов за стеной и когда ему показалось, что дальше уже невозможно, что он сам сейчас кончит или заорёт, за окном прогрохотали мощные взрывы, и над Финским заливом начали распускаться причудливые цветы фейерверков. Залп за залпом. Огненный дождь, огненный вихрь вместо серого питерского неба. Пятьдесят четвёртый сказал:

— Это салют на Алых парусах. У меня сын сегодня гуляет. Весь город вверх дном.

Дик вытер пот на лбу, извинился и вышел в коридор. Отдышался немного и постучал в столовую.

— Да! — ответил Саша.

Дик заглянул в дверь. Оба его русских партнёра выглядели так, будто они дрались только что, а не трахались.

— Вы оба два охуеть! — зашипел Дик. — Это офис, а не... не... — не находя русских слов разразился голландской бранью. — Клиент ждать! Слышать ваш секс!

Саша обнял голландца:

— Спасибо, что задержал его. Дик?

— Что?!

— Я говорил, что ты мой самый лучший друг?

— Говорил!

— Дик, мы с Ванькой теперь вместе. Поздравь нас, а? Больше никто не знает, только ты один.

— Иди-иди! Скоро все знать ваш секс как плохой секрет. Тебя клиент ждать! Кто работать? Опять Дик? Все трахаться — Дик работать. Блять, Россия!

Когда голоса удалились, Ваня повернулся к окну, всё ещё взрывающемуся разноцветными залпами, и закрыл лицо руками.

КОНЕЦ.