Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Тантры Дзогчен, те древние учения, от которых произошли указания о бардо, говорят о мифической птице Гаруде, которая рождается полностью зрелой. Этот образ символизирует нашу первичную природу, которая уже целиком совершенна. Все перья в крыльях птенца Гаруды вырастают внутри яйца, но он не может полететь до того, как вылупится. Только в момент, когда лопнет скорлупа, он может вырваться наружу и взмыть в небо. Так же, как говорят нам мастера, качества будды скрыты телом, и как только тело отброшено, они сияюще проявляются.

Момент смерти предоставляет столь большую возможность потому, что именно тогда основная природа ума, Основная Светоносность или Ясный Свет, естественно проявляется и проявляется грандиозно и величественно. Учения говорят нам, что если в этот критический момент мы сможем узнать эту Основную Светоносность, то достигнем освобождения.

Однако это невозможно, если вы не ознакомитесь с природой ума и досконально не узнаете ее во время вашей жизни, посредством духовной практики. Вот почему, хотя это и довольно удивительно, в нашей традиции говорится, что человек, освобожденный в момент смерти, считается освобожденным в этой жизни, а не в одном из посмертных состояний бардо; потому что именно в течение этой жизни произошло и было упрочено существенно необходимое узнавание Ясного Света. Это чрезвычайно важно, и вам необходимо это понять.

ДРУГИЕ РЕАЛЬНОСТИ

Я сказал, что бардо являются возможностями, но что именно в бардо позволяет нам использовать те возможности, которые нам предоставляются? Ответ прост: все они являются различными состояниями и различными реальностями ума.

Обучение в традициях буддизма подготавливает нас к точному познанию, посредством медитации, различных взаимосвязанных аспектов ума, и учит умело входить в различные уровни сознания. Существует отчетливое и точное соотношение между состояниями бардо и теми уровнями сознания, которые мы переживаем в цикле жизни и смерти. И в то время, как мы перемещаемся из одного бардо в другое, как в жизни, так и в смерти, происходит соответствующее изменение сознания, с которым мы можем, посредством духовной практики, хорошо ознакомиться и, наконец, полностью его понять.

Поскольку тот процесс, что разворачивается в посмертных бардо, основан в глубинах нашего ума, он и в жизни проявляется на многих уровнях. Например, есть очень сильное соответствие между степенями тонкости сознания, через которые мы проходим во сне и при сновидениях, и тремя бардо, связанными со смертью:

• Погружение в сон сходно с бардо умирания, когда процессы и элементы мысли распадаются, открывая переживание Основной Светоносности.

• Видение сновидений сходно с бардо становления, промежуточным состоянием, в котором вы обладаете ясновидящим и очень подвижным «ментальным телом», претерпевающим всевозможные происшествия. В состоянии видения снов мы тоже обладаем сходным видом тела – телом сновидения, находясь в котором и переживаем все происшествия жизни в сновидении.

• Между бардо умирания и бардо становления лежит очень особое состояние светоносности или Ясный Свет, которое, как я уже упоминал, называется бардо дхарматы. Переживание этого происходит со всеми, но лишь очень немногие могут даже заметить, не говоря уже о том, чтобы полностью воспринять его, потому что узнать его может только тот, кто тренирован и практикует учение. Это бардо дхарматы соответствует периоду после засыпания и до начала сновидений.

Конечно, посмертные бардо являются гораздо более глубокими состояниями сознания и неизмеримо более сильными моментами, чем состояния во сне и при сновидениях, но их относительные уровни тонкости соответствуют друг другу и показывают те связи и параллели, что существуют между всеми разными уровнями сознания. Мастера часто прибегают к этому сравнению, чтобы показать, как трудно поддерживать сознавание в состояниях бардо. Многие ли из нас сознают изменение сознания, когда засыпают? Или в тот момент сна, когда сновидения еще не начались? Многие ли из нас сознают, видя сон, что видят сон? Представьте же, насколько трудно будет оставаться сознающим в бурной путанице посмертных бардо.

То, как ведет себя ваш ум в состоянии сна и видения сновидений, показывает, как ваш ум поведет себя в соответствующих состояниях бардо; например, то, как вы реагируете сейчас в своих сновидениях, при кошмарах и когда вам снятся препятствия, показывает, как вы можете реагировать, когда умрете. Поэтому йога сна и сновидений играет такую важную роль в подготовке к смерти. Тот, кто по-настоящему практикует ее, стремится поддерживать, постоянно и непрерывно, свое сознавание природы ума в течение дня и ночи, и таким образом непосредственно использовать различные фазы сна и сновидений, чтобы знать и уверенно узнавать то, что будет с ними происходить в разных бардо во время смерти и после нее.

Итак, мы часто обнаруживаем два других бардо внутри естественного бардо этой жизни: это бардо сна и сновидений, и бардо медитации. Медитация – занятие дневное, а йога сна и сновидений – ночное. В традиции, к которой принадлежит Тибетская Книга Мертвых, эти два добавляются к Четырем Бардо, составляя вместе Шесть Бардо.

ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ НА ЛАДОНИ

Для каждого из бардо есть собственный набор указаний и практик медитации, которые точно направлены на эти реальности и присущие именно им состояния ума. Поэтому эти духовные практики и обучение, разработанные для каждого из состояний бардо, позволяют наиболее полно использовать их и предоставляемые ими возможности для освобождения. Относительно бардо существенно важно понять следующее: следуя обучению в этих практиках, действительно возможно сознавать эти состояния ума еще при жизни. Мы можем действительно пережить их здесь и сейчас.

Такое полное овладение различными измерениями ума может показаться очень трудным человеку Запада, однако его вполне можно достичь. Куну Лама Тензин Гьялцен был превосходным мастером, уроженцем гималайской области Северной Индии. В молодости он встретил в Сиккиме Ламу, который посоветовал ему отправиться в Тибет, чтобы изучать буддизм. Так он отправился в Кхам, в Восточном Тибете, где воспринимал учения некоторых из величайших Лам, включая моего мастера Джамьянга Кхьенце. Знание санскрита вызывало уважение к Куну Ламе и открыло перед ним много дверей. Мастера охотно учили его, надеясь, что он вернет их учения в Индию, где, как знали мастера, они почти исчезли, и распространит их там вновь. За время пребывания Куну Ламы в Тибете, он стал высоко учёным и обрел высокие постижения.

Затем он вернулся в Индию и жил там как истинный аскет. Когда мой мастер и я покинули Тибет и отправились в паломничество по Индии, мы повсюду искали его и наконец нашли в Бенаресе. Он жил при индуистском храме. Никто не знал, кто он такой, и даже, что он буддист, не говоря уже о том, что он мастер. Они знали его как мягкого в обращении йога, ведущего себя как святой, и подносили ему пищу. Когда я думаю о нем, то всегда говорю себе: «Наверное, таким был Св. Франциск Ассизский».

Когда тибетские монахи и Ламы впервые оказались в изгнании, Куну Лама был выбран учителем грамматики и санскрита в школе, основанной для них Далай-ламой. Многие высокоученые Ламы учились там у него, и все они считали его превосходным преподавателем языка. Но однажды кто-то задал ему вопрос об учениях Будды. Он дал на него очень исчерпывающий ответ. Тут ученики стали задавать ему еще вопросы, и обнаружили, что он знает ответы на все, что бы они ни спросили. Он фактически мог изложить любое учение, о котором его спрашивали. Таким образом, его слава разнеслась повсюду, и вскоре он уже учил членов каждой из различных школ буддизма их собственным доктринам. Тогда Его Святейшество Далай-лама сделал его своим духовным руководителем. Он признает, что Куну Лама вдохновил его на создание его учения и практики сострадания. Фактически, Куну Лама и был живым примером сострадания. Но все же он не изменился, даже когда прославился. Он по-прежнему носил ту же самую старую одежду и жил в маленькой келье. Когда кто-либо приносил ему подарок, он дарил его следующему посетителю. И если кто-нибудь готовил ему пищу, он ел; если же нет, обходился без нее.

28
{"b":"23204","o":1}