Ветерок, проверив, хорошо ли закрыл дверь и, прибавив громкость в динамике, висевшем на стене над хлебницей, заговорил чуть раскованней.

— Говорят, пока мы в артели батрачили, тут кооператив какой-то появился?

— Если ты про «Юникс», то контора действительно солидная. Председателем там Манто, а в замах у него Миловилов. У первого шарабан отбит напрочь, от легавых день и ночь не вылазит, а вот зам — в отличие от него, не дурак. А что ты вдруг ими заинтересовался?

— Может, попробуем их тряхнуть? — взялся распечатывать бутылку шампанского Леха.

— Сил маловато, но масло погонять можно.

— О чем думать? Эдька как нельзя, кстати, приезжает, вот и хапнем акул капитала за жабры.

— Ты выхлопать их предлагаешь или рэкетнуть?

— Считаешь, будут платить?

— А куда они, денутся? Шугануть только по-человечьи.

Назавтра поздно вечером прикатил Эдик. Прямо с автобусной остановки он зашел сначала к Ветерку и уже вместе с ним отправился к братану. В квартиру гостей впустила Лена.

— Где Вику забыл?

— Застеснялась она чего-то, а может и вас. Не уболтал, короче.

— Эдька приехал! — накинулись на него Максим с Игорехой, — гостинцы где?

Он отдал им пакет с фруктами и прошел к читающему в спальне “Советский спорт” старшему брату.

— Привет, пуританин, ты бы хоть раз ради приличия обнял меня при своих?

— Рубать хочешь? — увильнул тот от вопроса.

— Не, Настя накормила, — бросил Эдька в аквариум щепотку бормыша золотым рыбкам.

— Леха говорит, дело есть?

Спустя час, потягивая из баночки китайское пиво, младший брат Святого, как главное действующее лицо предстоящего, подытоживал.

— В общем-то, все понятно. Возле подъезда, где Миловилов живет, я его прихвачу, когда он со службы пойдет, а вы рядом тритесь, чтобы Миша видел, что я не один. Лица шарфами прикроете, а я не первомайский, промету ему, что меня из Читы прислали, обложить «Юникс» данью, так?

— Потянет. Нагони ему пурги до коликов в желудке, только до смерти не перепугай, чтобы он в ментовку не улетел. Если не как надо базар сложится, цинканешь. Мы с Ветерком подгребем.

— Будешь? — предложил брату пиво Эдик.

— Не хочется.

— Сколько с них в месяц лупить будем?

— Давайте тысяч по сто, — предложил Леха.

— Не жадничай. Нужно их зацепить для начала, хотя бы штук по пятьдесят, — зевнул, прикрыв рот ладошкой Олег, — а потом, если все ништяк, будем накидывать. Тысяч по двадцать каждый месяц. Я понимаю, тебе капусты теперь на два семейства надо, но мы и так на халяву прем. Придется, Леха, потерпеть.

Выпасли Миловилова только в пятницу. После работы тот с сыном, швыряясь колобками мокрого снега, друг в дружку и по закуржавевшим в стуже фонарям освещения центральной улицы поселка, дурачась, убежали в бассейн. Возвращались затемно и также короткими перебежками от одной закатанной сотнями ног ледяной дорожки до другой. У подъезд его по имени окликнул высокий, плечистый парень, в норковой шапке на бровях и пушистом мохеровом шарфе под нос.

— Присядем, — безапелляционно приказал он, подтолкнув не совсем вежливо Мишу в сторону неприятно холодной скамьи.

— Сережа, беги домой, — подал он мальчишке сумку с влажными полотенцами — скажи маме я сейчас подойду. Недолго только давай — попросил Миловилов незнакомца.

— Голова после душа еще не высохла, а болеть мне, к сожалению некогда.

— Какая тебе разница — больным подыхать или здоровым?

— Я умирать вроде не собираюсь, — еще не въехал Миша, зачем его тормознули.

Через двадцать минут брат Святого быстро встал и исчез за углом пятиэтажки. Олег с Ветерком обогнули здание с другой стороны и встретились с Эдиком возле забора детского садика.

— Все пучком. Добазарились, что первый взнос они сделают сто тысяч, а затем каждый следующий месяц будут отстегивать по пятьдесят.

— Когда первые денежки хапнем? — радостно потер замерзшие руки Леха.

— В понедельник они соберут нужную сумму, а во вторник Миловилов сказал на квартиру к нему зайти и там он мне филки отдаст.

— Нужно было где-нибудь в другом месте передачу устроить, — попинал задубевшими ногами бордюр Святой, — как бы он ментам нас не подставил.

— Да ты что, Олега — тронула Эдькины губы заметная улыбка, — он такой конь бзделоватый, что чуть от страха сознание не потерял, когда про мафию услышал.

— Ну ладно, каша варится. Посмотрим, что из этого получится. Шлепай, Леха, до хаты, во вторник часикам к пяти до меня подтягивайся. Прикинем, как «капусту» половчей забрать.

Телефон стоял на широком подоконнике кухонного окна, стекла которого натертые соляным раствором, не брали никакие морозы.

— Лида, почему в кухне света нет? — не раздеваясь, прошел в полумрак помещения Миловилов.

— Лампочка перегорела, я у соседки до завтра заняла. Она слева от мойки лежит, не разбей — предупредила из спальни жена.

— Сережка где? — снял он трубку с аппарата и стал набирать номер телефона Манто.

— В ванной купается.

“Вот, чертяка, с бассейна и сразу в ванну”, - отпустило, кольнувшее было сердце.

— Володя, это ты?

— Мог бы и не спрашивать, знаешь ведь, что я холостой. Что молчишь?

Миша не ответил.

— Не узнаешь по голосу что ли?

— Нет.

— Чай пью, — жующе произнесли на том конце провода, — с тортом. Что стряслось?

— С чего начать не знаю, ум на раскорячку.

— Начни с начала, — посоветовал Манто.

— Попробую…

Во вторник в половине шестого Леха подошел к квартире Святого одновременно с Леной, возвращающейся с работы.

— Ой, Олежка, сейчас я тебе такое расскажу, ты не поверишь.

Ветерок устраивал на вешалку ее шубу, а Святой подал жене шлепки.

— Выкладывай свои новости, у нас время нет.

— Только вы не болтайте никому, а то мне на работе влетит.

— Не боись, облегчи душу, — прогнал ее несуществующий страх муж.

— У нас в поселке рэкетиры появились.

— С чего ты взяла? — выпучился на нее Эдик.

— Начальник милиции после обеда у меня был, мы с ним на ксероксе деньги печатали. Он торопился сильно, я так поняла, что бандитов сегодня ловить будут.

— Много напечатали? — поинтересовался Леха.

— Сто тысяч.

— Все выложила? Теперь иди, ужинай, я тебе суп разогрел. На печке стоит, под полотенцем.

Святой, прибавив звук телевизора, чтобы жена не слышала о чем они собираются толковать и бросив на ковер подушку от кресла, сел на нее.

— Ну, что, братцы-жулики, делать будем?

— Вот дичь перепуганная, все же с легавыми поцеловался — перекосило злой гримасой мужиковатую рожу Ветерка, — но ничего, скоро у нас зубы вырастут, я его, падлу, перекушу…

— Это не Миловилов, сто пудов, — встрял Эдик — скорее всего, Манто.

— Понятно, — недобро выдохнул Леха после некоторого молчания.

— Чем теперь заняться? Без капусты ведь сидеть не будешь, нужно чем-то кормиться.

— Можно было бы в Чите поворовать, но у нас даже машины нет — развел руками Олег.

— Значит надо найти человека с тачкой или у кого-нибудь в аренду взять — предложил брат Святого.

— Дело прошлое, я знаю одного парнишку с тачкой — встрепенулся Ветерок, — у него двойка, «Комби», а денежки сейчас никому не помешают. Цепануть его?

В крестовину рамы смачно шлепнулась шайба, подкинув Олега с пола к полузашторенному окну. В опускающихся на поселок сумерках зимней ночи, у желтого «жигуленка» с клюшкой в руках и задранных к небу ушах кроличьей шапки, выжидающе глазел на окна квартиры Игореха. Сына Святой любил и если бы тот не только бы побил стекла, но и сжег все жилище вообще, наказывать его все равно бы не стал. Но кулак любимому сыночку для порядка он на всякий случай показал. Игорь, соглашаясь с отцом, согласно кивнул оторванным для форсу козырьком шапки и, подобрав шайбу, погнал ее к другому подъезду, а из тачки в распахнутом овчинном полушубке и косматых собачьих унтах, вылез подзатянутый Костя. Заметив, что форточка зала отворена, он протиснулся к ней сквозь ломкие в изморози кусты черемухи и выразительно щелкнул себя по кадыку указательным пальцем.